Фантош для оборотня. Посвящение, или Игры насмерть!

Фантош для оборотня. Посвящение, или Игры насмерть!
Александра Сергеевна Ермакова

Мою размеренную, счастливую семейную жизнь уничтожил кукловод. Эгоистично, нагло, беспринципно. Оборотень не только начал хозяйничать в моей голове, делая из меня фантоша, но и стал главным режиссёром моей судьбы! 2 часть. Содержит нецензурную брань.

Марионеткой под властью кукловода,

Безвольной фантошей на потеху народа,

Брожу под небом, да по земле,

Не в силах перечить новой судьбе…

Автор – автор

Глава 1

Врачи отметили изменения в лучшую сторону в моём самочувствии. А ещё стала отказываться от уколов и терпела боль сквозь зубы, чтобы свыкнуться с ней.

Она станет моей подругой! Лучшей, пожизненной! Спасибо Демьяну – задатки к мазохизму привил с изощрённой "благодетельностью".

Не скажу, что мне полностью восстановили внешность, но теперь прохожие бы не стали оборачиваться, иди я в толпе. Конечно, если вглядываться, видны и шрамы, и рубцы, симметрия нарушена. Но я, по крайней мере, не монстр, каким была сразу же после нападения. Один глаз – благо косметология рулит, – смогли реанимировать посредством нескольких сложнейших операций, и даже зрение вернули, поэтому, глядя в отражение, сама бы не отличила какой был покалечен, а какой – нет.

Голова и волосы… черепную коробку подлатали, по возможности оставляя косметологические швы, но их не избежать – так что, рубцы белели, а волосы едва отрасли. Красотка, с очаровательным куцым ёжиком.

Тело тоже умело отремонтировали. Правда, хромота осталась, ну и, конечно же, шрамы. Куда теперь без них? Да и не стремилась избавиться. Они обязаны напоминать. Так лучше, отрезвительней для отупевшей богини, что ночами скулила, как плохо без мучителя!

Стала чаще включать телевизор, чтобы быть в курсе дел в мире и стране. Однажды наткнулась на шокирующие новости. Оказывается, Демьян всё это время был под арестом. Его обвиняли в убийстве пятерых. Вот только дело развалилось – убитые были задраны зверем, а Демьян, как и погибшие, тоже оказался изрядно потаскан. Единственное отличие – он выжил. Несколько месяцев лечения и реабилитации в частной клинике, и Демьян предстал перед прокурором. Ссылался на кратковременную потерю памяти: в общем, не помнил, как оказался возле леса, с кем встречался, зачем. Кто напал.

Актер. Мда, его адвокаты поработали на славу!

Так что долгие разбирательства закончились для него отлично – в конце концов, Демьяна отпустили за неимением веских доказательств виновности.

Уверена, что это сделал он. Даже знала, кого убил, ведь фотки опознанных мужчин показали на экране – троих отлично помнила. Один – незнакомец, который у магазина пугал, а двое, которых по дороге домой в кафе видела. Пьяные.

Вот только зачем? Они же свояки! И пусть, что игрушку задрали. Она же – пустышка, так побаловаться. Сломается – другую найдёт.

Потом задумалась сильнее. Что-то не сходилось дважды два. Тварь, убивающая своих же. И ведь он уже убивал свояков. Тогда, в деревне, когда ко мне явился. И зачем зверем ко мне примчался, хотя мог на машине или самолёте, что гораздо быстрее? Казалось бы, пустяковые вопросы. Их когда-то и озвучить-то боялась, но сейчас. Могла и думала! Если насчёт транспорта и способа добраться до фантош – масса версий, да и голова болела каждую анализировать, то по поводу войн тварей мысли укреплялись. Демьян тогда сказал, что таких как они, кто дичает – нужно убивать! Чтобы тень не бросали на всех оборотней. Чтобы не раскрыли их.

Почему? Боялись огласки?

Видимо, потому и сейчас это сделал – не ради меня и мести, а ради того, чтобы замести следы.

Мне не было его жаль. Удивительно, почему не воздействовал на разум тварей – так быстрее бы разобрался. Зачем глупая показуха? Надеялся, что увижу? Растрогаюсь?! Бред!

