Три камушка. О чём говорят женщины

Три камушка. О чём говорят женщины
Александра Гиллярова

Неожиданный финал одной прогулки, куда четыре давние подруги отправились по воле одной из них. Зачем они туда едут, что их там ждет и чем всё это заканчивается – никто из них не догадывается в самом начале пути. История о дружбе и человеческих взаимоотношениях в женских разговорах и в рамках одной ситуации, когда простое нежелание услышать друг друга приводит к непредвиденным последствиям.

Три камушка

О чём говорят женщины

Александра Гиллярова

Редактор Дарья Малеванная

© Александра Гиллярова, 2024

ISBN 978-5-0064-3789-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

О чём говорят женщины

ТРИ КАМУШКА

Маковым всплеском руки размытые.

Хочется плакать от счастья и радости.

Полем невидимым запахи пыльные.

В солнечном мире ни боли, ни старости.

Каменным облик земли только кажется.

Внутренним глазом – другое видение.

Миг – это кадр, вечно украшенный

фильтром душевного наслаждения.

– Ну и куда мы?

– Тебе не все равно? – не отрываясь от руля, Нора поправила на левой руке камушки браслета, затем взяла с боковой панели бутылку, ловко открутила крышку и глотнула из горлышка прохладной воды. Несколько крупных капель упали на грудь, оставив на серой футболке влажные пятна. Нора автоматически потёрла закапанное место, пытаясь высушить, и тут же улыбнулась своим движениям. В такую жару влага на теле совсем не лишняя. Она снова отпила большой глоток воды, нарочно залив футболку на груди. Вода попала и на джинсы, что заставило Нору в очередной раз улыбнуться. Её пальцы снова автоматически пробежались по коричневой нитке браслета, до узелка, удерживающего неровно обточенный кубик бирюзы, дотронулись до гладкости голубого камня, затем скользнули по зелёному бугорку малахита и нежно погладили круглый шарик янтаря. Эти прикосновения давали импульс для мгновенного выброса эндорфинов – до мурашек. Между импульсом и гормональным взрывом в визуальной памяти, как на большом экране кинотеатра, за одно мгновение проносились тысячи картинок: от маминых рук и её улыбки с запахом грудного молока до картонной коробочки, открыв которую, Нора увидела тот самый браслет, последний мамин подарок. Ещё раз пробежавшись по нитке с воспоминаниями, рука завершила свой обряд на узелке возле жёлтого полупрозрачного камешка. Затем пальцы привычным движением подтянули эту троицу выше по запястью руки, непрерывно державшей руль, отвечая за сложный процесс управления автомобилем. Эндорфины быстро улетучились, а мурашки разбежались по телу, собираясь слёзным комком в горле. «Вот уж сейчас это совсем ни к чему», – со страхом подумала Нора. Чтобы избавиться от спазма, она тряхнула головой так сильно, что чуть не подавилась. Комок, как шестнадцатифунтовый хаусбол, с трудом выкатился из узкого горлового тоннеля и свалился свинцовой тяжестью в желудок. Нора скривилась от резко возникшей где-то под диафрагмой боли. Но тут же взяла контроль над своими эмоциями и чувствами, понимая, что находится за рулем.

– Мне не всё равно. Куда едем? – повторила вопрос Ксения и тут же отобрала бутылку из рук разгорячённой рулевой. Она жадно отхлебнула, освежив свой организм, и вернула лицу вопросительное выражение.

Элеонора зачесала пальцами непослушные волосы, убрав чёлку со лба, взглянула в зеркало заднего вида на сидящих за спиной Женю и Киру:

– Ну скажите, что вас это тоже волнует.

Кира, не задумываясь, поддержала подругу:

– Конечно. Меня это больше всех волнует. Мне надо вернуться к семи домой. И хотелось бы даже пораньше.

Обрадовавшись такой солидарности, Ксения развернулась всем телом к Кире и протянула руку для пожатия, проговорив победно:

– Вот. Видишь! Всем нужна конкретика.

– Ну какие вы скучные! Ведь едем уже. Сразу не спросили, сели такие в машину. Ура типа, валим из города. А теперь им конкретику подавай, – в голосе Норы прозвучал резкий сарказм и нотки недовольства. – Жек, дай чипсы, там в двери пачка.

– Какие из? У тебя тут три пачки валяются, и все открытые. И кстати, не в двери, а на полу.

– Да давай любую.

– А мне картофельные, – азартно зашевелилась Ксения, её организм подавал явные признаки голода.

– Тебе-то куда жрать? Ты ж недавно бургер слопала.

– Тебя не спросила, – процедила сквозь зубы уязвлённая Ксения. – Хочу и жру. Между прочим, это мои чипсы.

– Ой, да никто и не спорит, что твои. Просто стебусь. Ты ж не обиделась?

Ксения молча взяла протянутую Женей пачку и демонстративно начала хрустеть чипсами.

– Ой-ёй. Ну всё-всё, не дуйся.

– Да я и не дуюсь, – прочавкала Ксения.

