Самое чёрное сердце

– Сад? – переспросили с наигранным удивлением. – И даже ни одной крохотной могилки? Парочки черепов на заборе? Ну хотя бы забор у тебя есть? Высокий, с острыми пиками?.. Как у твоей родной вампирятни, например?

– Нет, нет и нет. Тэйн, я думал, с шуточками про вампиров мы покончили ещё в столице.

– Так то столица, а это Алькасар! Кто знает, вдруг в тебе проснулась какая родовая память?

– Вот уж вряд ли.

Ну да, вся эта пастораль мне не подходит от слова «совсем». Не мне думать о доме с заборчиком, газоном и палисадником. Ну, разве что лет через триста, когда любое занятие, включая вышивание крестиком и разведение атарийских котят, можно будет оправдать скукой. Однако ж кому-то вроде меня положено разгуливать по старой крепости с толстыми стенами, любоваться фонтанами на фоне полной луны, читать жизнеописания славных предков, клыком и магией избавляющихся от бездуховных людишек… По крайней мере, именно такой досуг моя родня сочла бы подобающим.

Нет уж, лучше котята. И домик – с занавесочками, кустами жимолости у крыльца и степенными соседями.

Я задёрнул занавеску, взял в руки пакет с кровью. Четвёртая отрицательная, редкий деликатес… но на вкус всего лишь кровь. Металл, сладость и соль.

– Спасибо за подарок. Но в следующий раз лучше без сюрпризов. Моя горничная была не в восторге, когда я открыл коробку при ней.

– Боги, Люк, только не говори, что она приняла тебя за человека! Мы, конечно, сто лет не виделись, но раньше твои клычищи не особо смахивали на проблемы с прикусом.

– Не приняла. Но я бы предпочёл сначала словами рассказать об особенностях своего рациона. Это было бы вежливо.

Я не видел, но был уверен – прямо сейчас Тэйн закатывает глаза и пытается не проворчать что-нибудь насчет моих старомодных замашек. Не иначе как чудом удержался.

Снова приложился к пакету, поморщился – даже в четвёртой отрицательной мало вкусного, если она из холодильника. Хорошо, что я вампир только наполовину и вполне доволен человеческой пищей. Но поискать подходящий клуб всё же стоит. И желательно, чтобы он не принадлежал моей драгоценной (да ни капли) родне.

– К слову о вежливости, – протянул Тэйн, – тебя ждать в гости? У меня завалялась бутылка отличного лахгарского виски. И пара сплетен об Асторнах. Интересует?

– Возможно.

Ну конечно же, интересует. Отнюдь не из беспокойства об этой семейке. Но знать, какой гадости от них ждать – а гадость обязательно будет, свои клыки ставлю, – я обязан.

Пока терпит. Будь что-то действительно срочное, Тэйн бы уже в красках расписал, что натворила моя родня и как этой информацией лучше распорядиться.

Всё же хорошо иметь своих людей… да везде. Истина, которую я накрепко усвоил, спасибо Греймору и всем Тамритам разом.

– Я загляну на днях. Вот только выясню, сколько головной боли мне оставил прежний главный ликвидатор. Не спейся там без меня.

– Не обещаю, – поспешил расстроить Тэйн. – Вздумаешь сожрать какого-нибудь спиногрыза – всажу кол в сердце

Вроде и шуточка, а всё же сомневаться в угрозе не приходится. Не факт, что Тэйн справится, да и возьмёт не бесполезный осиновый кол, а скорее пистолет, но… В общем, хорошо, что никаких спиногрызов я «жрать» не планирую. Не моя тема. Я бы и без крови обошёлся, если бы мог. Достойной того, чтобы совать в рот, поди отыщи, а вот всякого суррогата в достатке. Не так уж хорошо быть вампиром, если подумать.

Стрелка на часах отстукивала три пополудни – время позднее для человека, но не для ночной твари, – когда я вышел из дома. Даже солнце ещё проглядывает, что поздней западной осенью можно считать чуть ли не праздничным событием, достойным упоминаний в летописях. Не зря эти земли так по душе вампирам. Нет, вопреки глупостям из книжек и фильмов, на солнце мы не горим, не сверкаем и при желании можем даже чуть загореть. Но не любим, факт. По глазам бьёт уж очень сильно.

