История России в рассказах для детей

Ссоры князей

Ярослав опять разделил Русскую землю между своими сыновьями. Нельзя было иначе сделать, такой уж обычай был. Князья непременно каждого сына наделяли. Да и пускай бы деньгами или каким-нибудь имуществом – так оно и следует, а то они и Русскую землю, как именье, делили. Старшему Киев отдадут, а другим иные юрода. Так и Ярослав сделал. Старший его сын Изяслав стал княжить в Киеве, второй, Святослав, – в Чернигове, третий, Всеволод, – в Переяславле. Ярослав велел старшему сыну любить младших, как детей, поступать с ними справедливо, оборонять и не обижать их. Младшим же сыновьям велел почитать старшего, как отца, слушаться во всем, не выходить из его воли. А в своем княжестве каждый волен был делать, что угодно.

Если случалось, что какой-нибудь князь умирал при жизни отца, не бывши сам князем, то сыновьям его либо совсем не давали уделов, либо давали самые малые. Такие князья назывались изгоями. А так случилось что из этих изгоев многие были очень храбрые – за свою обиду захотели другим отомстить. Один из них, Ростислав, сын старшего сына Ярослава, Владимира, ушел в Тмутаракань, выгнал оттуда сына Святослава, прославился удалью и собрал большую дружину. Греки испугались, как бы он не завоевал их города в Крыму, и подослали к нему херсонского начальника будто бы для переговоров. Ростислав принял его ласково, грек взял чашу, налил полную вином, выпил половину за здоровье князя и подал ему, а сам между тем впустил в нее яд из-под ногтя. Ростислав выпил и умер от этого. После его дети все-таки добились себе уделов.

Другой изгой наделал еще больше хлопот Ярославичам. Это был Всеслав, сын Брячислава, князь полоцкий. Он потому был изгой, что хотя род его шел от старшего из сыновей Владимира святого, но по тогдашнему обычаю он никогда не мог быть великим князем киевским, потому что отец его не княжил в этом городе. Он был такой храбрый, ловкий и хитрый, что его считали колдуном. Всеслав напал на Новгород, ограбил все, что мог, даже колокола и паникадила в церквах взял. Ярославичи пошли на него, полонили, привели в Киев и посадили в тюрьму. В это время подвинулись к Русской земле половцы, такие же грабители, как и печенеги; Ярославичи вышли против них, но половцы победили князей и стали грабить Русскую землю. Киевляне просили Изяслава, чтобы он их снова повел на половцев, но Изяслав не согласился. Киевляне рассердились на него, освободили Всеслава и сделали его своим князем. Изяслав убежал к своему родственнику, польскому королю, и с его помощью опять овладел Киевом, а Всеслав ушел в свою Полоцкую землю. Изяслав сперва его выгнал оттуда; когда же Всеслав снова захватил Полоцк, то Изяслав стал с ним переговариваться; но Святослав черниговский обиделся этим: показалось ему, что великий князь с Всеславом против него что-нибудь недоброе замышляют; вот он и подговорил Всеволода переяславского, напали они на Изяслава и выгнали из Киева. Святослав стал там княжить, а Изяслав убежал сперва в Польшу, потом в Немецкую землю к императору, потом к папе, везде просил помощи, но нигде не получил. Когда же Святослав умер, то Всеволод опять уступил Изяславу великое княжество Киевское. Но тут они обидели детей Святослава, не дали им уделов. Олег Святославович напал на них. Изяслав и Всеволод победили, но в битве Изяслава убили, и стал великим князем Всеволод.

От этих смут народу больше всего доставалось. Даже и то для народа тяжело было, что иной раз без войны князья менялись уделами. Известное дело: князь, который знал, что недолго будет владеть каким-нибудь городом, не очень о нем и заботился. Но какая же беда была для народа, когда у князей поднималась усобица! Тогда во время войны не столько сражались, сколько грабили. Придут к городу, города-то иной раз не возьмут, а села и пригороды пожгут, народ перебьют либо в полон заберут. А были и такие князья, что нанимали себе на помощь половцев. Эти разбойники шли с их войсками и грабили все что попало.

Был один князь, которого любили все русские, да и нельзя было не любить. Это Владимир, сын Всеволода, по прозванью Мономах. Когда отец его был великим князем, Мономах всех больше оборонял Русскую землю, двенадцать раз побил половцев, не любил отдыхать и нежиться, всегда был готов встретить неприятеля, больше провел ночей в поле, чем дома. Другие князья иногда из-за пустого ссорились, а Мономах только тогда воевал, если Русской земле был урон, свою же обиду всегда был готов простить, только бы не проливать христианской крови. И всем он был лучше их, не предавался никакому невоздержанию, свято хранил клятвы, любил дружину и народ. Когда Всеволод умер, то киевляне хотели Мономаха посадить у себя великим князем, но он сказал, что это будет неправильно, потому что сын Изяслава Святополк старше его. Киевляне, делать нечего, согласились. И стал у них княжить Святополк второй.

Святополк не походил на Владимира. Случился недостаток в соли. Незадолго перед этим святые Антоний и Феодосий основали Киево-Печерскую лавру, или монастырь. Монахи этой лавры накупили соли и стали продавать ее как можно дешевле, чтобы народу помочь. А Святополк запретил это, сам скупил соль и стал продавать дорогою ценою.

