Три дьявола для наследницы

В голове вспыхнула неуместная мысль: насколько они чувствительны? В приюте по вечерам девчонки любили шептаться, передавая друг другу сплетни. И одной из излюбленных тем для разговоров были эротические похождения Клариты, тридцатилетней жрицы Пресветлого Кристиана. Она же нам и рассказывала некоторые факты, которые были совершенно не предназначены для ушей добропорядочных послушниц. Собственно, эти факты нравились нам больше всего.

Остальные жрицы придерживались священных обетов, и с ними было гораздо скучнее.

– Нет, ВЫ имели в виду именно это, – проговорила я, стараясь поддерживать внутри праведный гнев, но когда Рейялар вдруг коснулся меня лбом, закрывая глаза и тяжело дыша, это стало гораздо более сложной задачей. А затем, когда василиск поднял веки вновь, я надеялась, что он немного успокоится.

Но его радужки были еще темнее прежнего.

– Тебе лучше просто ответить на мой вопрос, Матильда, – проговорил он хрипло и тихо, и его губы скользнули по моей щеке.

Мягко.

Иллюзорно-беззащитно.

Страстно.

– Лучше просто сказать, чего ты хочешь, – продолжал он, когда рот снова дотронулся до моей шеи и приоткрылся, а горячий язык осторожно лизнул кожу. Словно пробовал ее на вкус. – Потому что я-то знаю, что ты хочешь… Не меньше, чем я.

Из горла вырвалось рваное дыхание.

Из моего, мать его, горла!

Он был прав. И от этого положение стало еще унизительней.

Потому я решительно соскребла остатки самообладания и дала отпор! Тоже очень решительно!

– Все, хватит, – воскликнула я, снова мечтая оттолкнуть василиска. Только на этот раз почему-то толкать не вышло. Вместо этого ослабевшие руки дернулись, словно конвульсивно, а затем пальцы сжались, ногтями царапая гладкую кожу, до которой хотелось… губами…

Проклятье.

Что ж это такое?! Почему это все так? Ведь если подумать головой, а мы, мать вашу, будем думать именно ею, то мужика противнее Рейалара Фарриса еще поискать надо. Наглый, надменный, напыщенный сноб!

Я сжала пальцы сильнее, оставляя красные полосы на его коже.

Василиск еле слышно зашипел, но даже не шелохнулся, подлюка такая.

– Ничего подобного я не хочу. Не нужно приписывать окружающим собственную недисциплинированность, властность и… жажду насилия, – выдавила я, стараясь бить по самым чувствительным точкам следователя.

– Жажду насилия? – выдохнул вдруг он, широко распахнув глаза. – Я никогда не пытался никого изнасиловать, Матильда. Все женщины всегда приходили ко мне сами.

– Какой сюрприз, что я не пришла, правда? Прямо-таки удар по самолюбию!

Я надеялась, что это немного остудит его пыл.

Как я ошибалась!

В красных, как спелая вишня, глазах мелькнул хищный блеск. И почти сразу тонкая игривая улыбка изогнула губы.

– Может быть, проверим, насколько правдивы твои слова, милая Матильда? – промурлыкал он так, что мне стало дурно.

– Что это еще значит: «Проверим»? Я никогда не лгу. Да и вообще…

Да и вообще бежать надо, сверкая пятками и «зайчиками»!

– Не надо так переживать, сладкий цветочек, – проговорил он, чуть склонившись к моему уху. Горячее дыхание обожгло кожу, а переливчатый низкий голос с легким рычанием проник внутрь меня, вызывая ответную дрожь.

Я уже думала, что он опять начнет меня целовать, и тогда, честное слово, я уже была не уверена, что смогу за себя отвечать.

Я его либо убью, либо…

Пресветлое хладнокровие и благостная выдержка!

…либо позволю ему делать со мной все, что ему вздумается.

Однако именно в этот момент василиск вдруг перестал вжиматься в меня, сперва уперев руки в стену по обеим сторонам от моего лица, а затем и вовсе отодвинулся на довольно приличное, по сравнению с прежним, расстояние.

И все бы хорошо, мне бы радоваться, но эта его плотоядная улыбка! Он больше не пытался съесть меня прямо здесь, но выражение лица такое, словно на самом деле словно финал был как никогда близок.

– Поиграем в игру, Тильда. Узнаем, кто здесь лжет, а кто говорит правду, – проворковал он. – И в случае твоего выигрыша я оставлю тебя и, представляешь, даже принесу свои извинения.

Звучало так хорошо, что как будто и не правда вовсе.

Подогревали мое беспокойство все те же вертикальные, почти змеиные зрачки.

Но мне же бояться нечего, верно?

– С удовольствием! – ответила я, скрестив руки на груди. – А затем вы наконец-то оставите меня в покое, лорд Фаррис.

Челюсти василиска на секунду сжались, а глаза прищурились, словно мое обращение все же выбешивало его, но он это тщательно скрывал.

– Ты знаешь, что меня в свое время назначили главным следователем Службы Особых Поручений его величества Таредина Пятого еще и из-за того, что у меня есть особая способность отличать ложь от правды?

Теперь уже я прищурилась, чувствуя, что мне это не очень-то нравится.

– Нет. Что же это за способность? – настороженно спросила я. – В чем она заключается?

В этот момент Рейялар снова чуть наклонился ко мне, более не касаясь ничем. Однако, пока он тянулся к уху, его губы будто случайно мазнули по моей коже, прихватывая.

По спине прокатилась ядовитая волна жара.

– Этой способностью обладают некоторые василиски из моего рода. Не все, но мне повезло, – продолжал он тихим и очень довольным голосом. – Когда кто-то рядом со мной лжет, моя магия… реагирует.

– Магия? – не поняла я.

В тот же миг Рейялар отошел от меня на шаг назад, не прекращая улыбаться.

Я помнила, что у него был четвертый плекс. Очень редкий плекс магии, означающий, что его носитель способен воссоздавать разрушительное колдовство и убивать буквально силой мысли.

Плекс-то редкий, но вокруг меня этих уникумов просто-таки куда ни плюнь!