Весёлые мудрецы

Но своему творчеству не изменял, написал всего немало. Вышли его книги: «Кочевье» (в 1932 г.), «Поход «Победителя» (1934), «Высокое давление» (1938 г.), «Солнечный мастер» (1939 г.). В 1935 году по сценарию Леонида Соловьёва был снят фильм «Конец полустанка» («Межрабпомфильм»).

Леонид Соловьёв стал довольно известным писателем. Тому свидетельство – посвященные ему статьи в журналах «Литературная учёба», «Красная новь» в 1935-36 годах.

Он даже обратил на себя внимание М. Горького, который о нём отозвался так:

«Литературно грамотен, у него простой, ясный язык, автор, видимо, учился у Чехова, умеет искусно пользоваться чеховскими концовками, обладает юмором и вообще даровит. Чувствуется, что он усердно ищет свой путь, подлинное лицо своей души».

Так и было. Леонид действительно только искал свой истинный путь. Главное дело его жизни было ещё впереди.

«Рождение» Ходжи Насреддина

Наверное, в уме писателя бродило немало плодотворных идей, но по какому-то внутреннему наитию угадал наилучшую, самую органичную для него.

Он тогда написал: «Какая широта открылась передо мной… всё, что я любил в ней (Средней Азии), – вливалось в мою тему: и быт, и фольклор, и природа».

Случилось именно так. В реализации идее Леонид Соловьёв смог использовать все свои обширные знания колоритной экзотики Востока, на котором родился и прожил к тому дню большую часть жизни. Он решил обратиться к популярному фольклорному образу остряка и шутника, весёлого мудреца Ходжи Насреддина, который при этом сочетал в себе благородство, доброту, тягу к справедливости и народную смекалку. Он виртуозно выпутывается из самых затруднительных положений, ухитряясь при этом посрамлять и наказывать своих противников. Был своего рода восточным Робин Гудом.

Немало было использовано из фольклора, но многое порождено жизненным опытом, пропущенным через душу и воображение Леонида Соловьёва. Получился увлекательный уникальный органичный сплав народных сказок, баек, философских мечтаний, весёлых историй, анекдотов и личного домысла. Он не только сохранил лучшие черты народного героя, но и весьма заметно приумножил их, используя все доступные ему литературные и образные средства.

В результате родилась увлекательная книга «Возмутитель спокойствия», феерически весёлая, словно пронизанная солнечным светом, полная остроумия, юмора, тончайшей иронией. В 1940 году она была опубликована в «Роман-газете».

Она сразу стала широко известной. Ходжа Насреддин всеми воспринимался героем народным. Завораживающий сюжет держал читателя до самой последней строчки. Описанные персонажи были описаны настолько зримо, что казались живыми. Точность описываемых реалий сделала повесть настоящей энциклопедией нрава, характеров, быта средневекового Востока, настолько они были верны. Хотя автор не являлся историком, но сумел создать необычайно достоверную картину жизни прошлых веков. И настолько точно, что стал авторитетом даже в глазах специалистов. Чувствовалась глубокая начитанность автора, знание им сказок «Тысячи и одной ночи», книг «Ожерелье голубки» ибн-Хазма и «Занимательные истории» ибн-Туфейля, стихов Саади, Хайяма, Бедиля, Джами, Рудаки, туркменского поэта и острослова Каминэ и многих других. А ещё несомненна осведомлённость в практически запретном философском учении суфизме. В те времена все философии, кроме марксизма-ленинизма, пребывали под строжайшем запретом.

В повести они приписаны вымышленном средневековому дервишу, которому не посчастливилось родиться под истинным светом научного коммунизма, а потому он пребывал во мраке невежества и заблуждений. «Тёмного» дервиша засосала трясина мистицизма, вместо многих богов он почитал любовь, стремился к ней. Наивно верил, что в результате этого мир станет лучше…

(Признаюсь, меня как писателя просто поражает мастерство писателя, который русскими словами зримо передал неповторимый колорит Востока, его экзотику, тамошние реалии. Всё по-русски, но кажется истинно восточным. Просто словесная магия… Невозможно понять, как ему удалось создать книгу, настолько пропитанную реалиями Востоком, что их видишь, слышишь, обоняет, ощущаешь всем своим естеством.)

