Чернолесье

Чернолесье
Александр Зимовец

Этот континент обречен. Медленно, но неуклонно его поглощает Чернолесье: мрачная чаща, населенная нежитью, где даже листья деревьев черны и безжизненны. Никто не рискует ходить туда. Никто, кроме егерей: пришельцев из нашего мира, чьи способности развиваются по мере убийства нежити. Для местных это выглядит, как магия. Для нас, егерей – как компьютерная игра. Вот только в этой игре нет кнопки «Выход». Я хотел просто протестировать ее, но теперь застрял в ее мире стали и пороха, не зная, где сон, а где явь. Реальные ли люди меня окружают или игровые персонажи? И есть ли у игры финал, или теперь это и есть моя жизнь?

Александр Зимовец

Чернолесье

Пролог

Смерть – поворот дороги,

Кто завернул – незрим.

Снова твой шаг далекий

Слился в одно с моим.

Стерты земные грани.

Смертью не обмануть.

Призрачно расставанье.

Подлинен только путь.

Фернандо Пессоа.

– Помогите! – отчаянный крик прокатился эхом, затихая в вершинах черных сосен.

Улег поднял голову и прислушался. Настороженную тишину ночного леса нарушало только тихое отдаленное стрекотание, похожее на пение сверчка. Так глубоко в лесу птиц было уже не встретить, а вот насекомые еще попадались.

Он совсем, было, приготовился ко сну: выбрал место на хорошо просматриваемой полянке, начертил вокруг себя круг отрицания шириной в добрый десяток шагов, постелил на холодную землю плотный плащ, укрылся вторым, запасным, подложил под голову сумку и приготовился провалиться в сон часов хотя бы на пять-шесть. Способности Улега позволяли не спать по три дня, почти не чувствуя усталости, но основательная экспедиция в Чернолесье требовала куда большего времени. Вот и сейчас он чувствовал, как тяжесть в ногах и в веках начинает понемногу брать свое. Если он хочет без приключений добраться до какой-нибудь деревни на опушке, нужно было хоть немного вздремнуть, а тут такое.

Однако не приснился ли ему этот крик? Очень может быть, что и приснился: он начал проваливаться в сон сразу же, как только голова коснулась кожаной сумки, набитой трофеями и издающей сладковатый запах собранного в лесу горицвета. Да и кто бы мог кричать так глубоко в лесу? Простой крестьянин сюда просто не доберется: его сожрут намного раньше, а егерь не станет кричать: он знает, что никто его здесь не услышит. А во-вторых… Было еще какое-то «во-вторых», которое Улег спросонья даже и не осознал до конца.

– Помогите! – снова раздалось где-то, кажется, совсем недалеко. Улег вскочил, торопливо набрасывая плащ и хватая прислоненную к стволу аркебузу. Теперь он не сомневался: в смертельно опасной глубине Чернолесья действительно кто-то звал на помощь. Звал по-русски.

Глава 1

Двери поезда открылись передо мной, я сделал шаг вперед и завертел головой по сторонам, не зная, куда идти. В новой квартире, которую Артему недавно купили его родители, я не был еще ни разу, а потому даже толком не знал, какой выход из метро мне нужен. Налево или направо?

Потратив пять минут на то, чтобы свериться с картой в телефоне, я выбрался, наконец, из подземелья на освещенный ярким солнцем, запруженный машинами проспект на окраине Москвы. Настроение было ужасное. Мне уже совершенно не хотелось идти к Артему – хотелось прийти домой упасть на кровать, не отвечать на вопросы родителей, а только лежать и глядеть в потолок. Но раз уж обещал…

Казалось бы, переживать было не о чем. Во-первых, сессия закончилась. Впереди до самого сентября два месяца безграничной свободы. Можно, наконец, всерьез заняться блогом: снять давно задуманный ролик, найти материал для новых – вдруг начнут смотреть. Можно плотнее заняться работой: набрать у Хватова новых заказов на заметки для журнала, подработать на этом денег, которые сейчас будут очень кстати. Можно просто ничего не делать: рубиться в комп, общаться с приятелями, да хоть отправиться во Владивосток автостопом – времени вагон! Сегодня же меня ждет грандиозная пьянка с друзьями детства: чем не жизнь?

Но все это только на первый взгляд. Если же заглянуть за радужный фасад внешних обстоятельств, то за ним можно было обнаружить мрачную грязно-серую бездну действительности.

Во-первых, как ни крути, а тройки по правовым основам журналистики я не избежал, а значит прощай, стипендия. Гребанный препод-зануда, читающий лекции по бумажке, и гребанный, совершенно мне ненужный нетворческий предмет! Не сказать, что мне теперь грозит голодная смерть, но, все-таки, неприятно. Придется чаще обращаться к родителям, а я этого терпеть не могу, хоть они никогда не откажут. В двадцать лет просить у отца денег на кино это как-то…

Конечно, всегда есть Хватов со своим журналом, но тогда все лето придется принести ему в жертву. Да и даже если забыть про деньги – привыкнув еще с начальной школы быть отличником, которому все легко дается, я всегда воспринимал плохие оценки болезненно. Может быть, пора отвыкать?

Во-вторых, Алина. Здесь все совсем грустно. Последний наш разговор в Вотсаппе, затянувшийся до двух часов ночи и помешавший мне выспаться перед чертовыми правовыми основами, оставил в душе ощущение холодной пустоты. «Тебе абсолютно ничего не надо, ты живешь, как живется. Пока ты учишься, это не так заметно. Но после универа ты превратишься в обычного бесцветного неудачника, застрявшего в своем выдуманном мире. Знаешь, сколько таких вокруг? Невнятные замызганные мужики в мятых футболках с пивными животами, воображающие себя светлыми паладинами. В прежние времена такие бухали, а сейчас вдобавок к бухлу играют в игры и ведут скучные, никому не нужные блоги. Ты уверенно идешь по этому пути».

