Проданный ветер

* * *

Орлов понимал, что этот маневр хотя и увеличивал путь верст на десять, но в тоже время позволял избежать встречи с вооруженными людьми, которые могли оказаться как союзниками в лице американцев, так и браконьерами в лице англичан или испанцев.

Постепенно они все дальше удалялись от берега вглубь материка, обходя стороной террасу, на которой были обнаружены всадники. Лишь к концу дня им удалось выйти к узкой полоске березняка, отделяющей их от океана.

– Ну вот, – проговорил поручик удовлетворенно, – теперь можно и к океану выходить.

– Ваше благородие! – взмолился конокрад, обливаясь потом. – Ну, сбейте железо! Ведь мочи никакой нет, в нем по бурелому шагать. Я никуда не сбегу, клянусь всеми святыми! Да и куда бежать, когда кругом аборигены шастают? Они же если и не зарежут сразу – так скальп сдерут! Уж лучше я с вами до форта дойду.

– Это верно, – буркнул поручик, – на чугучах креста нет, могут и зарезать. А могут и скальп снять. И достанутся тогда твои сапоги дорогущие какому-нибудь нехристю, а железо до форта нести будешь – это твой крест. Степанов! Дойди до берега, да осмотрись кругом и если все спокойно знак нам подашь.

– Это я мигом, – кивнув, отозвался тот.

– Всем отдыхать пока урядник в поиск ходит. А ты, Иван, расскажи мне пока, где сапоги такие справил, – прислонившись к сосне, проговорил Орлов.

– Знамо дело где, – прогудел кузнец. Скручивая мозолистыми ручищами самокрутку. – Украл у кого-нибудь!

– Я, кроме лошадей в жизни ничего не брал чужого! – взорвался конокрад. С остервенением вытирая рукавом пот с лица. – У одного янки на виски поменял! У тебя вон у самого – то и сапоги справные и зипун из оленины пошитый!

– А виски где взял? – засмеявшись, уточнил Неплюев.

– Замолчали все, – пробормотал с тревогой поручик, глядя на замершую фигуру урядника. – Что там еще за напасть?

Из укрытия было видно, как остановился Степанов, а постояв несколько минут, стал медленно возвращаться, держа винтовку наготове. По всему было видно, что он увидел какую – то опасность.

– Впереди трое индейцев, – проговорил он тихо, – это чугучи. Идут от океана, наверняка разведчики.

– Их только трое? – уточнил Орлов, лихорадочно думая, что следует предпринять.

– Не знаю, ваше благородие, темнеет уже.

– Что же нам делать? – подавлено выдавил Неплюев, озираясь по сторонам.

– Главное по ничтожным поводам не поддаваться панике! – оборвал его поручик. Чувствуя как застучало в груди сердце. – Их всего трое, подождем, может мимо пройдут.

Но вскоре стало понятно, что индейцы идут прямо на них и тогда Орлов дал команду занять оборону.

– Ишь рожи – то раскрасили, – со злостью прошептал кузнец. Сжимая руками увесистую дубину.

– Самое главное, урядник, не стрелять первыми, – тихо проговорил поручик. Может еще получится уклониться от стрельбы.

– Разрешите мне попробовать договориться с ними? – вдруг тихо и смиренно проговорил, Сулима. Со вздохом, перебирая четки.

– Что это вы еще удумали? – насторожился Орлов. Глядя на бегающие глазки миссионера.

– Хочу отвести от нас беду, – проговорил монах, щелкая четками. – Мои проповеди хоть и коротки, но всегда находят дорогу к сердцу.

– У них, между прочим, штуцера нарезные, – с раздражением прошептал поручик. – И им наверняка не ведомо слово Божье.

– Вот я и обласкаю их этим самым словом, – проговорил монах, снимая капюшон. – Я ведь миссионер, да и потом других предложений я так понимаю, нет.

– Ну а, что, Константин Петрович, – оживился инженер с бледным лицом, – пусть латинянин лихость свою покажет. Вразумит нас, как надобно смертные муки принимать за слово Божье.