Его не может подобное волновать! Да и, вообще, не желаю о нем думать! Не желаю помнить о тварях! Нужно было попросить мне память стереть. Чуть не скулила от расстройства. Хочу воспоминания о случившемся обнулить. Как же замечательно, наверное, тем, у кого амнезия.

Попыталась выкинуть Демьяна из головы, но, как бы ни хотела свободы, он уже был в моей крови и не желал покидать голову.

Вскоре остро поняла слова Шлёмы: посттравматика, самовнушение, слабый человеческий мозг. Так что, да, почувствовала всю прелесть ломки сознания без кукловода. Нет, совсем не была уверена, что выкарабкаюсь. Мне было не просто сложно, порой казалось невозможно жить своим умом. Ловила себя на том, что сомневалась в каждой мысли, идее, слове, жесте. Где гарантия, что это я думаю, решаю, делаю, а не кукловод?

Могла обманывать кого угодно, но эта тварь – моя персональная слабость. Моя одержимость! Наркотик, от которого упорно отвыкала, но жуть как боялась вкусить вновь, ведь не была уверена, что смогу отказаться. Хоть раньше и не знала таких привязанностей, но прекрасно отдавала себе отчёт, если сорвусь – реабилитацией уже не отвяжусь.

Через месяц встала. Ещё через несколько недель сделала первый шаг, а ещё через десяток – пошла. Одному богу известно, чего мне это стоило. Каких усилий, проглоченных слез и брошенных проклятий. Прихрамывала, скулила от боли, но шла. Ничего! Телесную боль вытерплю! Главное, чтобы душа не изнывала, а она, как назло, кровоточила. Я тщетно надеялась, что время исцелит, залечит, но она и после полугода ломки так и не утихла. Мутило, крутило… Я продолжала искать глазами мучителя и нет-нет, да и взывать к нему мысленно.

Потом настала апатия, и на короткий миг я решила, что действительно смогу выбраться из омута. Вернулась домой, дети были счастливы и от меня совсем не отставали. Они даже спали со мной. Выполняли любую просьбу, чем доводили до слёз. Я не заслуживала такого счастья! Таких детей! Они мое сокровище. За них умру. Я обязана сделать всё, чтобы они жили и были счастливы.

Глава 2

Надежды и мечты рухнули в тот момент, когда увидела странного мужика. Ждала детей из школы, сидя в закрытом кафе. Как раз аккурат напротив учебного заведения. Смотрела через обзорное окно на дорогу, погруженная в далеко не радостные мысли. Скоро Новый год, подарки куплены, нужно бы ёлку нарядить, дом украсить. В выходные, прямо накануне праздника, родители вот-вот должны приехать.

Ребята уже совсем взрослые стали. Злата в третьем классе, Ильюха в седьмом. Почти полтора года прошло… уже полтора года, с того момента, как стала свободно-зависимой. Смогла вытерпеть жизнь, под названием «без него», вот только вкуса совсем не ощущала. Словно корова жующая полынь.

Неутешительно, да и плевать. Мне и без того тошно, а праздники весельем не кажутся. Забиться бы в угол и доживать. Поток мыслей утягивал в пучину очередной депрессии, и не сразу отреагировала на наглую реплику:

– Куколка скучает?

– Что, простите? – переспросила, не понимая привиделось или нет.

Мужик, притом что на улице приличный минус, в простой кожаной куртке нараспашку и сильно потрепанных джинсах плюхнулся напротив. Вальяжно откинулся на высокую металлическую спинку стула, расслабленно уместил ноги чуть в стороны под небольшим круглым столом. Одной рукой постукивал пальцами по столешнице, и пугающий звук приковал моё внимание к жесту. Тук-тук – гулко, и в тоже время четко, отбивали удлиненные желтоватые когти:

– Не скучай, говорю, кукла! – Лицо грубое, циничная ухмылка, колючий взгляд. Неухоженный: обросшие сальные волосы свисали паклями, на лице – недельная щетина, неровные зубы. Отталкивающий тип.