Представляю себе ее лицо в тот момент, когда она это писала: чуть иронически прищуренные глаза, так что не поймешь, всерьез она или просто провоцирует тебя. Темная прядь из челки, перечеркнувшая лоб. Сейчас она сдует ее и напишет еще что-то, окончательно припечатывающее тебя к столбу.

Помню, получив это сообщение, я десять раз начинал писать ответ и каждый раз стирал. Ужасно не хотелось, чтобы за ней осталось последнее слово, особенно, когда предмет спора это осмысленность моего существования. Но с другой стороны, я четко понимал, что все, что я напишу, будет звучать просто как оправдание. Ну, правда, что на это ответишь? Так и не написал ничего: до сих пор ее сообщение висит в диалоге последним.

И не напишу, даже если вдруг придумаю подходящий ответ. Чего теперь?

Да и потом, так ли уж она не права? Между нами говоря, человек, который, имея три дня на подготовку к экзамену, только на третий заставил себя сесть за стол и из-за этого охвативший трояк, действительно… не вызывает восхищения, в общем.

Хорошо, допустим, учеба не главное в жизни. А что главное? И чего я добился в этом главном? Вот взять мой дурацкий видеоблог: год назад начал выпускать обзоры на разные необычные игры. Начали даже появляться подписчики, и это казалось «ого-го»!

Первое время я даже оторваться от экрана мобильника не мог: с такой жадностью следил за всеми счетчиками. Каждый лайк, каждый новый подписчик заставляли мое сердце подпрыгивать от восторга. Тут же чесались руки снять что-то еще, заявить о себе миру, рассказать еще о чем-то.

Но вот прошел год, и я стал замечать, что меня все это уже не радует. Лавинообразного роста просмотров не вышло. Оказалось, что на каждый лайк нужно работать, а работать хотелось все меньше: интересные игры, с которых прямо хотелось рассказать, быстро закончились. Пришлось выдумывать темы, копать Интернет, тестировать множество невероятного шлака, чтобы найти что-то стоящее. Потом еще записывать, монтировать, накладывать звук.

А в итоге что? «Маладец давай ещо?». «Кагда следущий ролик?». Двадцать комментов от скучающих школьников и почетное место в дальнем углу Ютуба. Стоило ли оно того?

Примерно такие мысли черными чугунными шарами перекатывались в моей голове, когда я позвонил в квартиру Артема, из-за дверей которой уже доносились сотрясающие пол басы предпоследнего альбома его группы.

Дверь открылась, и басы, удвоив мощность, обхватили меня за плечи, едва не опрокинув на выложенный серой плиткой пол.

– Здорово, Ромка! – почти проорал Артем своим тонким голосом, совсем не вяжущимся с образом ударника металлической группы. Да и внешность у него была не особо подходящая: небольшого роста, очкастый, с аккуратной прической «Хороший мальчик» и длинными тонкими пальцами, он скорее напоминал скрипача.

Артем был классическим «сыном маминой подруги»: человеком, у которого еще со школьных времен все всегда получалось лучше, чем у меня. Кроме, разве что, учебы, но кого волнуют такие мелочи? Он был сыном богатых родителей, на зимние каникулы ездил в Австрию, на летние в Испанию, играл на трех разных инструментах, и все они у него были дорогими и красивыми, а в одиннадцатом классе получил права на вождение мотоцикла – сам мотоцикл, естественно, прилагался.

Не сказать, чтобы я ему завидовал тогда. В детстве к таким вещам относишься проще. Мы просто были школьными приятелями: я крутился в тех же компаниях, что и он, но только он всегда был в центре, а я где-то сбоку. И вот теперь у него уже была своя квартира, в которую он мог позвать старых приятелей, не задумываясь о расписании своих родителей. Ну, и девушку пригласить, конечно же. Девушки от него не отлипали. Впрочем, сегодня их тут не ожидается.

– Проходи, ты последний, все уже в сборе! – прокричал мне практически в ухо Артем. – А чего в рубашке, официальный такой?

– Так экзамен сегодня был, – ответил я.

– Экзамены для меня всегда праздник, профессор! – поддразнил он, подталкивая меня за плечо в прокуренную комнату.

Там уже в самом деле собралась вся старая гвардия: Димас Южакин, Сеня Козленко, Егор Фомин. Последний зачем-то отжимался на полу, тряся своими роскошными русыми кудрями при каждом движении.

– Ладно, хватит, верю, – остановил его Димас. Судя по скривившемуся лицу, он только что проиграл какое-то пари. Артем же, тем временем, достал из скрипнувшего дверцей икеевского шкафчика бутылку вискаря, отвинтив крышку с манящим шелестом.

– Ну, за встречу, что ли? – сказал он, разливая чайного цвета бурбон по стаканам. Димас в это время сделал музыку потише.

Я взял со столика свой стакан, уставившись в темные глубины вискаря. Сегодня я твердо решил напиться вхлам.

После третьего стакана я начал терять нить разговора.

Беседа же петляла из стороны в сторону причудливо, словно заяц, путающий следы. Димас стажируется в какой-то крутой юридической фирме. Егор спит с фотомоделью, и еще чем-то недоволен. Артем собирается перебираться в Канаду: пока на год, поучиться, а дальше как пойдет.

На этой ярмарке тщеславия мне было особенно нечем торговать. Выставленные мною на прилавок десять тысяч подписчиков блога никого особенно не впечатлили.