Порабощение

Порабощение
Александра Флид

В мире, где питьевая вода превратилась в средство порабощения, люди потеряли человеческий облик. Смогут ли всего три человека побороть систему и изменить ход истории? Одной из них является женщина, готовая отдать свою жизнь ради будущего любимой дочери. Эта женщина опасна и непредсказуема, она способна на отчаянные поступки и неожиданные решения. Именно благодаря ей у восставших против рабства появится шанс на победу.

Порабощение

Александра Флид

Раньше были свободные, злые, голодные, раньше был кислород ничей,

а теперь наши души и органы отданы в руки садистов-врачей

Нам оставила газ ядовитый горстка элиты – кислород теперь собственность их

Хочешь дышать – придётся платить, но у нас ничего нет, кроме себя самих.

Ольга Пулатова, группа «Fl?ur»

© Александра Флид, 2015

© Ольга Флид, фотографии, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

О причинах гибели старого мира

На самом деле наша история делится на два старых мира. Первый был задолго до нас, и мы имеем с ним очень мало общего. О том, почему он исчез, известно всем. Однако то, что случилось с миром, в котором мы родились, до сих пор остается не совсем понятным. Многие говорят, что в его гибели виновата моя мама.

Нет, конечно, она не хотела стереть человечество с лица земного. Просто у нее была я – пятилетняя дочь, которая готовилась пройти третий и завершающий тест на пропуск в группу элитного подразделения корпорации «Гидрокс».

Тогда никто и не помышлял о том, что в скором будущем все мы станем жить иначе. Никому не было известно о секретных разработках и лабораториях. Все знали только то, что без Корпорации – именно с большой буквы – человечеству не жить.

Если говорить по порядку, то все дело было в бесконечных открытиях. В том мире, где жили наши предки, каждый хотел как-то выделиться и показать себя. Иногда это получалось, иногда нет. Кому-то везло, а кто-то оставался в стороне. Ученый, который вывел серые водоросли, навсегда вписан в историю как человек, убивший миллиарды людей. Наверняка он хотел, чтобы все было хорошо. Наверняка эти водоросли предназначались для чего-то хорошего. Однако я вовсе не удивлюсь, если они стали побочным эффектом, эдакими издержками производства в ходе работы над каким-то другим проектом. Да и не все ли равно? Главное то, что наши предки слишком поздно поняли, насколько опасными могут стать серые водоросли. Попав в естественный водоем, они приживались и затаивались на целый год. Лишь весной следующего года они начинали выпускать семена, которые, как оказалось, действовали подобно яду.

Первые водоросли попали в сливную яму. Они пролежали там целый год, как и положено. За это время, пока никто еще ничего не знал, они пустили корни и прижились. Весной появились первые семена, и сливная яма наполнилась ядом. Никому не было до этого никакого дела – из нее все равно никто не собирался добывать питьевую воду. Но за год вода из нее просочилась в источники поменьше. Распространение началось, и остановить его было невозможно. Через двадцать лет последствия стали необратимыми.

Питьевой воды не было. Вообще. Все источники оказались отравленными серыми водорослями, которые появились в результате каких-то неудачных опытов. Эти паразиты размножались и заражали новые и новые источники, пока не убили всю доступную воду. Им вовсе не обязательно занимать весь водоем – пары ростков хватает, чтобы отравить десятки тонн воды. Они путешествовали в аквариумах, по водосточным трубам, вместе с торговыми судами и даже на самолетах. Они распространились по всему миру. И всюду, где они появлялись, через год начинали умирать люди. Миллионы людей. Целыми городами. Не просто городами – мегаполисами. Эти населенные пункты остались на фотографиях в учебниках истории.

Страны вымирали целиком. Трупы было некому хоронить, и они лежали грудами на забитых автомобилями дорогах, в парках и даже на детских площадках. Они занимали все обозримое пространство. В каждом доме были трупы. В каждой квартире умирали люди.

Те, кому удалось спастись, были собраны первыми представителями Корпорации. Откуда они взялись – никто не знает. Вероятно, в любые времена находятся люди, способные обратить чужую беду в свою прибыль. Или у корифеев действительно были благие намерения? Кто теперь разберется. Только уже через пятьдесят лет Корпорация собрала под своим крылом всех оставшихся в живых людей. Был создан город, носивший то же имя, что и она. Гидрокс.

