Солнце, что следует за Луной. Ожидание

Лукас усмехнулся про себя: «Генералы и военные – это хорошо, но у них есть один серьезный недостаток – они уходят на войну, когда она начинается, а мы – остаемся».

Он снова перевел взгляд на балкон и заметил склоненных Дорана с Родгеной и Виву.

– А кузина моя стала красавицей…

***

Роскошный дом Наттеньеров в Альнааре был самым большим и богатым. Располагался он в непосредственной близости от стен Дворца. Высокие своды, зеркала и ковры, длинные открытые галереи и широкие террасы, увитые розами и глициниями. Наттеньеры любили роскошь и везде ею себя окружали.

Вива сидела в саду и наслаждалась вечерней прохладой. Она отвыкла от южного климата, и необходимость долго стоять на жаре во время чествования Кольбейна ее сильно утомила. Удобно расположившись на подушках, она ела виноград, изящно отрывая маленькой ручкой ягоды от грозди. Вошла служанка.

– Ваша матушка ожидает вас в гостиной, ваша светлость. Пришел гость.

– Гость? – Вива удивленно подняла одну бровь. – Кто же это?

– Ваш кузен, герцог Лукас Адейр.

Вива поднялась и направилась в дом. Она была необыкновенно хорошо сложена. Тонкий стан, длинная белая шея и прелестная головка с короной из черных блестящих волос. Лишь лицо было слегка бледновато – приступы удушья, начавшиеся сразу после ареста Лейва, до сих пор не проходили, несмотря на переезд в теплый климат.

Зайдя в гостиную, Вива увидела мать, сидящую на диване. Она разговаривала с Лукасом. Вива в последний раз видела его очень давно, еще девочкой. Тогда он ей казался нервным мальчиком со злыми глазами, бегающим за Лейвом и Кольбейном. Поэтому когда к ее руке склонился обаятельный юноша с длинными белыми волосами, она растерлась.

– Моя дрожайшая кузина, – произнес Лукас с улыбкой. – Сколько лет прошло, когда я видел тебя в последний раз.

– Кузен, вы ли это?!

– Время всех нас меняет. Ко мне оно было менее благосклонно, чем к вашей матушке. Ее красота лишь расцветает.

От этих слов герцогиня Родгена зарделась от удовольствия.

– Ах, Лукас, довольно, не льсти мне столь откровенно. Но что же Вива? Ты совершенно ничего не сказал о том, как изменилась она. Как ты ее находишь?

– Я ничего не сказал, тетушка, лишь потому, что боялся смутить кузину.

– Я так подурнела? – не скрыла обиды Вива.

– Напротив, совсем напротив. Когда Вы вошли, я потерял дар речи. В Альнааре много красавиц, вы же превосходите их всех.

– Я тоже, признаюсь, не узнала вас, кузен, – отвечала девушка, садясь рядом с матерью, и стараясь скрыть радость от слов Лукаса.

– Как вы находите столицу, тетя?

– Прекрасно, столько движения и шума, новых людей. Мы немного одичали в поместье. В той глуши.

Родгена позвонила в серебряный колокольчик и вошли слуги с вином.

– А мне нравится ваше поместье, – говорил Лукас, – места там необыкновенно живописные. А поохотиться в тех лесах мечтает каждый мой знакомый.

Родгена вздохнула.

– Не спорю, там и правда живописно, но от этого быстро устаешь. Столица меня привлекает намного больше. Да, и Виве было тоскливо.

Лукас удивленно вскинул брови, и, галантно кланяясь, проговорил:

– Вы скучали, кузина? Тогда я бы хотел помочь вам развеяться и показать все самые красивые и интересные места Альнаара, только разумеется с разрешения тети.

Вива посмотрела на мать. Та хорошо знала свою дочь, поэтому, улыбнувшись, сказала:

– Конечно, только недалеко и не утомляйте ее слишком долго, Вива еще слаба.

– Ах, мама, я совершенно здорова!

– Не волнуйтесь, тетя, я позабочусь о кузине.

– Я надеюсь, дорогой племянник. А теперь, Вива, дитя мое, сыграй нам что-нибудь. Лукас, ты должен услышать ее игру, все отмечают, что она искусно музицирует.

Вива села за клавесин и начала играть.

Звуки музыки разлились по комнате. Это была любимая мелодия Родгены, герцогиня так расчувствовалась, что ее глаза увлажнились.

– С вами все в порядке, тетя? – заботливо поинтересовался Лукас.

– Да, я в порядке. Просто именно эту сонату Вива и Лейв играли в четыре руки, будучи детьми, – она вытерла проступившие слезы, – так удачно, что ты зашел, Лукас. У меня есть к тебе просьба.

– Слушаю.

– Поговори с Кольбейном, – произнесла герцогиня, поднимая на молодого человека глаза полные мольбы, – вы в детстве дружили втроем. Судьба Лейва, я верю, тебе не безразлична.

– Дорогая тетушка, я был весьма опечален, узнав об участи Лейва. Но что же я могу поделать, он совершил страшное преступление.

– Это все та девка крестьянская! – вскричала Родгена, теряя самообладание, и заставляя Виву перестать играть. – Это она, проклятая погубила его, подбила на черное дело.

Синие глаза ее потемнели и лихорадочно заблестели, как у безумной.

– Прошу тебя, Лукас, поговори с Кольбейном! – она схватила тонкие руки племянника в свои. – Он может помиловать его. Доран не хочет ничего делать. Он предал нашего несчастного мальчика. Но я не предам его никогда. Прошу!

– Тетя, успокойтесь.

Но Родгена била нервная дрожь, начался припадок.

– Матушка! – воскликнула перепуганная Вива, увидев, как мать упала на диван без чувств.

– Скорее! Все сюда! – крикнул Лукас, склоняясь над герцогиней. Вбежали слуги, и увидев хозяйку, лежащую без чувств, в ужасе застыли на месте.

– Что встали, олухи! – злился Лукас. – Несите холодную воду! Вива, у вас есть нюхательная соль?

– Да, – отвечала та, доставая пузырек.

Лукас поднес его к лицу Родгены, она приоткрыла глаза. Вбежали слуги с водой. Лукас намочил полотенце и положил больной на лоб.