– Хорошо, пробуй, святой отец, – кивнув, проговорил Орлов. – Только давай договоримся, если почувствуешь, что разговор не заладился – то падай на землю. – Для нас это знаком будет.

– Помилуйте, господин офицер, – пробормотал улыбнувшись монах. Показав при этом редкие желтые зубы, – они же не разумны и наивны как дети.

– Ну, ну, – мрачно буркнул поручик. – Этих невинных и не разумных с детства учат, как надобно убивать своих врагов и поверте, что они гордятся этим.

Сулима медленно поднял руки с крестом и отчаянно шепча молитвы, двинулся на встречу незваным гостям.

Все с напряжением стали ждать кровавой развязки, видя как Сулима все ближе подходил к остановившимся индейцам.

– Ну, поп и дает! – чертыхнулся инженер. Глядя, как тот стал, что – то горячо говорить, жестикулируя при этом руками. – Глядишь так и договориться, чтобы нас пропустили.

– Тебя, Иван Иванович, это забавляет? – буркнул кузнец крестясь. – Он ведь может на смерть пошел, нас спасая, а ты юродствуешь. Не хорошо это.

– Запомни, Василь, что попы никогда и ничего без выгоды не делают. Поэтому они и учат любить и своих врагов, и своих угнетателей, для этого они проводят грань в своих проповедях между клиром и мирянином. Поэтому и требуют от нас покорности, да послушания, угрожая всякими страшилками за ересь.

– От речей твоих, инженер, у меня всегда дух перехватывало, – пробормотал каторжник. Выглядывая из-за дерева. – Ты бы хоть сейчас не богохульствовал.

– Побойся Бога, – буркнул кузнец с укором, – человек к нехристям может за смертью пошел. – Ну, какая здесь корысть может быть?

– Не верю я этим прохвостам, – не унимался Неплюев, шепча с жаром. – Все ими делается с умыслом. Для того, чтобы проще было управляться с христовым стадом. Для большего так сказать закрепощения и угнетения народа. Верно, я говорю, Ламберт? Молчишь, латинянин?

– Ну, что ты к человеку пристаешь? – возмущенно зашептал урядник, крестясь при этом.

– Темный ты, Степанов! Через невежество свое и не понимаешь, что через поступки свои всевозможные, они и пытаются внушить нам, что им нужно подчиняться. Причем подчиняться не только господам нашим по плоти но и самому Богу должны, нетолько господам добрым, но и суровым.

– Ибо это угодно Богу? – тихо уточнил конокрад.

– Вот именно! – кивнул инженер.

– Послушай, Иван Иванович, – оборвал его Орлов. С напряжением всматриваясь в фигуру монаха, которого молча, слушали индейцы. – Заканчивай уже свою лекцию. Ведь по возвращению тебя в железо забьют, за крамолу твою несусветную.

– Есть прекратить, – отозвался тот, – только вы ведь все понимаете, что я прав.

– Это, ваше благородие, в нем страх смерти говорит, – со вздохом проговорил урядник. – Душа его университетская, никак под ветрами с Арктике не зачерствеет.

– Никто помирать не хочет, – буркнул Неплюев. – И я не хочу! Мне тридцати годков еще нет! А, что я в своей жизни повидать успел? Родился в семье мелкого чиновника, родители умерли рано, так что детство и юность у меня прошли в страшной нужде и бедности. Это хорошо дядька помог окончить Московский университет. И что? Думал, поработаю на кромке империи, деньжат заработаю, хоть будет на что по миру поездить, а тут такое твориться.

– Хватит причитать, – скрипнув зубами, проговорил поручик, опуская винтовку. – Вернешься в Родину с почетом и богатым, чугучи ружья опустили…, вот тебе и поп! – Не убоялся и нехристей умиротворил, отчаянный у тебя, Ламберт брат.

* * *

Из-за укрытия было хорошо видно, что индейцы действительно опустили винтовки и молча, смотрели в след уходящему от них миссионеру.

– Все, мы уходим с миром, – обессилено пробормотал Сулима подходя. – Они к нам претензий не имеют. Они ищут испанцев с торгового парусника, которые подсунули им при обмене на пушнину, вместо соли несколько бочек мела.