Как это стало возможным? Все просто. У Корпорации была вода. Питьевая, чистая, не отравленная вода, которая годилась для живых людей. То, что прежде можно было получить из любой лужи (образно выражаясь), теперь стало роскошью. Люди долго гадали, откуда у Корпорации бралась эта бесценная жидкость, но никто ничего не смог придумать. Гидрокс вырос в регионе с жарким климатом – словно в насмешку. Люди жили вокруг гигантского здания Корпорации.

Еще через двадцать лет под маркой «Гидрокс» работал один миллион человек. Население города при этом составляло десять миллионов. И все они зависели от прихотей тех, кто сидел во главе Корпорации.

Были и другие концерны, заводы и фабрики, где работали остальные люди, однако, все они были подчинены и монополизированы. Главы Корпорации руководили каждым их действием, так что их можно было назвать лишь дочерними предприятиями. Или как там это вообще называлось.

Средний рабочий имел доход в пять тысяч баллов. Десять литров воды стоили четыреста баллов. Дальнейшие рассуждения о благополучии населения Гидрокса излишни.

Средний рабочий Корпорации зарабатывал три тысячи баллов. Удивительно? Вовсе нет, потому что при этом каждый из них получал по сто литров воды ежемесячно. Воду можно было забирать с собой в канистрах – главное было не попасться по дороге каким-нибудь бомжам или отбракованным. В результате актов грабежа каждый месяц умирали тысячи работников Корпорации. Никаких расследований не проводилось – за стенами в очередях теснились миллионы желавших занять освободившиеся места, а жизнь ценилась настолько низко, что о погибших уже никто не думал.

Существовал особый класс детей. Они отбирались еще в больницах, сразу после родов. Через каждые двадцать лет десять тысяч идеальных младенцев по пятьдесят процентов каждого пола получали возможность жить в стенах Корпорации, получать образование и занимать руководящие должности. А самое главное – пить, сколько захочется и купаться под душем. По крайней мере, их родителям говорили именно это.

Мою маму звали Маль, и она работала в пределах Корпорации только потому, что когда-то ей посчастливилось родить идеальную девочку. Меня зовут Хельга, и я попала в третий класс отмеченных.

Мама работала уборщицей, и ее заработок составлял две с половиной тысячи баллов и сто литров воды. Она жила в городе, и поэтому ей приходилось возить воду тайком – она проносила ее в маленьких бутылках, которые раскладывала под одеждой. К слову сказать, во время работы они пользовались тоже только этой водой – никаких поблажек со стороны начальства не было. Поэтому до дома доезжала только половина всего количества воды, если не меньше. С одной стороны маме было даже проще, что я жила и воспитывалась в стенах Корпорации.

В наш корпус она приходила каждый день – родителям разрешалось проводить с отмеченными по два часа ежедневно. Мама использовала каждую возможность и наведывалась ко мне. Я до сих пор помню те часы, которые мы проводили в белой комнате, в которой не было никакой мебели – только одни ковры и большие окна без занавесок. Почему там было так пусто? До сих пор не пойму.

До пяти лет я ни в чем не знала недостатка. Я не страдала от жажды как другие дети и не приучала себя к грязной одежде. Я, как и другие отмеченные из моего класса, жила в хороших условиях, и так могло бы продолжаться еще очень долго, если бы не одно обстоятельство. Дело в том, что мы регулярно проходили тесты. Первый назначался в три года. После этого отсеивалась четвертая часть детей. Второй проводился еще через год – нам было по четыре. По завершении тестирования оставалась лишь половина от первоначального числа отмеченных. Последний тест – в пятилетнем возрасте – оставлял в стенах Корпорации четвертую часть детей. В эту последнюю часть я попасть не смогла.

Маму понизили до чистки туалетов, а я отправилась домой. Наша общая норма составила пятьдесят литров воды – из ее заработной платы вычитали то, что как считалось, было переведено напрасно за те годы, которые я прожила без пользы, растрачивая бюджетные средства. Ее оклад снизился до двух тысяч баллов.

Женщина, у которой отняли почти все, стала опасной и непредсказуемой. Впрочем, это только то, что известно мне. На самом деле, я уверена в том, что мама могла бы рассказать куда больше.

