Вселенные моей любви

Вернулся домой в предельно мрачном настроении.

Погружённый в свои мысли, я ответил невпопад жене о командировке, в которой я якобы побывал. Она взвилась на дыбы, в результате мы поцапались, что случалось у нас регулярно. В результате я отправился спать в другую комнату.

Долго лежал без сна, мучаясь тем положением, в котором оказался. Оно мне казалось невероятно тягостным. Сколько раз не повторял себе, что если бы я не стал завязывать отношения с Ольгой, то она оказалась бы в ещё худшем положении: тот мужик бы её сына не признал и ничем бы не помогал. Именно так произошло в иной, в параллельной вселенной.

Но это ведал лишь я один, больше никто. Самое главное, этого не знали Ольга с матерью. И я не мог им этого сказать. Да и разве бы они такому поверили?!.

В результате никакие слова не помогали, не успокаивали мою совесть. Я знал, что поступаю как подлец. Или почти как подлец.

Клял себя на все лады за то, что не смог предотвратить беременность девушки, а для этого не следовало даже касаться её. Сейчас я бы отдал всё, чтобы исправить ситуацию. Готов был отдать всё ради этого…

Тут воздух в комнате словно зашуршал, чуточку осветился, и я снова увидел своего двойника в прежнем одеянии чёрного цвета, но словно бы излучавшим тёмный свет.

На сей раз я не испугался, а даже обрадовался.

Он мгновение постоял, нашёл меня взглядом, потом подошёл, протягивая руку:

– Здравствуй, Александр.

– Привет, тёзка! Как ты там?

– Не лучше, чем ты здесь, – последовал ответ. – Но у нас совсем нет времени. Хочу выручить тебя, мы должны поменяться местами.

– Тебе что, там уже надоело?

– Коротко докладываю, в твоей вселенной я пробыл даже не секунду, а меньше. Потому она мне надоесть не успела, я её практически даже и не видел.

– Но зачем мне возвращаться обратно, здесь Ольга, она ждёт ребёнка.

– Знаю, мне сказал…

– Кто сказал? – ухватился я за брошенную фразу, угадывая отгадку.

– Некогда пояснять. В двух словах: ко мне из будущего прибыл сын Ольги и организовал всё это.

– Но зачем, зачем?

– Спроси что-нибудь полегче, если бы я это знал! Вставай рядом со мной!

Я шёл к нему словно с пудовыми ногами, сказав упавшим голосом:

– А как же Ольга?

– О ней позаботятся. Он и я…

– Но…

– Нет времени, ещё секунда и будет поздно! – двойник схватил меня мёртвой хваткой и подтащил к себе, воскликнув: – Прибудешь на прежнее место буквально секунду спустя после своего убытия. Ежели кто бы стоял рядом и моргнул глазом, то ничего бы не заметил…

Это было последним, что я расслышал. Знакомое потемнение в голове и я оказался в своей комнате, только уже один. Вокруг царила темень, которую не рассеивал свет далёкого уличного фонаря.

Щёлкнул выключателем и при свете лампочки осмотрел стопку последних газет. Даты их выхода подсказали, что я уже в иной параллельной вселенной, в своей родной.

Выключил свет. Улёгся в постель и попытался расслабиться. Но это мне не удалось. Мрачные мысли гнали сон.

В этом мире я даже не коснулся одежды Ольги, её сделал несчастной другой мужчина…

Сознание рванула мысль: «Другой, но сделал такой же несчастной».

Она мне крайне не понравилась.

Я подыскивал себе всяческие оправдания. Потом вспомнил о беременной Ольге, фактически брошенной мной, и меня передёрнуло всем телом так, что я аж заскрипел зубами: «Та Ольга должна родить, и её ребёнок, мой ребёнок, останется сиротой! Или – на попечении моего двойника? Но не меня…»

Я – предатель, я – подлец!..

Вспомнил слова двойника: «О ней позаботятся. Он и я…»

Но кто этот «он»? Понятно, что сын Ольги, но какой – из моей нынешней вселенной или из той, которую покинул я? Вполне может быть, что там родится вовсе и не мальчик. О худших вариантах думать не хотелось.

Мне вспомнилась та Ольга, которую я навсегда покинул. Передо мной предстало её луноликое лицо, и вспомнил стихи Александра Блока, которые тогда ей читал:

«Ночь, улица, фонарь, аптека,

Бессмысленный и тусклый свет.

Живи ещё хоть четверть века —

Всё будет так. Исхода нет.

Умрёшь – начнёшь опять сначала

И повторится всё, как встарь:

Ночь, ледяная рябь канала,

Аптека, улица, фонарь.»

Посмотрел на окно. За ним была ночь, едва освещаемая невидимым мне отсюда уличным фонарём.

«Всё будет так. Исхода нет.»

Сам себя сурово спросил, словно приговорил: «Ты ж не хотел биться в силках, разрываясь между двумя женщинами, двумя семьями и разными детьми, так теперь ты от этого избавлен? Радуйся, ликуй!..»

Но на душе было страшно тяжело. Говорят, что души нет. Но что тогда так сильно болит внутри?

Мне хотелось плакать.