Огонь веры

Огонь веры
Александр Железняк

В мире, охраняемом волей Единого бога, жизнь идет своим чередом. Сменяют друг друга королевские династии, растут дети, земля дает урожай, а морские разбойники по-прежнему грабят проходящие суда…Ярким весенним днем послушник Лит, ученик чародея, отправляется к месту своего служения. Многие испытания и встречи ждут его на пути, великие воины, отважные мореплаватели, ему предстоит обрести истинного друга и познать боль утраты. И лишь родная земля поможет ему узнать, так ли крепок его Огонь веры.

Огонь веры

Александр Железняк

Иллюстратор Юлия Варасаби

Иллюстратор Даша Одуванчик

Корректор Ольга Рыбина

© Александр Железняк, 2020

© Юлия Варасаби, иллюстрации, 2020

© Даша Одуванчик, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-4498-3157-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Глава первая

Лучшее решение

Холодный ветер, дующий с моря, трепал стяги. Грозный королевский орёл и княжеская белая чайка, словно живые, летали по ветру. Геральдические птицы высоко взлетали над головами тех, кто придерживал их за гладкие, блестящие на солнце шесты. Оглушающий звук ударов массивных полотнищ был похож на стук крыльев настоящих птиц, и это только ещё больше напоминало о море, но, однако, мало же кто прислушивался к этому. Отплытие кораблей с королевским посольством – вот что волновало всех вокруг.

На набережной Свирелей в порту Калантира было чрезвычайно многолюдно: сотни жителей Северных ворот, как иногда именовали город, собрались у пристани, чтобы посмотреть на государя Энелии и членов его семьи. Титулованные витязи и богатые торговцы, обычно разделённые ремеслом, сейчас соседствовали друг с другом. Стальные доспехи с выбитыми на них цветами, птицами и зверями перемежались с роскошно расшитыми кафтанами. Первые люди края собрались ныне на королевской пристани.

Были здесь и иноземные подданные: поездка короля должна была стать новой важной вехой в отношениях между двумя государствами, и внимание к этому событию было приковано необычайное. Заморские купцы, из тех, что гостили сейчас в Калантире, пришли почти все. Были даже и такие, кто приплыл из Ремара, хотя отголоски войны между этой провинцией Игноса и Энелией ещё ощущались в отношениях между соседями.

Ремарцы стояли небольшим скопом в отдалении, и на них были накинуты скромные меховые плащи. Они тихонько общались между собой на языке Игноса и мало смотрели на самого короля, но можно было не сомневаться: их внимательные глаза не упускают ничего. Несколько стражников князя Северина из числа наиболее смышлёных, переодетые в моряков, стояли неподалёку от иноземцев и не спускали с них глаз.

Неподалёку от слуг игносийского императора стояли линдиорские купцы. Их гигантские бороды заметно выделялись из толпы. Верно писал в своей «Истории» достопочтенный Велеран про жителей этого княжества, что мальчики там рождаются сразу с щетиной. Кажется, что пока ещё ни один линдиорец так и не соизволил побриться в целый век. Когда линдиорец возьмётся за бритву, то это событие станет достойным пера летописца. В бородах купцов прятались курительные трубки, из которых вырывались ароматные клубы дыма. Жители Линдиора в глубоких горных долинах выращивали превосходный табак, который был известен не только в северных землях, но даже и далеко на юге, в Ирмане и даже в Симахии! А уж пресыщенных жителей южных королевств было очень сложно удивить северными диковинками. В Ирмане многие и поныне полагали, что даже первые люди на Крайнем Севере вынуждены довольствоваться мхом и тем, что удастся вырвать у оленя изо рта.

Табачный дым поднимался над толпой, но тут же улетал, влекомый ветром. Линдиорский табак щекотал ноздри валнарскому послу – Эдвину Ваасу. Этот великан стоял в окружении людей в зелёных княжеских накидках. За пределами Валнара все валнарцы по какой-то неведомой остальным северянам причине предпочитали рядиться в цвета своего княжества, как будто бы их нельзя было узнать по одному только наречию, высокому росту и ореховому цвету волос. Возвышаясь даже над своими соплеменниками, Эдвин Ваас озирал всех вокруг, и от его зорких глаз не укрывалось почти ничего. На плечах у него висела золотая посольская цепь с ярко горящим изумрудом. И эта была едва ли не единственная драгоценность, которой располагал посланник: род его обеднел, и потому он вынужден был оставить своё владение, чтобы служить валнарскому великому князю Миврену Ярелу на посольском посту.

За посланником также внимательно следили: отношения Валнара и Энелии всегда были чрезвычайно ужасными. Столкновения между ними случались почти столь же часто, сколь часто выпадал снег зимой. И ведь неслучайно, что река, разделяющая эти два края, носила название Огневины. Как правило, люди пересекали эту границу с огнём и мечом в руках.

