Шоу нашей жизни

– У меня все есть, мне нужно только гражданство, – не отводя глаз от бассейна, проговорила она. – Только решить проблему с законом, и все.

– И больше ничего? Я могу купить вам машину и обновить ваш гардероб – разве вы об этом не думали? Что-то из практической части жизни.

Она отрицательно качнула головой и улыбнулась – это была приятная и даже добрая улыбка.

– Я справлюсь сама. Если вы согласитесь принять меня в этом доме, то больше мне и не нужно.

Складывалось впечатление, что до того, как прийти сюда, она голодала и спала на улице. Хотя, возможно, так и было.

– Что ж, тогда пройдемся, – предложил он, хлопнув себя по коленям и поднимаясь с шезлонга. – Здесь довольно мило. Я покажу вам место, где вы будете жить.

После этого коротенького разговора ему стало ясно, почему Марк выбрал именно ее. Она была… никакая с виду и очень сложная внутри. Очень самостоятельная, без запросов и абсолютно безразличная ко всему, что не касалось дела. Стало любопытно, что же такого она сказала Марку при знакомстве и вообще, как он ее нашел, и Эрик решил отложить все расспросы до времени, когда она уйдет.

Еще в тот вечер, когда Марк позвонил ему и снова завел речь о свадьбе, Эрик понял, что отвертеться не удастся. Это было так просто – еще одна авантюра, только с человеком со стороны. И он сдался. Сразу же пошел оглядывать свои владения и размечать территорию жизни для себя и будущей жены. Так родилась идея о реставрации пристройки, о существовании которой он уже успел забыть.

Показывать ей это место было даже немного стыдно – она уже видела, в каких условиях жил он, а теперь он показывал комнаты, в которых собирался поселить ее. И они, к слову сказать, были не в самом лучшем состоянии.

– Завтра приедут ремонтники, они обещали выправить тут все за три дня. На самом деле, тут не так уж и плохо. Клянусь, если бы Марк сказал мне раньше, то я бы все тут расчистил еще до того, как вы пришли сюда.

Оправдываться – значит, признавать свою вину. Эрик чувствовал себя просто слабоумным или последним тупицей.

Нора разглядывала заляпанные дождем окна, которые никто не мыл последние пару лет, и в ее глазах снова плескалось самое дзенское спокойствие из всех, что он когда-либо видел. Удивительная реакция.

– Здесь нужно только прибраться, – заметила она. – А так очень даже хорошо.

Неприхотливая – это мягко сказано. Пожалуй, ей от него было нужно даже меньше, чем ему от нее.

А потом она поселилась в этом доме – Марк привез ее из той ночлежки, где она спала до этого. Из вещей при ней был только небольшой чемодан с вещами, серый плащ на своих плечах и коробочка с ноутбуком, который, судя по всему, должен был отправиться к праотцам еще года три назад. К этому времени пристройку уже отмыли и даже покрасили, а потому вести ее в эти «апартаменты» повторно было уже не так мерзко. Он перетащил туда мебель из одной спальни своего дома, и теперь у нее появились стулья, большой стол, не менее внушительный диван и хорошая кровать (даже с пологом). Для погасшей звезды он жил очень хорошо, и за все это стоило благодарить только Марка. И за будущую жену, с которой он отныне должен был делить свой двор, тоже нужно было благодарить именно его.

Эрик и сам удивился тому, что Нора его совсем не раздражала. Ее действительно не было ни слышно, ни видно. Она сидела в своей пристройке – тихая как мышка и очень аккуратная. К ней не заходила прислуга – она заявила, что убираться будет только сама. Свадьбу договорились сыграть (какое буквальное слово) в конце января, когда уляжется вся предпраздничная и похмельная шумиха. Проблем никаких на горизонте не было, и Эрик уже решил, что жизнь не так уж и плоха, когда Марк решил изменить правила игры.

Марк в этой истории оказался ангелом и демоном в одном лице – он играл на нервах у обоих своих подопечных и самым наглым образом дурачил их. А ведь они еще даже не поженились.

Звонок с утра пораньше мог выбить его из равновесия, даже если он был вполне безобидным, но голос Марка не предвещал ничего хорошего. Была вторая половина ноября, весь двор был завален листьями, и Эрик любовался этим желтым и шуршащим великолепием из окна своей кухни, когда трубка взорвалась вибрациями и поползла по столешнице как нечто живое.