«Возмутитель спокойствия» сделал Леонида Соловьёва не просто известным, а по-настоящему знаменитым. В журнале «Литературная учёба» (февраль 1941 г.) появилась специальная статья о нём, в которой он выступал уже в качестве этакого мэтра, рассказывал о своей работе, делился планами.

Повесть о Ходже Насреддине получилась не просто интересной и весёлой, пронизанной солнечными искринками смеха, но и вдохновляющей, духоподъёмной. Так что совершенно не случайно именно в тяжёлое для всей страны время, поистине грозовое, – в 1942 году – она была экранизирована режиссёром Яковом Протазановым. Главную роль колоритно исполнил известный актёр Яков Свердлин. На экраны кинокартина вышла в 1943 году под названием «Насреддин в Бухаре» и стала тогда очень заметным событием, получила восторженных отклик миллионов зрителей и особенно бойцов.

Но не только этим Леонид Соловьёв внёс вклад в общую великую Победу. В суровые годы Великой Отечественной войны он служил Родине своим пером, был военным корреспондентом газеты «Красный флот». В ней и в других газетах постоянно появлялись его статьи, очерки, рассказы, заметки. Нередко он находился на передовой, писал свои материалы под свист пуль и взрывы снарядов. Когда понадобилось, то журналист при обороне Севастополя даже отважно взял в руки автомат и возглавил отряд десантников. Во время боя был тяжело ранен, с невероятным трудом его переправили на «Большую землю». Долго потом лечился в госпиталях.

Был награждён медалью «За оборону Севастополя», орденом Отечественной войны I степени (5 ноября 1943 года).

Написанные Леонидом Соловьёвым военные материалы вошли в сборники «Большой экзамен» (1943 г.) и «Севастопольский камень» (1944 г.). На основе реальной истории 1942 года была написана увлекательная повесть «Иван Никулин – русский матрос». В следующем года по ней был снят кинофильм (режиссёр Игорь Савченко) и стал известным. Заглавную роль исполнил популярный тогда актёр Иван Переверзев.

В 1996 году специалисты Госфильмофонда восстановили эту ленту, она была показана на кинофестивале архивного кино «Белые столбы» и на одном из российских телеканалов.

«Возмутитель спокойствия»

Говорят, что авторы нередко повторяют судьбу своих героев. Так произошло и в судьбе Леонида Соловьёва. Он оказался властям столь же неугоден, как и Ходжа Насреддин средневековым правителям, описанным им в «Возмутителе спокойствия».

Помню тот момент в своей далёкой юности, когда я читал «Повесть о Ходже Насреддине», и наткнулся на строчки, когда её героя схватили стражники. Описание поразило меня своей точностью: «Ходжа Насреддин сразу сделался в их руках маленьким, жалким и обрёл вид преступной виновности, как, впрочем, любой, которого тащат в тюрьму…» Возникла мысль: «А подобное состояние известно автору, уж не был ли он арестовал и не сидел ли в тюрьме?..» Тогда я этого не ведал, даже не догадывался, лишь спустя многие годы узнал, что именно так и было.

В сентябре 1946 года писателя арестовали по обвинению в «подготовке террористического акта». Возможно, кому-то он перешёл дорогу или сильно озлобил кого-то, а то и друзья оказались не настоящими. На него дали показания члены «антисоветской группы писателей», арестованной в 1944 году, – Семён (Авраам) Гехт, Сергей Бондарин, Леонид Улин. Они ему приписали «террористические настроения» и следующие высказывания: «колхозы себя не оправдали, литература деградирует, произошёл застой творческой мысли» и прочие. Наверное, Леонид Соловьёв такое говорил, язык у него всегда был остёр, он не привык себя сдерживать.

Девять месяцев писатель пробыл в предварительном заключении, постоянно подвергаясь допросам.

Вполне возможно, что Леонид Соловьёв благородно решил прикрыть собой своих ближних и знакомых. Для этого он изображал себя в гораздо худшем свете, чем был. Признавался в разных своих грехах:

«Во-первых, я разошёлся с женой из-за своего пьянства и измен и остался один. Я очень любил жену, и разрыв с ней был для меня катастрофой. Во-вторых, усилилось моё пьянство. Мои трезвые работоспособные периоды становились всё меньшими, чувствовал, что ещё немного, и моя литературная деятельность будет уже вконец невозможной, и я как писатель буду кончен. Всё это способствовало возникновению у меня самого мрачного пессимизма. Жизнь казалась мне обесцененной, беспросветной, мир – бессмысленным и жестоким хаосом. Всё вокруг я видел в тёмном безрадостном тяжёлом свете. Я стал сторониться людей, потерял ранее мне присущие весёлость и жизнерадостность. Именно ко времени наибольшего обострения моего духовного кризиса относится и наибольшее обострение моих антисоветских настроений (1944–1946 годы). Я был сам болен, и весь мир представлялся мне тоже больным».