Больше прочих иноземцев было только хасгардцев. Именно в их королевство и направлялся король Энелии Василий Некрид. Хасгардцы узнавались по длинным, просторным накидкам, которыми они пользовались только летом или же за пределами своего королевства. Хасгард лежал севернее Энелии, и потому эта земля была известна в первую очередь своими мехами. Без по-настоящему тёплой одежды пережить хасгардскую зиму было попросту невозможно. Даже в лежащем ещё севернее Нортранде зимы были не так жестоки, что, впрочем, можно было объяснить жаром, источаемым Мировым Очагом – вулканом, расположенным в центре земель нортрандеев. К слову сказать, из самих нортрандеев на набережной Свирелей не присутствовало никого, однако же в этом не было ничего удивительного: жители Нортранда жили своей, обособленной жизнью и мало сообщались с соседями.

Хасгардский посол Клар Отмар стоял рядом с королём, и многие из его соплеменников с гордостью наблюдали за тем, как энелианский государь привечает их посла как равного себе. На плечах Клара Отмара была похожая золотая цепь, как и у Эдвина Вааса, только в хасгардскую был вставлен сапфир. Посол был молод, и на его ясном лице отображалось довольство его нынешним высоким положением. Он был в энелианском кафтане, на котором были вышиты не обычные для Энелии природные мотивы, а полностью открытый глаз, у которого вместо зрачка был начертан лунный серп. Это был герб королевства, сохранившийся ещё с тех пор, когда все его жители поклонялись языческому Мистиру – богу ночи.

Всех этих достойных людей из самых разных мест окружали королевские гвардейцы, прибывшие вместе с королём из столицы королевства. Зоркий глаз их воеводы Данаира Вирского внимательно осматривал ряды государевой охраны. Длинные пшеничные волосы были стянуты плетёным обручем, а голубые глаза вглядывались в каждого воина. Полковник ещё только-только приблизился к тридцати годам, но уже успел заслужить славу отличного военачальника.

Под его присмотром гвардия ещё ни разу не терпела поражений, и потому при королевском дворе его единогласно считали защитником государства. В его войске были лучшие из лучших воинов, отобранные из гарнизонов по всей стране. Полковник Вирский потратил много сил на службе в гвардии короля, собирая непобедимую силу, и сейчас он собирался в очередной раз представить лучших воинов Энелии во всей красе. Их кольчуги были вычищены до блеска, а сверкающие щиты и наконечники копий стояли в один ряд, так что, если смотреть на одного воина сбоку, то сразу за ним не было бы видно второго. Плащи гвардейцев были белее морской пены, что разбивалась о пристань. На панцире у каждого из них был выбит взлетающий орёл, смотрящий на запад, – символ королевского рода и всей Энелии.

За спинами гвардейцев стояли дружинники князя Людека Северина, который являлся Хранителем Северной Чети, или же в просторечье просто Севера. С искренним любопытством и интересом воины смотрели на короля, именитых горожан, собравшихся всех вместе в одном месте, и воинов гвардии. Им редко выпадал случай видеть такое: княжеские люди обыкновенно охраняли покой жителей города и окрестных земель, которые издревле принадлежали роду Северинов. Калантиру почти не угрожали набегами враги, и ещё реже жителям северных земель приходилось терпеть усобицы с другими частями Энелии. Происходило это от того, что Север был обособлен от государства Багряными горами на юго-западе и Ливадскими – на юго-востоке. Войны в самой Энелии, если и случались, то, как правило, они обходили Север стороной; уже долгое время край жил в мире. Так что стража князя обыкновенно занималась тем, что следила за охраной городского порядка и за тем, чтобы на дорогах княжества не разводилось лихих людей.

На панцирях дружинников князя был его родовой герб – белая чайка на синем поле, сидящая на железном морском якоре. Много лет назад предки князя Северина вместе с предками нынешнего короля пришли из-за моря, и на этом берегу будущие Северины остались жить, где основали великий порт Севера – Калантир. Именно этот город долгое время оставался воротами для чужеземцев, попадающих в Энелию морем, и даже после того, как дед нынешнего короля Аристар взял порт на юге, – влияние Калантира не угасло.

Через Северные ворота король Василий Некрид и отправлялся в плавание в королевство Хасгард. Его Энелии были нужны друзья, и советники короля посчитали, что будет чрезвычайно разумно установить союз с королём Хладвигом, с которым Василий делил Студёное море. Отношения между королевствами в последние годы становились только лучше, и было решено заключить династический брак, который бы закрепил королевский союз. У короля Хладвига недавно родилась дочь, а у энелианского короля был младший сын Михаил. И мужи Королевского совета, да и сам государь посчитали, что выпал очень удобный случай для того, чтобы двум великим домам породниться и обеспечить Энелии надёжный союз с Хладвигом. Хасгардский посланник Клар Отмар немало поспособствовал продвижению этого решения, потому как он видел в союзе с энелианцами основу для грядущего процветания обоих великих королевств и укрепления мира по всему северу.

