Лютый: чужая Моя

– Хватит принимать желаемое за действительное. ОН МЕНЯ НЕ ЛЮБИТ! Ему только ваши связи нужны. И ты, правда, желаешь мне жизни с таким человеком?

– Ты недооцениваешь ситуацию, милая. Боюсь, это он нам нужен, – секундой погодя всхлипывает мать.

– Нина, – поверх голоса матери раздаётся недовольный рык отца: – Ну не по телефону же!

– А когда? – огрызается мама. – Сам виноват. Не сказал девочке всего, и вот теперь мы её чуть не потеряли. Хватит её считать глупой и маленькой. Она взрослая! Она поймёт нас.

– Мам, – надламывается мой голос. – Мам, что случилось?.. – от предчувствия нехорошего сдавливает горло.

– Мы банкроты, – выдыхает в трубку мать.

На заднем фоне опять ворчит отец. А у меня сердце обрывается:

– Банкроты?

– Да, милая, – виновато отзывается мама. – Давай я не буду по телефону говорить всего, просто скажи где ты. Мы приедем за тобой. Вот тогда и поговорим… – вновь частит, успевая о чем-то поспорить с отцом, требующим трубку.

– Я… Не знаю адреса, – грустно признаюсь.

– Что? – ахает мать. – Как не знаешь? А где ты? У кого? С кем? Тебя… – которая заминка, – удерживают насильно?

– Нет-нет, – мотаю головой. – Человек мне помог вчера. И я у него…

– Него? – настороженно уточняет мать. – Мужчина? – судя по голосу, она в ужасе и на грани сорваться на панический крик.

– Да… – не люблю врать.

– Варя, – на истеричной ноте тянет мама. – Немедленно домой! Возьми такси!

– Она по адресу приезжает, мам, – напоминаю. – Ой, точно, хлопаю себя по лбу… Карта, она же сама опередили моё местонахождение… – осеняет мысль.

Несколько секунд нехитрых махинаций и я диктую маме адрес, который определился на Гугл-карте.

– Жди, мы скоро, – заверяет заметно успокоившаяся мать.

– Хорошо, – киваю и я. – Мам, – окрикиваю, пока она не сбросила вызов.

– Да?

– Прихвати мне сменную одежду, – осторожно прошу.

– Ты что… голая? – опять паникует мать, и я её успокаиваю:

– Не совсем, но не волнуйся. Ничего такого… Я потом расскажу, – сбивчиво заверяю.

Родители за мной приезжают в течение часа.

Говорить не надо, что мать едва в обморок не хлопается, когда открываю

дверь. Потом она, как заведённая, квохчет вокруг, пока одеваюсь.

– Нужно отсюда быстрее уходить! – торопит прочь.

Отец в квартиру не заходит, так и остаётся возле лифта – на площадке этажа.

А вот мама… всю квартиру успевает изучить. Не выгоды ради. У неё такой метод определения – психопортрет хозяина себе мысленно вырисовывает, по типу: пока мне свою берлогу – и я скажу кто ты!

– Страшный. Очень страшный человек здесь живёт, – бурчит, как заведённая, пока едем в лифте. Убегать, не попрощавшись было очень некрасиво, но я себе пообещала, что обязательно, чуть позже, Лютого отблагодарю. И извинюсь… Хотя записку короткую ему написала. Буквально семь слов:

«Большое спасибо, что спас. Прости. И прощай!»

– Как ты вообще с ним решилась куда-то пойти? – хмурится мать. Отец мрачнее тучи. – Он же… волк! Одиночка! Он такой опасный, что не удивлюсь, если прожённый бандит и убийца!

Чего не отнять – мама зрит в корень. Хотя и я его только раз увидев, тотчас поняла – этого человека нужно обходить стороной! Вот только жизнь по-другому решила…

– Возможно, мам, – киваю в пол, – но он не сделал ничего плохо! Наоборот, он меня спас… – запинаюсь, ведь не рассказала всех подробностей, вернее, что была в стриптиз-клубе, и именно он меня заказал…

– Как бы то ни было – просто держись от него подальше! – уже сидя в машине, припечатывает отец, хотя до этого момент молчал, будто его не волновало, что со мной было. Косится хмуро… задумчиво, до сих пор под впечатлением моего избитого лица.

– Я ему всего лишь хотела сказать «спасибо», – поясняю мысль. – Ведь некрасиво… вот так молча сбегать. И даже не поблагодарить, – озвучиваю резонно.

– Я сам всё решу, – отрезает папа. – А ты… лучше собой займись.

Тяжко вздыхаю и отворачиваюсь к окну – ну вот и нагулялась!

Но уже дома, за грустным разговором о рухнувшем семейном деле, к нам наведывается Виктор. Я, конечно, макияжем попыталась скрыть синяки и ссадины, но Зощенко словно знает, что меня нужно рассматривать внимательно и пристально. И делает это без деликатности и такта:

– Так и знал, что мозги у тебя куриные, – толчком за подбородок оставляет меня в покое. Лицо надменное, холод в глазах:

– Идиотка ты, Варя.

– Виктор, – одёргивает его отец, но Зощенко на него переводит тяжёлый, неуважительный взгляд:

– Что? – в тоне ни капли почтения. – Она была самым чистым пятном в вашей семейке, а теперь… даже она в дерьме. Я не женюсь на шлюхе/стриптезёрше! – фыркает с презрением.

– Я не шлюха, – шокированно выдыхаю.

– Это ты другим рассказывай, но на тебя теперь ни один уважающий

себя парень не глянет. За одну ночь ты умудрилась замараться по самое… – выплёвывает едко.

– Зачем ты так говоришь? – вступается мама.

– Как? – повышает голос Виктор. Словно не он у нас в гостях, а мы у него, и пришли о чём-то умолять. – Эта дура реально крутила задом в стриптиз-клубе! Её там видели! – чеканит Зощенко. – И слухи уже по всем друзьям пробежались. На какой чёрт мне нужна ваша грязь? Нет мозгов – её проблема! Я хотел вам помочь. Был готов терпеть её холодность, но теперь… я умываю руки. И не думаю, что вообще кто-то захочет с вами связываться! Дочери спасибо скажите!

Словно обухом по голове.

Звон повисает. Перед глазами плывёт. В ногах слабость…