Вопрос: «Почему вы называете себя одиноким, ведь вы были женаты, а также имели друзей?»

Ответ: «Моё пьянство, беспорядочная жизнь, связь с босяками и бродягами из арбатских пивных, которых я целыми группами приводил к себе в гости домой, привели к тому, что у меня с женой произошёл окончательный разрыв. Рано утром она уходила на службу, возвращаясь только поздно вечером, ложилась тут же спать, целыми днями я был один. Передо мной встал вопрос о полной невозможности продолжения такой жизни и необходимости какого-то выхода».

Вопрос: «В чём же вы стали искать выход?»

Ответ: «Я серьёзно думал о самоубийстве, но меня останавливало то, что я умер бы весь испачканный. Я стал думать о постороннем вмешательстве в мою судьбу и чаще всего останавливался мыслью на органах НКВД, полагая, что в задачу НКВД входят не только чисто карательные, но и карательно-исправительные функции…»

Понимая, что из-за него могут пострадать и другие, Леонид Соловьёв старается их обелить. Даже тех, кто на него давал показания:

«Седых меня никогда не поддерживала, осаживала; её политические взгляды отличались устойчивостью…»

«Русин, Виткович, Коваленков не раз говорили мне, что я должен прекратить пьянство и болтовню, подразумевая под этим антисоветские разговоры»…

«Фамилии писателей, названных Улиным, не помню…»

«Русин сказал, что я поставил его в ложное положение и что впредь в разговорах на политические темы я должен следить за собой, в противном случае он о моих антисоветских выпадах должен будет поставить в известность соответствующие инстанции».

Возможно, это устраивало и следователя, круг обвиняемых он не старался расширить. Хотя и мог. Потому из-за него никто не пострадал. При том, что слышал от следователя:

– Вот вы загораживаете всех своей широкой спиной, а вас не очень-то загораживают.

Это было именно так. Например, тот же Виткевич много чего наговорил на Леонида Соловьёва и сие оказалось в перечне «преступлений».

Знакомясь с сохранившимися протоколами, замечаешь, что, несмотря на явную подавленность, Леонид Соловьёв сохраняет ясный ум, ответы даёт спокойно, рассудительно, даже с оттенком доброжелательности. Ниже часть таковых:

Вопрос: «Какие мотивы побудили вас встать на такой антисоветский путь?»

Ответ: «Должен сказать, что вполне советским человеком я никогда и не был, что для меня понятие «русский» всегда заслоняло понятие «советский».

Далее Леонид Соловьёв поясняет: «есть писатели русские, а есть писатели на русском языке.

Вопрос: «Расшифруйте смысл этих ваших слов».

Ответ: «К русским писателям я относил писателей, жизнь которых неразрывно связана с историческими судьбами, радостями и горестями России, с её историческим значением в мире. К писателям же на русском языке я относил «юго-западную школу», вдохновителями которой являлись В. Катаев, Ю. Олеша и другие. Большинству представителей этой группы, как, например, поэту Кирсанову, по моему убеждению, совершенно безразлично, о чём писать. Для них литература есть лишь арена для словесного жонглёрства и словесной эквилибристики».

На «русских» и «русскоязычных» Соловьёв делит отнюдь не по национальному признаку, называя таковыми В. Катаева и Ю. Олешу.

Долгое время Леонид Соловьёв отрицал свою вину, но следователь ему объяснил:

– Суда над вами не будет, не надейтесь. Ваше дело пустим через Особое совещание.

А тогда мягкого приговора не могло быть по определению. Потому он согласился признать всё, в чём его обвиняли.

Затем оказался на скамье подсудимых. Выслушал вердикт Особого совещания МВД 9 июня 1947 года: «За антисоветскую агитацию и террористические высказывания заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на десять лет».