У солдата есть невеста (сборник)

Утром следующего дня Пес, вооруженный трофейным ноктовизором (по совместительству также и биноклем), вернулся на свою позицию и увидел человеческое жилье.

Несколько приземистых домишек, сад, ухоженный огород…

"Биостанция «Лазурный Берег» – сообщала надпись над воротами.

«Так вот откуда капюшоны воровали для меня еду!»

Створка ворот беззвучно приоткрылась. На берег вышел сутулый крепкий бородач.

Он мрачно поглядел на море из-под кустистых бровей, зевнул в ладонь и, быстро выкурив сигарету, медвежьей походкой вернулся за ворота.

Походка эта показалась Песу смутно знакомой…

«Эстерсон?.. Ну конечно, старина Роланд! Как я мог его не узнать?!»

Через некоторое время Эстерсон вновь появился на берегу в обществе высокой стройной женщины.

Лицо ее было озабоченным, она всё время что-то кричала Эстерсону, похоже, они ссорились. А затем, похоже, мирились.

Пес видел, как Эстерсон и женщина тесно обнялись, и Роланд, сдержанный и несентиментальный Роланд, зашептал на ухо женщины что-то задушевное, нежно накручивая на палец локон из ее роскошной гривы.

А потом они долго стояли так, не размыкая объятий. Судя по лицам, они были счастливы.

Пес выключил ноктовизор и поковылял к броненосцу.

Еще месяц назад он, Пес, ликовал бы, обнаружив живым и невредимым инженера, на соблазнение которого он потратил не один месяц своей жизни… Он, прежний Пес, сейчас же бросился бы туда, на биостанцию. Наврал с три короба, закрутил интриги, в общем, рано или поздно он всё равно отнял бы Эстерсона у женщины с красивым строгим лицом и увез его прочь с «Лазурного Берега». Что бы он делал дальше – Пес толком не знал. Но приложил бы все усилия к тому, чтобы рано или поздно в укромной бухте или на потайной посадочной площадке приземлился гидрофлуггер «Сэнмурв». Он доставил бы их с Эстерсоном на звездолет, высланный за ними к Фелиции, а тот отвез бы их прямиком в город Хосров, планета Вэртрагна.

Ах, Эстерсона заждались в городе Хосров… Там для него давно готовы все условия! Ведь заотары Благого Совещания уверены, что истребитель, который построит для них ашвант Эстерсон, превзойдет все ранее известные боевые машины, и даже «Дюрандаль», блистательный «Дюрандаль».

Но это прежний Пес. А нынешний…

Что-то в нем перегорело. Пес смутно догадывался, что перемена эта выросла из его жизни с капюшонами, что она связана с этим морем, с обновленным именно здесь, на Фелиции, пониманием слова «свои», с осознанием относительности понятия «чужие» и абсолютной ценности добра… Но додумывать эту мысль до конца пану Станиславу было лень.

Он раскочегарил паровую машину и взял курс на юг.

Вертолеты появились в полдень.

Они летели с севера и прежде, чем Пес их услышал, успели подобраться к пароходу довольно близко.

Сквозь стук паровой машины пробилось чужеродное тарахтение. Когда инженер наконец обернулся на звук, он увидел две остекленных морды – они почти сливались с солнечными бликами на гребнях высоких волн.

Инженер бросил штурвал, опрометью взбежал на надстройку.

Прикосновение нагретого солнцем плечевого упора чешского пулемета показалось ему приятным.

Он наметанным глазом отмерил дистанцию до винтокрылых хищников. Прицелился в правого.

«Эх, не помешало бы сейчас стадо капюшонов… Авось и повоевали бы на равных…» – с печальным вздохом подумал инженер.

Пилоты, словно перехватив его мысль о капюшонах, поспешно бросили вертолеты вверх.

Машины расходились в стороны, беря броненосец в клещи.

Эти вертолеты были посерьезней легкого H-112, с которым расправились тогда капюшоны. У них имелись кургузые крыльца, увешанные ракетами и пулеметными контейнерами.

Контейнеры с тихим щелчком повернулись, Пес обнаружил себя под прицелом двенадцати стволов.

"Чудесно… – со злым азартом подумал инженер. – Мучиться долго не придется… И, кстати, хорошая эпитафия выйдет: «Разорван в клочья корпоративной охраной концерна „Дитерхази и Родригес“…»

Пес неотрывно сопровождал стволом пулемета тот вертолет, который заходил с левого борта.

Вот сейчас покажется белая надпись «HERMANDAD» и можно будет стрелять.

И надпись показалась.

«ВОЗДУШНЫЙ ПАТРУЛЬ»

Пес дважды перечитал ее. И лишь на третий сообразил, что надпись не на испанском. На фарси.

Инженер отпустил рукоять пулемета.

Отступил на два шага назад.

Вначале он хотел по привычке поднять руки вверх. Но затем, сообразив, скрестил руки на груди, уложив ладони на плечи – так сдаются пехлеваны.

– Убедительно просим выбросить оружие и лечь лицом вниз! – выплюнул в мегафон угрюмый мужской голос.

«А выговор у него мягкий, нестоличный… Похоже, парень родом из Севашты, края тысячи злаков, – подумал Пес. – Земляк.»

Ноябрь – декабрь 2007

От автора

Мне нелегко говорить о повести «Дети Онегина и Татьяны» из-за опасения нанести ущерб ее обаянию не слишком удачным вступлением. Но деваться некуда. Первоначально повесть была написана для антологии современного рассказа «Облик России будущего». Антология задумывалась программная, ее создатели сулили небывалые гонорары, прельщали переводами на иностранные языки и предрекали потенциальным авторам, сплошь писателям-фантастам, славу и почет далеко за пределами фантастического околотка.

Меня всегда живо интересовали слава и гонорары, и все же я согласился написать для антологии по другой причине: беспризорный сюжет, мучивший меня не один месяц, к тому времени вполне созрел и был готов перебраться из головы на бумагу. Этот сюжет имел самое непосредственное отношение к будущему России. Вращался он вокруг главной влюбленной пары русской литературы – Евгения Онегина и Татьяны Лариной.

На самом деле, повесть посвящена не столько пушкинским героям, сколько их проекциям или, если выразиться грубее, по-школьному – восприятию оных фигур сторонним наблюдателем. Ведь Онегин и Татьяна, как Чапаев и Петька, давно вышли за пределы собственно литературного мира и шагнули в мир архетипов, обратившись непровеянным сном многих поколений начитанных девочек и мальчиков.

Повесть «Дети Онегина и Татьяны» я написал по своим меркам достаточно быстро – за месяц. Втрое больше времени я потратил на то, чтобы довести ее, как сказали бы в мире компьютерных игр, «до релиза». Хотелось, чтобы линии и пунктиры сплетались в единый смысловой узор, причудливый, но правдивый и поучительный. Чтобы за выдумками отчетливо проступало Самое Важное.

К настоящему моменту эта повесть выдержала уже семь изданий и получила премию «Филигрань» от жюри профессиональных критиков.

Дети Онегина и Татьяны

Новелла первая

Апрель 2015 г .