Грустная девочка

Как странно – она помнит, что повела себя довольно грубо в прошлую субботу.

– И вы не приходили не потому, что я плохая?

Ей вдруг захотелось поцеловать эти еще по-младенчески пухлые щечки, но она заставила себя удержаться.

– Я просто работаю в другом городе, очень далеко отсюда. Приезжаю только на выходные.

– А сегодня выходной? – со свойственной детям простотой поинтересовалась София.

– Нет, сегодня нам просто повезло.

Пальчики под ее ладонями зашевелились, и скоро София сама взяла ее за руку.

– Она точно умерла не из-за меня? – видимо, желая удостовериться в том, что она не виновата, переспросила малышка.

– Точно. Ты никого не убивала. Ты хорошая девочка, София, и никогда не слушай тех, кто скажет, будто ты плохая.

Глядя в эти красивые голубые глаза, Эмма поняла или даже почувствовала, в чем заключалась причина таких странных поступков. София была до боли одинокой, она хотела, чтобы у нее был друг, и поэтому она поймала лягушку, а потом поселила ее у себя под кроватью. Одиночество, которого не должен знать ни один малыш, поедало душу этой девочки, и жгучее желание помочь Софии почти затопило Эмму с головой.

Поэтому, когда София спросила:

– А когда будут еще выходные?

Эмма ответила:

– К счастью, очень скоро. Я вернусь домой, и мы с тобой еще увидимся.

Глава 6

Поездка в провинцию отняла у Мартина последние силы. Он лежал в своей квартире, глядел в потолок и думал о том, что сегодня вечером, в день его приезда, ему просто не с кем выйти в город. Все друзья были заняты со своими возлюбленными, в то время как он остался в полном одиночестве. Мысли сами собой возвращались к Эмме, с которой он так непонятно распрощался в прошлый раз. Ему казалось, что все ее слова не были серьезными. Скорее всего, она не рассуждала как взрослый человек, а лишь шла на поводу у своих эмоций, когда так старательно обижала его во время их последней прогулки. Однако в ее облике было нечто необъяснимое, но тревожное и болезненное, и это не позволяло Мартину подняться и пойти в ее общежитие прямо сейчас. Он полагал, что должен дать ей еще немного времени, хотя после их неудачной встречи прошел почти месяц.

Августовские вечера были теплее и медленнее, нежели июльские, сумерки сгущались быстрее, и Мартин думал о том, что ему стоит пройтись в одиночестве. Он поднялся со своей кровати, сменил рубашку, оставив расстегнутой последнюю пуговицу, а затем закрепил подтяжки и вышел на улицу, прихватив с собой серый пиджак.

Пришлось признать, что он даже побаивался Эмму. От нее исходило странное чувство силы – как физической, так и внутренней. Она была красива, как кинозвезда, но при этом избегала слащавости и искусственной хрупкости. В ее уверенных движениях, пружинистой походке и идеальной осанке угадывался строгий и тяжелый характер, и одно это уже должно было оттолкнуть или хотя бы предостеречь его от близкого знакомства с ней, однако Мартин помимо воли потянулся к этой необычной девушке. В Эмме было столько прямоты и искренности, что общение с ней не могло не доставлять удовольствие.

Все началось с мимолетного прикосновения – покупая себе утреннюю булочку и пытаясь одновременно прочесть хотя бы первую страницу газеты, Мартин по неосторожности задел локтем стоявшую рядом девушку. Был самый что ни на есть лютый февраль, и толстое приталенное пальто наверняка защитило ее от удара, но Эмма все равно сердито фыркнула и отвернулась от него, стараясь не упустить свою очередь в лавочку. Она купила самую большую булку и попросила завернуть ее в бумагу, попутно оглядываясь на свою подругу. Рядом с ней, конечно, была Мэйлин – невысокая, изящная и опасная, как и все, что веет азиатской экзотикой.

– Мне удалось взять последнюю, – радостно сообщила Эмма, глядя на подругу совершенно счастливыми глазами.

Казалось, что она позабыла о нем сразу же, хотя с того момента, как они столкнулись, прошло чуть более одной минуты.

– Я прошу прощения, – попытался вклиниться со своими извинениями он, уже позабыв о газете и своем холодном завтраке.