Я успел забыть, какой здесь воздух. Не морозно-искрящийся, как в Грейморе. Не насыщенный запахами бензина и людских тел, как в Аркади. Влажный из-за двух крупных и несчетного количества мелких рек, по берегам которых расположился Алькасар, пахнущий болотами, когда ветер дует с северо-запада, и лесом, когда с юго-запада. Пропитанный магией из-за близкого соседства с Сидом. Чужой, тёмной, но знакомой всякому, у кого в официальных богинях ходит Тёмная Мать.

Всё же вампиры – жуткие ретрограды и консерваторы. Тянутся к тому, чем жили, будучи людьми. Отсюда все эти шуточки про жабо и бархатные сюртуки, которые зачастую вовсе даже не шуточки. Я, конечно, ни одну из этих раритетных тряпок не напялил бы, но знаю тех, кто напяливает. И даже не выглядит при этом как беглый актёр из местечкового театра.

Каждый раз смешно, стоит представить себя в одном из тех нарядов, что так любит Александр Тамрит. Отрастить приличные кудри, на пояс вместо кобуры нацепить шпагу, и пожалуйста – типичный аристократ из позапрошлого века. А если найти коня, согласного без оглушительного ржания стоять рядом с такой расписной красотой, – можно запросто продавать ротозеям-туристам фотографии с собой прекрасным. Эх, не ту я профессию выбрал…

Мы, нечисть, не сильно любим прогулки и людей – слишком много запахов вокруг, что отвлекает, будит охотничьи инстинкты. Но хотелось. Просто пройтись, ощутить дух города. Тем более что солнце предпочло спрятаться, да и до работы отсюда совсем недалеко – всего то пройти через Площадь пяти улиц, если мне не изменяет память.

Дурацкое название. Да и улиц, выходящих к площади, всегда было четыре. Но красиво. И шумно. То тут, то там к прохожим цепляется очередной попрошайка; бегают дети, явно уставшие от своих родителей, решивших, что прогулка куда полезнее сидения за персоналкой. И музыканты, куда без них. Серьёзно, не припомню ни одного города, где не нашлось бы этих, хм, представителей современного искусства. Разве что в Моэргрине, но там большую часть года проще примёрзнуть пальцами к лютне, чем на ней сыграть. Кстати, всегда было интересно, откуда бы у нищего уличного музыканта взяться недешёвому инструменту. Своровал? Достался по наследству? Но вместо того, чтобы продать коллекционеру и купить себе пожрать (а порой и сразу дом, коллекционеры – люди странные), пойду-ка бренчать на площади за два талера?

К примеру, вон та девчонка со скрипкой. Уж я-то знаю, сколько стоит хотя бы ученическая – неуважаемый дядюшка Винсент в детстве пытался сдать меня в музыкальный класс. Увы и ах, кривизна моих рук оказалась обратно пропорциональна его желанию сделать из меня скрипача.

Однако даже моих скудных познаний достаточно, чтобы оценить игру. «Бури Авалона» на Западе только глухой не слышал, да как и во всей республике – это известная композиция. И невероятно сложная. Виртуозная. Какой уличный бродяжка сумеет вот так запросто выдавать сложные флажолеты, перемежая их стремительными пассажами? А девица ещё и кривляться успевает, расточая поклоны и ухмылочки так усердно, словно ей за это отдельно приплачивают.

А может, и приплачивают. Невольно покосился на открытый футляр, полный банкнот разного достоинства, – и снова понял, что выбрал не ту профессию.

Сам не знаю, сколько я торчал как дурак посреди площади, глядя на странную скрипачку. И слушая тоже, но… признаюсь, засмотрелся. С такой страстью на лице она играла, так управлялась со своей скрипкой, ловко бегая пальцами по грифу и перебирая струны. Впору вязать пройдоху на двое суток за непристойное поведение.

Или не только за него. Воздух вокруг звенит струнами волшебства – и тьма внутри меня отзывается, вторя их музыке. Той самой, слышной только тёмным тварям.

