Вселенные моей любви

Он усмехнулся:

– Может, всё может!

Далее улыбка сошла у него с лица, и он затараторил:

– Извини, времени в обрез! Слушай предельно внимательно. Я из параллельной вселенной. Там всё так, как и тут. Но с небольшими различиями. Имеется возможность нам поменяться местами… Мне подсказали, что это можно сделать именно с тобой. Параллельных вселенных и не сосчитать, столь их много, в большинстве есть я, то есть – ты. Словом, наш с тобой аналог… Долго рассказывать, как сие произошло, но мне нужно занять твоё место, а ты соответственно окажешься на моём…

– И какая от этого разница, ежели миры наши параллельные, практически одинаковые?

– Дело в том, что ты окажешься в том дне, когда впервые увидел в литературном клубе Ольгу. Ты же хочешь переиграть отношения с ней, так? Вот и делай это. Всё у тебя получится…

Я вскочил:

– Это возможно?

– Конечно же! Я о том и твержу!

– А как же ты?..

– Объяснять некогда. Обо мне не волнуйся. Если решился, то нужно это сделать поскорее. Времени у нас в обрез. Меньше, чем ты думаешь.

– А как это сделать?

– Иди сюда.

Только тут я заметил на полу под своим двойником более светлое пятно, да и воздух вокруг него был не так темен, как в остальной в комнате.

Только я встал с ним рядом, как в голове что-то помутилось, глаза резанул солнечный свет и оказалось, что я стою один на том же самом месте в той же самой комнате, но только не ночью, а в солнечный день.

В комнату заглянула жена и недовольно буркнула:

– Что стоишь? На свидание готовишься?

– На какое свидание?

– А я откуда знаю. Говоришь, что ходишь в свой клуб, а сам можешь намылиться налево.

И тут я вспомнил, что всё это я уже слышал… Когда же я это слышал?.. Ах да, года два назад. Именно это и говорила мне тогда жена.

Ответил ей как и в тот раз:

– Никуда налево не хожу. Мы там читаем друг другу то, что написали. Потом обсуждаем.

– А после этого?

– А после расходимся по домам…

Не буду описывать пустопорожний разговор с ревнивой женой.

Через час я уже спешил в редакцию газеты «Юность» в наш литературный клуб.

Плохо слушал, кто и что говорит, предвкушал то, что я уже видел в недавнем прошлом и всеми фибрами своей души жаждал повторения.

И вот открылась дверь, и вошла она – Ольга Бабушкина в ореоле солнечных волос. Увидел такие знакомые мне конопушки и чудесные изумрудные глаза. Прозвучал её милый голос:

– Я к вам.

И всё повторилось: её рассказ о себе, чтение стихов наизусть с массой древнегреческих мифических героев, столь симпатичным мне.

Как и в тот раз, я пошёл провожать Ольгу вместе с Николаем и Леонидом. Увы, оплошал, да и момента не улучил, не дал своего телефона. Это я сделал в следующий раз, когда она явилась на собрание литературного клуба.

Ольга позвонила, мы встретились. Гуляли. Я читал ей наизусть Александра Блока, но уже другое стихотворение, куда более известное:

«Ночь, улица, фонарь, аптека,

Бессмысленный и тусклый свет.

Живи ещё хоть четверть века —

Всё будет так. Исхода нет.

Умрёшь – начнёшь опять сначала

И повторится всё, как встарь:

Ночь, ледяная рябь канала,

Аптека, улица, фонарь.»

Не знаю, зачем я заменил стихи, не прочёл «Русь»? Сам этого не понимаю, что-то внутри заставило вспомнить именно их.

Позже наши отношения продолжились, и произошло всё то, что обычно бывают между влюблёнными друг в друга мужчиной и женщиной…

Через несколько месяцев я услышал от Ольги слова:

– Я беременна.

По её тону я понял, что ребёнка она оставит. Это даже не предмет обсуждения.

Появились крайне противоречивые чувства.

С одной стороны снова стать отцом очень хорошо, а с другой – у меня уже двое детей имеются, выплачиваю немалую ипотеку. Я осознал, что в достаточной степени помогать Ольге не смогу, средств у меня в обрез…

Сказал жене, что меня посылают в командировку, и поехал в родной городок Ольги. Она познакомила меня со своей матерью и младшей сестрой. Я увидел скромную двухкомнатную квартиру. Мать работала на стройке крановщицей. Одна она тянула троих. А скоро появится и четвёртый…

Узнав, что жениться на её дочери я не могу при всём своём желании, женщина посуровела, одновременно словно постарела. Наверное, осознала тяжёлую истину: «Маленькие дети – маленькие проблемы, большие дети – большие проблемы». И вот очередная проблема – беременная дочь. А это даже не проблема, а нечто сродни беде. На её щеках заиграли желваки, я почувствовал себя последним подлецом.

Подумал, что я не таков, не последний подлец. Другой мужчина был бы куда хуже, он даже отказался бы от сына. Но тут же сам себя остановил: они этого не знают, про то ведаю лишь я один. Потому промолчал, сгибаясь под суровым взглядом матери моей женщины…