Она окинула его еще одним не менее холодным взглядом, но ее полные изящные губы тронула улыбка и на щеках появились красивые ямочки. И все же, она проигнорировала его слова и продолжила говорить с Мэйлин, отводя ее в сторону от толпившихся возле лавочки покупателей:

– В обед постараемся купить сыру и ветчины, а то сегодня вечером на кухне профилактическая чистка. Не хотелось бы остаться без ужина, – звонко сказала она, протискиваясь мимо него.

– Вы меня очаровали! – уже глядя ей вслед, обреченно выкрикнул он.

Рассчитывать на то, что она обернется, не было смысла, но Эмма остановилась и повернулась к нему, а затем подарила ему еще одну улыбку.

Не теряя времени, пока она не отвлеклась от него окончательно, он еще более отчаянно спросил, до смешного повышая голос:

– Когда будет следующая профилактика на вашей кухне? Хотелось бы встретиться с вами у этой же самой лавки еще как-нибудь.

– Не обязательно у этой лавочки, – рассмеялась она, стряхивая снег с аккуратных локонов. – Можно встретиться и в другом месте.

Ее глаза были полны озорных искорок, и она так сильно отличалась от той грустной и грубоватой девушки, с которой он расстался больше месяца назад. Впрочем, перемены не имели значения – Мартин все так же тосковал по ней, а потому он даже не удивился, обнаружив, что стоит у дверей в ее общежитие. Теперь было жарко, и он держал свой сложенный пиджак в руках, неловко переминаясь у входа. Благо, консьержка была с ним знакома и даже знала, к кому он приходит. Он уже хотел заговорить с ней, спросить, где и с кем сейчас Эмма, но в этот момент из внутренней двери показалась стройная фигурка Мэйлин, и Мартин бросился к ней.

– Добрый вечер, Мэйлин, – крепче сжимая свой пиджак, поздоровался он.

– Добрый ли. – Вопреки словам, глаза у девушки были веселыми.

– Надо надеяться, что да, – вздохнул он. – Не пройдешься со мной?

– Некрасиво гулять с бывшим парнем подруги, – отодвигая его в сторону своими тонкими, но сильными руками, сказала она.

– Так я уже бывший? – направляясь следом за ней к выходу из здания, спросил он.

– А как же? – Голос Мэйлин был спокойным, без осуждения и гнева, что несколько успокаивало, хотя ее слова по-прежнему звучали более чем тревожно. – Я иду за апельсинами, так что у тебя десять минут, не больше.

– Хорошо, хорошо, – принимая все условия, закивал Мартин. – Она встречается с кем-то другим?

Мэй посмотрела на него, а потом ее накрашенные ресницы медленно опустились и поднялись, когда она завела глаза к небу.

– Нет, Мартин, она еще не нашла тебе замену.

Создавалось ощущение, будто Эмма кого-то искала, но уточнять не хотелось – презрительная и ироничная Мэйлин могла выставить его идиотом. Такое уже случалось, и он ненавидел ее в такие минуты.

– Так она проводит вечера одна? – избегая опасных двусмысленностей, спросил он.

– Как и до твоего появления.

– И как она себя чувствует?

– Спроси у нее.

– Ты издеваешься? Я же не могу войти в жилую часть общежития.

– Нет, я не издеваюсь, и тебе не обязательно подниматься на второй этаж, ты можешь попросить, чтобы ее вызвали к тебе в приемную. Как тебе план? Ну, разве не здорово? Кстати, теперь я немножко издеваюсь, но у меня просто такая привычка, так что не обижайся, ладно? Хотя… вряд ли она выйдет к тебе. Она бывает очень занята каждый вечер…

– Ты же сказала, что она ни с кем не встречается, разве нет?

– Как будто у девушек больше нет других занятий, кроме как гулять с парнями, просиживать по два часа в кино, есть мороженное и заново красить губы через каждые тридцать минут, – придерживаясь своего язвительного тона, мудро заметила Мэйлин. – Она подрабатывает.

– Подрабатывает?

– Ты прекрасно все слышал, – сворачивая за угол дома и направляясь к магазину, ухмыльнулась она.