Что это за хрень? Девица зашибает денежки на чёрной магии? Не удивлюсь, конечно – собрала она, навскидку, чуть ли не треть моего месячного оклада. Но вот ведь загвоздка: умея творить чары такой силы, ты не станешь развлекать зевак на площади.

Не понимаю, что происходит. Но разберусь непременно.

Наконец, к недовольству нехилой толпы, собравшейся вокруг, скрипачка закончила играть и неспешно раскланялась. Аплодисменты ей дали прямо-таки громовые, и я к ним неохотно присоединился. Просто чтобы не вызывать подозрений.

Возможно, вышло у меня плохо: девчонка безошибочно отыскала меня в толпе и подмигнула на прощание. Выразительно так, чуть ли не похабно.

Будь я лет на тридцать помладше – наверное, даже смутился бы.

Увы для неё, улыбочек от всяких прощелыг я навидался предостаточно. Как и приёмчиков по уходу от преследования.

Вот сейчас она непременно натянет на голову капюшон толстовки. Чуть сгорбится, чтобы скрыться среди прочих гуляк. Направится к метро, ведь если преследователь отстанет хотя бы на десяток человек, можно успеть прыгнуть в вагон подальше и выйти на следующей станции, пересесть на поезд в обратную сторону, а потом…

Прости, девочка, но не с твоей магией пытаться скрыться от вампира. Тем более от вампира, который когда-то семь лет просидел в патруле, прежде чем его повысили до детектива. Стандартная участь любого кровопийцы, выбравшего службу государству.

Справедливости ради, девица оказалась вовсе даже не глупа. Ну или имела некоторый опыт ухода от слежки. Разок свернула в книжный, ненадолго исчезла из виду, скрывшись за стеллажами, вышла через задний двор, чтобы…

…выпить кофе?

Хм, а я ведь с этой незапланированной прогулочкой совсем забыл, зачем вышел из дома пораньше. Но заходить внутрь не стал, хотя на баристу, споро разливающую кофе по ярко-оранжевым бумажным стаканчикам, тоскливо глянул. Завернул за угол – не сомневаюсь, что и тут найдётся запасной выход, через который моя уголовница (а я даже к работе толком не приступил!) непременно решит скрыться.

Самоуверенность меня и сгубила. Скрипачка не попыталась улизнуть через заднюю дверь, напротив – вырулила из-за угла и радостно ухмыльнулась при виде меня.

– Зачем ты тут спрятался? – изумилась она с видом эдакой дурочки-простушки и протянула мне стакан. – Держи, красавчик. Чёрный, как твоя душа.

Сам не знаю почему, но стаканчик я послушно взял. Мимоходом отметил, что у неё ухоженные ногти, каких не бывает у уличных бродяг. Руки сильные, явно видевшие не только скрипку. Не бродяга, не нищенка и… ни разу не скрипачка. Но что пройдоха – неоспоримо.

На матовом боку стаканчика ровным каллиграфическим почерком – всесторонне образованные бродяжки нынче пошли! – был выведен номер телефона. А снизу красовалась затейливая подпись.

– Мор? Серьёзно? – протянул я скептически. – Это такой творческий псевдоним, да?

– Это имя, – возразила скрипачка, отхлебнула из своего стаканчика, медленно облизала пухлые губы. До меня тут же донёсся сладкий аромат карамели и сливок. – Одно из них, по крайней мере. У меня много имён, человек.

Меня за все мои шестьдесят лет как только ни обзывали – но человеком, пожалуй, впервые. Смахивает на провокацию. Судя по тому, как вскинула брови девчонка, я сейчас должен возмутиться и как на духу выложить, кто я такой на самом деле.

Занятная она. Очень красивая, особенно как для уличной артистки. Невысокая, макушкой едва достаёт мне до плеча; изящная, но не настолько тонкая и звонкая, чтобы возникло желание непременно накормить и укутать в плед. Или это просто мне по вкусу брюнетки с голубыми глазами? О, определённо. Особенно когда они ведут себя, выглядят и… пахнут настолько интересно.