Мне словно в сердце нож воткнули и медленно стали проворачивать. Попыталась встать, но мужик с невероятной скоростью ухватил за запястье и процедил сквозь зубы:

– Нужно, чтобы ты хозяину передала кое-что.

– У меня нет хозяина, – отчеканила хлестко, но так, чтобы никто со стороны не оглядывался, да и благо в это время кафе пустовало. Лишь официанты проверяли не явился ли кто, да кассир-бармен, что в зале работал постоянно.

– Это ты кому угодно говори, ха-ха-ха, – мерзко хохотнул, откинув голову назад мужик, – но мы-то знаем, что он за тобой присматривает, – зло уставился на меня темными глазами с переливом золота. – Он не отказался от тебя, умная су***.

– Не понимаю о чём вы, – дернула руку, порываясь избавиться от хвата, но мужик не отпустил. Рывком притянул к себе, прогибая через столик, едва не уронив чашку с кофе, который так и не допила, и его неприятно шершавый голос шинковал слух:

– Передай ему, чтобы не дурил. Пусть отступиться от территорий, подчинится «новым», и тогда мы отстанем от него и тебя.

– Вы ошибаетесь. Глупо его шантажировать через меня. Я ему никто! – постаралась вразумить, как понимала, оборотня. Скосила на миг глаза и, к ужасу, осознала, что кафе совершенно пустовало , даже кассира-бармена не было.

– Никто, которая – Кто, – шипел мужик, сверля безумным взглядом, обдавая смрадом дыхания. – Суч***, слышишь? – брызжа слюной, прорычал ещё грознее, в свою очередь, требуя повиновения. Я поморщилась от звуков его голоса, от омерзения, но когда он цапнул за ухо, взывала: «А-а-а…», – мой рот был безжалостно заткнут вонючей рукой: – Если не образумится, его будем ломать через тебя. – хищно оскалился тип, облизнул окровавленные губы с таким смаком, что меня едва не вывернуло. Золотые глаза блеснули голодом: – А тебя – через детей. – Схватив за загривок, мотнул мою голову в сторону, чтобы увидела пешеходный переход от школы до кафе.

До сего момента ходило много народа, но сейчас, словно время остановилось, люди исчезли. Жуткая пустынность, лишь девственная белизна парящего снега, припорашивает улицу, давали понять – картинка не застыла. И тут я увидела идущих рядом плечом к плечу детей. Илья выше, он заметно вытянулся в последнее время, рос точно на дрожжах, а Златуля, миниатюрная и хрупкая,ему едва по грудь.

С замиранием сердца созерцала парочку, которая вот-вот должна была ступить на зебру. В тот самый момент, как они шагнули на проезжую часть, в их сторону с жутким гулом направилась машина.

Сердце ёкнуло и словно оборвалось, рухнув в бездну безумного страха и отчаянья.

– Не-е-е-ет! – завопила истошно, только голос больше походил на хрип, ведь мужик так сильно сдавил челюсть, что этот невнятный звук – всё, на что была способна. В тщетной попытке остановить грядущий ужас – чиркнула по стеклу пальцами, мечтая ударить так сильно, чтобы привлечь внимание, но движение оказалось жалким. Попыталась пнуть наплевав на боль, что разрасталась в голове от хвата мужика за волосы, но стекло отозвалось глухими «тук». Принялась отчаянно вырываться из лап твари, но он держал мертвой хваткой, а когда умудрилась сбить чашку и чуть не опрокинула стол – безжалостно, точно тряпичную куклу, впечатал меня в холодное окно. С жутким скрипом ткнул лицом, заставляя смотреть… От бессилия зажмурилась, но заслышав резкий визг колёс и взволнованные голоса, распахнула глаза.

Дети были живы и здоровы. Стояли посреди дороги и в ужасе смотрели на мужчину, который выбирался из-за руля авто:

– Вы чего творите?! – визжал он. – На какой свет идёте? – махнул на светофор, где ярко светился красный. По другим полосам проезжал редкий транспорт, а троица стояла на зебре – ребята теснились, а мужик продолжал на них орать и махать руками. Илья оправдывался, прижимал к себе плачущую Злату.