Пехота Апокалипсиса

– Через меня,– подтвердил Клеев.– Мы понимаем, что программа ваших акций в Африке завязана на торпеды... Поэтому готовы всего за пятьдесят процентов от общей добычи оставить вашу договоренность со «Спецдоставкой» в силе. Еще есть просьбы и предложения?

– Я хотел бы завтра встретиться с вами...– Лицо китайца стало совсем бесстрастным, взгляд твердым и неподвижным.

– Сегодня вы уедете,– сказал Клеев.– Боюсь, отель, в котором вы остановились, не сможет обеспечить вам достаточную безопасность...

– И все-таки я останусь. Как частное лицо, если вы не возражаете. Не станут же меня топить в ванной...

– Топить – не станут. И убивать не будут. Бывают куда более неприятные вещи, поверьте мне.

– Верю. Случалось переживать всякое.– Китаец сделал ударение на «переживать».– Но... пережил. До завтра!

– Прощайте,– сказал Клеев.

Нужно вести себя твердо и уверенно. Сканеры пишут все, а соратники наблюдают за беседой в прямом эфире. Перед ними тоже нельзя ударить в грязь лицом. Особенно, если они уверены, что он не знает об их незримом присутствии.

Если соратникам кажется, что они контролируют этот совершенно прозрачный мир, не нужно их в этом разочаровывать.

Клеев вернулся в кресло и переключил голопанель.

Соратники и все остальные, заинтересованные и любопытные, могут продолжать наблюдать, как Герман Николаевич Клеев внимательно изучает кадры. А он тем временем побеседует со Станционным Смотрителем.

Клеев даже улыбнулся своей шутке. Сидят там на своей станции, как герой повести Александра Сергеевича Пушкина, планы строят. А потом приедет красавец – и все их планы...

– Слушаю,– сказала телефонная барышня.

– Номер три-восемнадцать, пожалуйста.

На мониторе мобильника Клеева было видно, как барышня лет двадцати, в светлой блузке с высоким стоячим воротником и в эбонитовых наушниках, взяла в руку штекер и воткнула его в нужное гнездо.

Совсем они там, в космосе, охренели от безделья. Разные были заморочки – один этот их телефон чего стоил,– но баба на коммутаторе... На космической станции, начиненной братскими технологиями...

С ума сходят! Или с жиру бесятся.

Клеев, наверное, был бы разочарован, узнав, что барышни на самом деле не существует, что это работает программа...

А как был разочарован Младший, когда понял, что придется довольствоваться такой вот подделкой вместо настоящей барышни. И как был разочарован Младший, увидев реакцию китайского гостя на действия Клеева.

Они должны были поссориться. Серьезно поссориться, так, чтобы полыхнуло на Дальнем Востоке, чтобы войнуха в шестидесятых годах прошлого века на Амуре показалась всем детским лепетом, международной встречей по игре «Зарница».

Советские пионеры против китайских. Младший когда-то видел хронику, как по советскому телевидению клеймили китайских агрессоров и показывали молодых красивых парней с цитатниками председателя Мао в руках.

Но что-то не заладилось сейчас с конфликтом. То ли порог страха у китайцев оказался выше, чем предполагалось. То ли имеют они фигу в кармане. Они – такие, они – могут.

И тут позвонил Клеев. И начал рассказывать, как китайцы...

– Я все слышал,– сказал Младший.– И я все понял. И я недоволен. Мне непонятно, долго ли вы будете возиться с этим самым Горенко...

– Грифом?

– Я сказал – Горенко. Это ведь он писал все, что происходило во дворе Клиники. И разговор с полковником Жаданом, неудавшимся нашим путчистом.

– Но ведь Гриф...

– Вы со мной в последнее время что-то спорите много...– задумчиво произнес Младший.– Все спорите и спорите... Даже обидно, честное слово. Я вам сказал – Горенко. Можете бросить все свои текущие дела и искать капитана Горенко.

Изображение Младшего перед Клеевым вдруг резко увеличилось, так, что в мониторе остались видны одни глаза.

– Ищите. Это сейчас для вас – главное. В этом с вашей бывшей возлюбленной, мадам Артуа, можно согласиться.

Он видел их разговор с Брюссельской Сукой! Ледяной ком рухнул в желудок Германа Николаевича.

Не хотел же он встречаться с Катрин, и правильно не хотел!

– Не нужно так пугаться.– В мониторе снова была вся фигура Младшего.– С китайцем сегодня разберутся. Что вы там бормочете, любезный?

– Не убивать... Я...

– Естественно, нет. Вы очень справедливо заметили, что есть куда более страшные вещи. Убить его – и начнутся ноты протеста, переписка и прочее... В общем, это не ваше дело.

– Хорошо,– кивнул Клеев, и связь оборвалась.– Хорошо,– повторил Клеев, глядя на стену перед собой.

И подумал, что стоит выпить. Поесть и выпить. Когда он волновался, всегда хотел поесть и выпить. Еще со студенческих времен.

А представитель Китайской Народной Республики кушать совершенно не хотел.

Вообще всякий нормальный человек, получив столь неприкрытую угрозу, должен был потерять аппетит, бросить все и отправиться в аэропорт, пока есть такая возможность.

Или, если уж принципы или приказы начальства заставляют остаться на месте, закрыться в номере, забаррикадировать двери мебелью и сидеть, надеясь, что пронесет...

Тщетно, между прочим, надеясь. При современном уровне технологии убийств закрытая дверь – не помеха.

Хотя убивать его не будут, это точно.

С ним попытаются сотворить что-то такое страшное, чтобы у пославших его отбить всякую охоту спорить и требовать.

Но даже такие мысли вовсе не повод, чтобы при полном отсутствии аппетита отправляться в ресторан, в толпу людей, каждый из которых может быть посланцем Клеева.

Товарищ Чжао Цянь отправился в ресторан. Чжао Цянь сел за крайний столик, будто изо всех сил старался помочь посланцам Клеева в охоте на себя.

Странность этого оценил и неприметный господин лет сорока пяти, сидевший в вестибюле отеля «Гора».

Неприметный господин, явившийся в отель всего несколько минут назад, собирался уточнить у портье, где именно находится китайский гражданин Чжао Цянь, потом отправиться к китайскому туристу и поговорить с ним.

Но тут сам Чжао Цянь вышел из лифта, прошелся по вестибюлю, словно желая продемонстрировать свою отвагу, затем ушел в ресторан.

Неприметный господин отложил в сторону журнал, встал с диванчика и проследовал за Чжао Цянем.

В ресторане было людно. Китайца провели к заказанному столику сразу, а вот неприметный господин в сером старомодном костюме был вынужден подождать, пока ему подыщут место.