Она и правда давно уже не обижалась на подругу. Свойственные Элеоноре грубость и прямолинейность были привычными для всех сидевших в салоне неухоженной тойоты. Внутренний бардак вполне комфортной машины премиум-класса полностью отражал характер её хозяйки. Внешне автомобиль не выглядел на свои сто пятьдесят тысяч километров пробега, но захламленный мусором и давно не видавший химчистки салон старил японку изнутри ещё на столько же. Под ногами пассажиров всегда валялись пустые бутылки, смятые салфетки, пакеты из-под чипсов и прочие отходы от съеденного, выпитого, использованного. Подруги безалаберной хозяйки старались не высказывать претензий по поводу беспорядка, зная, что Нора может просто послать, заявив: «Не твоё собачье дело. Радуйся, что тебя везут!» Примерно такой ответ каждая из них получила в своё время на замечание по поводу захламленности тачки. А поскольку колеса имелись только у одной из четырёх заядлых путешественниц, чья дружба была скреплена в далёком детстве чуть ли не кровью и на века, то на очередную грубость никому из них не хотелось нарываться. В этой ситуации каждая действовала по-своему и в свою пользу. Ленивая Ксения выбирала самое чистое место, как правило переднее пассажирское, и перекладывала мусор назад. Пофигистка Женя просто не замечала неудобств, она в любой обстановке чувствовала себя комфортно. А педантичная Кира всегда брала с собой пустой пакет, в который в процессе поездки собирала весь мусор. К такому порядку вещей за три с лишним года эксплуатации авто Элеоноры вся четвёрка уже привыкла. Справедливости ради, хотя Норе и были свойственны грубость и откровенность в высказываниях, а порой и несдержанность в эмоциях, зато она единственная была не только легка на подъем, но и способна придумать какое-то приключение и могла даже мёртвого уговорить отправиться куда угодно. Сюрпризы она обожала. Никогда не готовила ничего заранее. Всегда была спонтанна и непредсказуема. Может быть, поэтому и пребывала в одиночестве. «Просто не нашёлся ещё тот самый, кто смог бы полюбить эту бурю страстей» – так она всегда отвечала на вопрос о своём семейном положении. Она была гордой одиночкой со стилем жизни «свой парень». Джинсы и футболки, кроссовки и бейсболки заполняли её гардероб с юности. Тонкие черты лица, невероятно красивые синие глаза, стройная фигура, лёгкая походка выдавали в ней настоящую женщину. А небрежность в одежде и отсутствие макияжа добавляли её образу натуральность и некий шарм. Но вся эта привлекательность сразу же исчезала, стоило Норе заговорить. Грубый тон и дерзкая речь мгновенно отталкивали многих ещё на стадии знакомства.

Все изъяны характера этой экстравагантной особы были до мельчайших подробностей знакомы трём её подругам, которые никак не могли привыкнуть только к одному. Креативность идей Норы порой зашкаливала. Иногда её выходки были на грани, а поступки сродни поведению злобного Гринча. Историй, когда подруги оказывались по вине Норы в неприятных ситуациях, за что неоднократно хотели её «казнить», накопилось уж достаточно. Например, на день рождения Киры она заказала стриптизёра. Тот заявился в квартиру именинницы с огромным букетом цветов чуть ли не в одних трусах, а муж Киры от неожиданности спустил его с лестницы. Слава богу, парень не сильно пострадал, отделавшись ушибами. А вот для Киры последовали трудные дни с объяснениями и извинениями, которые муж долгое время не принимал. И лишь явка с повинной самой Элеоноры спасла брак подруги. Впрочем, как признаётся Кира, отношения в семье после того случая только улучшились. Муж стал внимательнее, а однажды и сам решился устроить Кире стриптиз… Конечно, Норины шутки не всегда были такими «из ряда вон», но у каждой из трёх её подруг найдётся что рассказать своим детям и даже внукам. Вот и сейчас, задумав очередную шалость для всей компании, она везла своих подруг в совершенно неизвестном для них направлении.

– Если кому-то интересно, то мне по большому счёту всё равно, – после недолгой паузы без капли обиды в голосе произнесла Женя.

– Вам вообще всем всё равно, – с некоторым беспокойством отозвалась Кира. – Вы же не семейные.

– Стопэ! Как это не семейные? – возмутилась Женя. – У меня, между прочим, дочь несовершеннолетняя, если ты не забыла. И друг на все времена.

– Ой, да ладно тебе. Друг. Приходящий раз в месяц. А дочь твоя, как обычно, у бабушки. И дома тебя ждут только кошки.

Выпад Норы про кошек всех рассмешил. У Жени действительно дома проживали сейчас три разномастных кота. Она регулярно брала животных на передержку. Своё обожание к ним она скрывала за маской равнодушия, говоря, что содержание чужих домашних питомцев – неплохой заработок. На самом деле всё детство она мечтала о кошке или собаке. Но родители запрещали держать дома даже хомячка. Маленькая Женя завидовала всем соседским детям, выгуливавшим по утрам своих щенков. После института по какой-то необъяснимой причине она вышла замуж за парня, с которым невозможно было завести никакую живность из-за его аллергии на шерсть. Прямо ирония судьбы. Вроде выросла девочка, а вот опять не может исполнить своё желание. Иногда ей казалось, что именно по этой причине брак её был недолгим. И вот сейчас, будучи взрослой и одинокой, она уже сама запрещала себе завести домашнее животное. Видимо, так глубока была детская травма, что подсознание до сих пор подчинялось родительскому запрету, предлагая замещение истинного желания в виде непозволительной роскоши заботы о чужих зверушках.