Переговоры шли долго, но, наконец, посол владыки Хладвига обнадёжил Королевский совет Василия той вестью, что их государь заинтересовался предложением своего морского соседа и будет рад принять его у себя дома. И ныне владыка Энелии отправлялся в путь.

– Это и есть «София», папа?

– Да, сынок, это она и есть, – Василий нагнулся к младшему сыну, который с восхищением разглядывал огромный двухмачтовый корабль, чьи могучие прямые паруса могли затмить собой небо. Огромный форвент был построен не так уж давно и был первым из череды подобных кораблей: остальные энелианские суда, вроде галер и стругов, строились старыми мастерами, обучавшимися по древним манускриптам, пришедшим прямиком из той эпохи, когда и Энелии-то ещё не было. Новый корабль назвали в честь только что родившейся дочери князя Людека. Это было первое большое плавание «Софии», но в это путешествие форвент вести доверили лучшим мореходам во всём крае.

– Какая она красивая! – юный Михаил был в восхищении. Ему лишь недавно исполнилось семь лет, и он ещё ни разу не был в морском плавании. Не суждено ему было отплыть от родных берегов и на этот раз. Королева Горана – его мать – настояла на том, чтобы малолетний королевич остался дома. Изначально король хотел отправиться ко двору своего соседа Хладвига в сопровождении сына, но после внял мольбам своей супруги, и в королевской опочивальне было принято высочайшее повеление, что Михаил останется в Энелии.

Свадьба, если о таковой удастся договориться с королём Хасгарда, всё равно должна была состояться не скоро, и Василий вместо своего сына взял лишь его портрет работы лучшего живописца из Ланара – столицы королевства.

– Как бы мне хотелось поплыть с тобой, папа! Можно? – Михаил моляще посмотрел в глаза своему отцу-королю, надеясь, что тот всё же изменит своё решение в последний момент.

А тот лишь усмехнулся в свои густые пшеничные усы:

– Боюсь, что тебе об этом стоит просить твою маму. Это не в моей власти.

– Михаил! Мы уже говорили об этом! И не раз! Прекрати свои просьбы! – Горана строго посмотрела на своего младшего сына, и тот присмирел под её взглядом.

Василий положил руку ему на плечо:

– Не беспокойся, сын, придёт время, и ты поплывёшь на ещё более прекрасном корабле. Ведь так, Людек?

– О, всенепременно, ваше величество! – князь Северин шутливо поклонился перед Михаилом, отчего его рыжие локоны упали ему на грудь. – Клянусь, что к вашему совершеннолетию в нашем порту вы найдёте себе корабль, который сочтёте достойным сына лучшего из королей! И даже не один корабль, а целую флотилию!

– Вот видишь, сын! Пройдёт совсем немного времени – и у тебя будет твоя собственная флотилия!

– Но я не хочу свой собственный! Я хочу плыть на этом! С тобой! – молодой королевич нахмурился ещё сильнее и уже вот-вот был готов расплакаться прямо на набережной Свирелей.

Король, предчувствуя скорое поражение, решил пойти в наступление:

– Не хочешь свою флотилию?! А как насчёт своего меча? – и выпрямился, а после отстегнул ножны с клинком от пояса и протянул их своему сыну.

– Василий, но… – в глазах королевы вспыхнула тревога. Горану явно взволновало это решение, и было от чего побеспокоиться! Клинок Орлевир – святыня рода – издревле передавался от отца к сыну ещё в те времена, когда Некриды ещё даже не ступили на энелианскую землю. Василий знаком велел жене замолчать, а сам при этом смотрел только на Михаила. В глазах молодого королевича росло восхищение – настоящий боевой меч! Прошедший через сотни битв, а после них ещё через сотню! Это был не тот глупый, детский кинжал, которым он учился фехтовать в Ланаре. Меч, который служил десяткам поколений Некридов, теперь принадлежал ему!

Мальчик медленно протянул за ним руку, и отец отдал ему меч, а Михаил вцепился в него обеими руками и стал с восторгом рассматривать расписные ножны и рукоять, украшенную драгоценными камнями, не в силах поверить в происходящее. Король, ныне оставшийся безоружным, положил руки на пояс. Государь был доволен, видя восхищение в глазах сына.

Людек Северин и Данаир Вирский с любопытством и обеспокоенностью смотрели на реликвию королевского рода в руках малолетнего королевича. По рядам горожан, из тех, что стояли ближе всех, пошёл шёпот. А после те, что стояли впереди, оборачивались назад и рассказывали задним о том, что только что сейчас произошло. Гвардейцы перестали смотреть перед собой и все как один начали глядеть на Михаила, и их можно было понять: как второй сын короля Михаил должен был в своё время возглавить войско, так что сейчас их будущий воевода получил своё первое настоящее оружие. Данаир, почуяв неладное в рядах гвардейцев, оглянулся назад и бросил строгий взгляд на воинов, и порядок вновь был восстановлен.

– Но, дорогой, а как же Павел? – Горана всё же подступила к своему супругу, напоминая тому о старшем сыне, остававшемся в столице.

А Василий лишь отмахнулся: