У солдата есть невеста (сборник)

– Сто лет там не был… А ведь я тут недалеко вырос – на Планерной. Так что, идем, да?

– Ага, – в целлофановом пакете, который нес Чистилин, веско звякнули бутылки.

Устроились на растрескавшихся пеньках, служивших некогда опорами старого деревянного моста, который, был убежден Чистилин, упоминался в классическом труде Гиляровского.

Новый мост накрыл старый, как мастиф болонку. В засушливое лето можно было видеть гребенку полусгнивших столбов, торчащую из цвелой воды.

В черной, не успевшей по-летнему завоняться реке отражались огни заречной улицы.

Косой свет фонаря на ближней излучине заливал испод моста и лишенную растительности отмель под ним светом, который в приключенческой литературе зовется «мертвенным».

Вверху шуршали зимней еще резиной автомобили.

Чистилин и Капитан по несколько раз отхлебнули из своих бутылок, не проронив ни слова.

Чистилину было смертельно лень возвращаться к Онегину – да ведь и ноутбук он «забыл» в кабинете. Капитан же был погружен в высокие размышления, это стало ясно, когда он заговорил:

– Ты никогда не думал, зачем это всё?

– Что – «всё», Саша?

– То, что мы делаем.

– Игры?

– Например. Что мы, по сути, делаем, когда делаем игры?

– Мы предоставляем нашему контингенту… симуляцию интересной жизни. Получаем за это деньги, – бодро сказал Чистилин, однако, быстро сообразив, что не такого, но более проблемного, что ли, ответа ждет Капитан, добавил, посерьезнев:

– Но в тоже время мы, в каком-то смысле, лишаем контингент настоящей жизни.

– А если мы не будем продавать им симулированную жизнь?

– Тогда конкуренты продадут.

– А если и они не будут?

– Кореёзы точно продадут.

– А если и кореёзы тоже перестанут? – настаивал Капитан.

– Ну…

– Ты думаешь, они, то есть… контингент… будут тогда жить этой пресловутой «настоящей жизнью»? Ну там, ездить на настоящих машинах, трахаться, космолеты пилотировать, я не знаю…

– Не исключено, – осторожно заметил Чистилин. – Кто-то же живет, вон в ресторане мест ни фига нет… И эти будут.

– А вот хуя там! Наш контингент жить все равно не будет!

– Что же он тогда будет?

– А ничего. Будет лежать и вообще ничего не будет делать. Даже дышать. Может они вообще тогда не родятся! Не воплотятся их души на земле, понимаешь? Их карма нашему слою плотного мира соответствовать не будет, и все – краями!

– Э-э-э…

– Подумай. Вначале ты хочешь выпить, а уже потом покупаешь бутылку пива. С тетеньками то же самое. С лавандосом история аналогичная. Вначале чувствуешь, что он тебе нужен – вилы! И чтобы много – ребенок родился, на ремонт надо, маме на лекарства… А потом уже начинаешь что-то такое внятное зарабатывать. Почему с играми должно быть иначе?

– Ну…

– С играми то же самое! – карие глаза Капитана влажно блестели. – Вначале ты страшно хочешь кончить на экран монитора, а потом в твоей жизни появляется лавсим. Если бы ты хотел кому-то вдуть в реале, ты бы отодрал одноклассницу на новогодней вечеринке, делов-то! Понимаешь, Андрюша, Бог дает то, что ты просишь… Просишь благодати, дает благодать. Просишь пива – пива дает, разве чуток быстрее. Только вдумайся, они реально хотят получить именно то, что получают! То есть цистерну воздуха и три вагона пикселей! Вот и Онегин наш…

– А что – Онегин? – насторожился Чистилин, открывая об торчащий из раскрошенного бетона огрызок арматуры вторую бутылку.

– Они хотят чувств. Но только… невзаправдашних. Любить желают… Но только чтобы… понимаешь… понарошку! В мои времена все было не так! – подытожил Капитан.

Как и многие, кто родился в шестидесятые и семидесятые, Капитан был склонен преувеличивать инаковость мира без компьютеров и бравировать причастностью к адскому раю под названием СССР. Лет пять назад Чистилина это скорее злило. Потом, по мере обнаружения седых волосков в темно-русых кудрях, он и сам начал овладевать магией дискурса. В беседах с контрагентами в возрасте без этого никуда. «Мне мама рассказывала, что при Сталине…» – начинал Чистилин, хотя при Сталине его мама не была даже эмбрионом. «Вы, как когда-то Горбачев, путаете консенсус и коитус…» – бросал Чистилин собеседнику с многозначительной ухмылкой.

Капитан принялся разворачивать новую мысль, но внимание Чистилина было фатально растушёвано хмелем. Он вдруг заметил, что наклонные бетонные плиты сзади усеяны невероятным количеством мятых, желтобоких окурков и тысячами погнутых кругляшей латунного цвета – пивными крышечками.

Перед мысленным взором Чистилина встало и наполнилось жизнью видение: каждый вечер на этих самых пеньках сидят мужички примерно их с Капитаном возраста. Курят, дуют белое пшеничное и беседуют о насущных проблемах автосервиса. Щелкающим жестом большого и третьего пальцев мужички, неотличимые в сумерках друг от друга и от них с Капитаном, отпуливают окурки за спину, а опустевшие бутылки стыдливо топят, как герасимы своих муму…

Чистилину стало не по себе. Неужели жизнь – это такая же, в сущности, неуникальная штука, как и средняя онлайн игра? Только в игре ты, один из миллионов, ломишься к Замку Темного Властелина в стандартной аватаре для бесплатных пользователей, а здесь, под мостом, ты один из десяти тысяч тех, кто устроил «Балтику» между носками туфель. А что если Бог есть и он так… шутит? А что если вообще ничего кроме Бога нет? Но думать об этом Чистилину было непривычно, как, кстати, и выслушивать философствования Капитана – «карма», «благодать», «воплощение»…

«Что это с ним? В Совете кто-то буддистом заделался?»

Бутылка улькнула на дно возле бетонной опоры с надписью «цыпа и уткин литят на йух».

От воды потянуло холодом.

И Капитан, и Чистилин вдруг почувствовали, что замерзли. Остывший и оттого возвративший рассудительность Чистилин обнаружил непотребное – то, что он принял поначалу за чугунный наплыв на бетонной плите, когда укладывал сверху свой смартфон, оказалось заветрившимися экскрементами хомо сапиенса.

– А давай прямо сейчас к Илоне Феликсовне махнем? Ты как?

– Нормально, – кивнул Чистилин.

Какая ему, в сущности, разница? С польским порнофильмом «Три танкиста и собака», просмотр которого был запланирован Чистилиным на этот вечер, конкурировать могло практически что угодно.

Илона Феликсовна, казалось, ждала гостей.

В ее трехкомнатной квартире на Куусинена было прибрано, всюду горел свет. Пахло жареной картошкой.

Обстановка квартиры обличала в Илоне Феликсовне разведенную чиновницу от искусства. На это указывали фотографии моложавой хозяйки дома в окружении мускулистых звезд балета и видных оперных женщин.

Преодолеть кризис сорокалетия ей, как видно, помогла эзотерика. Чванились на книжных полках фотографии лысых йогов и альтернативных целителей с ассирийскими бородами, на стенах же сияли горним светом голограммы опрятных северных храмов – Чистилин сразу узнал деревянные репы Кижей.

«Вот откуда ноги растут у кармы с благодатью!» – догадался Чистилин.

Несмотря на свой продвинутый духовный уровень, внешне Илона Феликсовна походила, натурально, на ведьму.