Женщина без надежды

Девушка была смуглой и низкой, но при этом очень красивой. Ее кожа даже на вид внушала доверие. Не пергаментная хрупкость, а настоящая упругая и эластичная биологическая ткань. Та самая, которая не лопается от первого удара – ее можно было бы вдоволь отхлестать, пока она начала бы исходить кровью. Никон наблюдал за ней постоянно. Ему нравилось даже просто смотреть на то, как она двигается. Серая роба уборщицы ее не уродовала. По крайней мере, он не замечал в ней недостатков.

Надо же, как же это возможно? Это настоящая плоть. Настоящая, живая, красивая и теплая плоть, которая так крепко пришита к костям. Даже кости, судя по всему, были основательными. Затянуть в веревки такие запястья – уже радость. Густые черные волосы можно было бы убрать в узел или просто оставить. Нет, возможно, они закроют лицо, а такие изящные черты прятать нехорошо. Но и отказываться от блестящих волос было бы непростительным расточительством. Ее лучше вообще сечь с двух сторон. Вначале с лица. Потом со спины. Он даже облизнулся. Девушка определенно заслуживала внимания.

Корпорация была огромной. Маль не знала всех ее пределов, хотя иногда в ней просыпалось любопытство касательно реальных размеров и масштабов места, где она работала. Она могла лишь предполагать, насколько велик был комплекс зданий, цехов и соединительных тоннелей, однако настоящую картину охватить не мог никто. Разве что только с большой высоты, но летательные аппараты вышли из употребления уже очень давно. Впрочем, даже при таком положении вещей один миллион сотрудников с большим трудом умещался на этой обнесенной высокой оградой территории. Маль обслуживала несколько цехов и один тоннель, выходивший в столовую. С недавних пор ко всему этому прибавились еще и туалеты – пятьдесят зловонных кабинок.

Отмываться приходилось отравленной водой. Для этого существовали специальные маски, закрывавшие нижнюю часть лица. От масок тянулись пластиковые трубочки, выходившие наружу, за стену кабинки. Конечно, вода затекала и внутрь, но без маски ее было намного больше, а дышать становилось слишком тяжело. После того, как вся грязь отмывалась и засасывалась в трубу, Маль осторожно отвинчивала краник с чистой водой. Выливать на себя полагалось не больше одного литра. Если удавалось сделать очень тонкую струйку, то этого хватало, чтобы очистить волосы и почти все тело.

Обычно она справлялась за десять минут, а потом освобождала душевую и, пройдя по путаным коридорам, покидала здание. С прошлой недели у нее появилась причина, чтобы торопиться домой – там ее дожидалась маленькая Хельга. Каждый раз, возвращаясь домой, Маль боялась найти свою дочь мертвой. Приучить ребенка к тому, что большая часть воды непригодна для питья, оказалось очень сложно. Хельга привыкла жить там, где вода лилась рекой. Она не знала отказа ни в одном из своих капризов, и теперь ей было сложно привыкнуть к постоянному одиночеству и куче ограничений. Для безопасности Маль завязала почти все краники и закрыла окна, но внутри нее всегда скреблись сомнения. Вдруг Хельга все-таки решила поиграть водой из крана? А что если она опрокинула банку с дневной порцией воды, и потом из-за жажды рискнула выпить водопроводной отравы?

Маль резко завернула кран и вышла из кабинки. На мокрое тело одежда натягивалась с большим трудом, и дело осложнялось спешкой. Ей хотелось поскорее вернуться домой, и поэтому, когда в коридоре ее остановил начальник, она даже опешила и не сразу поняла, чего от нее хотят.

Впрочем, такое понять было бы нелегко в любом случае.

– Как привыкаешь к новому окладу? – улыбаясь, спросил он.

– Сложно, но терпимо, – честно ответила она.

– С ребенком это непросто. Что сделаешь с ней?

Вопрос показался ей странным. Что она могла сделать со своей девочкой? Она хотела вырастить ее так же, как это делали другие любящие матери – постараться заработать денег и отправить в школу. Если сумеет дать ей пять классов, этого будет довольно. Дальше этого она еще не загадывала.

– На будущий год в школу.

– Да будет ли эта школа? Разве ты сможешь откладывать?

С чего бы ему этим интересоваться? Возражать было не принято, и Маль удержалась даже от недовольного взгляда, спрятав его под ресницами. Она ждала, когда он ее отпустит.

Никон положил руку на ее плечо, и она едва смогла заставить себя не убежать сразу же.

– Я мог бы тебе с этим помочь. Я мог бы решить твои проблемы.