– Так, старик, ты уже проснулся? Доброе утро!

За такую жизнерадостность его хотелось убить.

– Да, я уже проснулся.

– Как поживает твоя миссис?

– Моя фрау поживает отлично. Можешь заехать и убедиться в этом сам.

По правде говоря, он не знал, как она там живет и его это не особо волновало. Она не мешала ему и совсем не показывалась на глаза.

– Иди и сам проверь, – посоветовал ему Марк. – У вас сегодня первый выход. Общий. Я заказал фотографа к двенадцати. Чтобы оба были как огурчики уже к половине одиннадцатого, понял? И проследи, чтобы она поела.

– Сам ей все это скажи! У тебя же есть ее телефон?

– У меня ее электронная почта, а она с утра ее не проверяет. Иди к ней, тебе что сложно? По своему двору пройтись уже не можешь?

Только сейчас до Эрика стало доходить, чего именно просил у него Марк.

– Стой, стой, стой. Куда это ты заказал фотографов? Она сказала, что ты ей обещал никаких фотографий.

– Мало ли что я ей сказал? Не думал, что она все упомнит. И потом, ей все равно деваться некуда. Она уже привыкла к комфорту, и уезжать не захочет. Топай к ней, одень ее нормально и впихни ей хоть один бутерброд, я тебя прошу. Чтобы она не была голодной к двенадцати, ясно? Мне нужно, чтобы вы там не жрали, а смотрели друг на друга и говорили друг с другом, ясно?

– А секса на пляже тебе не надо? – разозлившись, гаркнул Эрик. – С чего это вдруг мы будем трепаться и пялиться друг на друга?

– С того, что нужно готовить народ к твоей свадьбе, тупица.

Ну, раз для дела…

Эрик поставил кружку на стол, расплескав горячий кофе, а потом направился к задней двери, так и не сменив при этом халат на что-то более официальное.

Путь к пристройке был припорошен листьями даже сильнее, чем сам двор – похоже, здесь подметали реже. И, стало быть, Нора совсем не выходила из дому. Он постучался в дверь и приготовился ждать. Хотя, ждать пришлось не очень долго – она открыла уже секунд через тридцать. Растрепанная спросонья и какая-то помятая, она казалась бледнее обычного. Длинные волосы собраны в хвост, безразмерная майка почти до колен – оказывается, она невысокого роста. Из-под майки выглядывали сгармошенные бермуды. Это и есть ее пижама?

– Привет, – дыхнув на него сонным теплом, улыбнулась она и отошла внутрь.

– Привет. Ты должна собраться и позавтракать. В половине одиннадцатого позвонит Марк, скажет, куда нужно ехать.

– Зачем?

Он оглядел «квартирку» и ухмыльнулся. Ничего нового не появилось, но признаки жизни преобразили даже эту бестолковую мебель. Нора не пыталась украсить этот дом или сделать его уютнее, хотя определенный порядок здесь все же появился. Стол она передвинула к окну, а диван переместился вплотную к нему. Два лишних стула куда-то подевались.

– Зачем? – выгадывая еще секунду, повторил он, все не переставая оглядываться. – Пригласил папарацци. Чтобы публику познакомить.

Она вздохнула и уселась на диван. Он последовал за ней.

– Он обещал мне никаких фотографий.

– Я тоже так сказал, но видишь ли, детка, у него свой расчет. Это же не совместный выход и не фотосессия. Это просто совместный завтрак в кафе, а там просто мимо пробежит человечек с камерой и щелкнет нас пару раз. Тем более, нам скрывать нечего. Если уж я не прячусь от фотографов, то с чего тебе этим заниматься. Тебя ведь никто здесь не знает?

Нора скрестила руки на груди и упрямо сжала губы:

– Все равно. Мне это не по душе.

– Мне тоже, можешь поверить, но придется пойти. В конце концов, нам не нужно даже держаться за руки – просто посидим рядом, поговорим.

На ее лице бегущей строкой было возмущение, которое вот-вот перерастет в настоящий гнев. Никуда она не собиралась, и с этим нужно было срочно что-то сделать.

– Раз уж ты переехала сюда, то такую-то мелочь мы позволить можем? И потом, с чего это я должен с тобой нянчиться? Это нужно нам обоим! Надоело уже упрашивать.

Она кивнула, глядя точно в стену напротив.

– Хорошо, если так надо, то я пойду.