Бояр, которые побогаче, тоже он часто грабил, так, без всякого повода. Даже с родным своим князем он сделал страшное дело. Были в то время два князя изгоя: Василько, сын Ростислава, и Давид Игоревич. Княжили они по соседству. Василько очень прославился своими победами над поляками и задумал сделать на них еще поход, после покорить дунайских болгар, а потом напасть на половцев. К удалому князю тогда отовсюду сходились удальцы; так и Василько, хотя владел небольшим уделом, но собрал храбрую дружину. Бояре Давида стали ему говорить, что Василько уговорился с Владимиром Мономахом напасть на Святополка и Давида и завладеть – Мономаху Киевом, а Васильку – городом Владимиром, уделом Давида. Давид поверил, приехал в Киев и пересказал все Святополку. Поверил и Святополк, хотя знал на опыте, какой правдивый человек Мономах. Послал великий князь сказать Васильку, который приехал тогда в Киев Богу молиться, чтобы он остался попировать на именинах у великого князя. Василько отвечал, что пора ему к своему войску, которое уже выступает в поход. Давид тогда сказал Святополку: «Видишь, он уже и теперь тебя не слушается». Святополк просил Василька хоть заехать к нему. Василько приехал. Святополк стал его уговаривать остаться на именины, а Давид сидел, как немой. Потом оба они вышли. Василька схватили, и Святополк выдал его Давиду, чтобы сделать, что тот захочет. Увезли Василька из Киева в Белгород, ввели в избу и посадили; увидел он, что овчар Святополка точит нож, и догадался, какое злое дело хотят с ним сделать. Вошли два конюха и бросились на него. Он, однако, так сильно оборонялся, что они не могли с ним сладить; позвали еще людей, одолели князя, повалили на пол, прижали доской ему грудь так сильно, что она затрещала, и вырезали ножом глаза. Потом повезли его дальше. Одна добрая женщина переменила на нем кровавую рубашку. Он опомнился, ощупал себя и сказал: «Зачем сняли с меня эту рубашку: я в ней бы встал и на Страшный суд перед Господом Богом».

Мономах, когда услыхал об этом, заплакал и сказал: «Такого зла никогда не было на Русской земле!» Другие князья тоже опечалились, прогневались на Святополка и Давида и под начальством Мономаха пошли на них. Святополк хотел бежать из Киева, но киевляне не пустили его, послали к Мономаху мачеху его, жену князя Всеволода, и митрополита Николая сказать: «Если станете воевать друг с другом, то поганые возьмут Русскую землю; отцы ваши обороняли и другие земли добывали, а вы хотите ее сгубить». Владимир умилостивился, простил Святополка, и только было решено, что киевский князь накажет Давида Игоревича, но Святополк и того не сумел сделать. Только казнили бояр, сговоривших Василька, а самому Давиду вместо Владимира дали другой удел.

Хотя Святополк был великим князем, но его гораздо меньше почитали и слушались, чем Мономаха. Вздумал было он посадить в Новгороде своего сына князем вместо сына Мономаха Мстислава, но новгородцы в глаза ему сказали, что не хотят этого и оставили у себя Мстислава Владимировича. Это был храбрый князь. Его было хотел обидеть дядя его и крестный отец Олег Святославич, но Мстислав победил его, а потом помирил со своим отцом.

Пока шли все эти усобицы, половцы страшно грабили Русскую землю, а князья русские поодиночке не могли с ними справиться. Наконец Владимиру Мономаху удалось помирить всех князей, и пошли они на половцев, побили их у Днепра, ниже порогов, убили двадцать ханов; половцы все-таки не унялись. Особенно разбойничал их хан Боняк. Пошли русские князья дальше к ним в степь к реке Дон. И собралось там половцев великое множество. Русские князья сказали: «Помереть нам здесь, станем крепко!» Перецеловались, помолясь Богу, пошли на бой и одолели врагов, но через четыре дня собралось половцев еще больше. Начался лютый бой, точно гром гремел, много падало с обеих сторон. Наконец ударил полк Мономаха, и половцы побежали. Русские взяли множество пленников и всякого скота. Половцы унялись на время, пока жил Мономах. И еще больше полюбил его за это народ. Летописец, не преподобный Нестор, а другой, который описывал этот поход, говорит, что ангел Божий вложил в сердце Мономаха идти на поганых, что ангелы помогли русским в бою, и когда после они спрашивали пленных: «У вас была такая сила: отчего же вы побежали?», то пленные им сказали: «Как нам с вами биться? Другие ездят над вами в светлых бронях и вам помогают».

Когда умер Святополк, то хотя Олег Святославич был старше Мономаха, однако киевляне и слышать не хотели, чтобы у них был великим князем кто-то иной, а не Владимир Всеволодович, и сейчас же послали звать его к себе. Он сперва было не поехал, но в Киеве народ принялся грабить евреев, а потом послали сказать Владимиру: «Если не придешь, много зла будет, и княгиню Святополкову, и бояр, и монастыри ограбят». Тогда Мономах вступил в Киев и стал великим князем.

При нем никто не смел своевольничать. Не только русские князья, но и чужеземные государи почитали его. Греческий император Алексей прислал ему в подарок крест животворящего древа, царский венец, бармы, то есть оплечья, сердоликовую чашу, которая прежде принадлежала римскому кесарю Августу, золотые цепи и другие драгоценности. Эти подарки привез в Русскую землю митрополит Неофит и провозгласил великого князя Владимира царем. В Москве, в палате, которая называется Оружейною, и теперь еще хранятся золотая шапка, или корона, цепь, бармы, держава и скипетр Мономаха. Все это из золота и украшено драгоценными каменьями.

Владимир Всеволодович был по матери из греческого царского рода, оттого и греческое прозвище имел – Мономах. По-русски это значит единоборец, то есть тот, кто с врагом один на один бился.

Мономах прибавил к Русской Правде закон о процентах, то есть указал, больше какого процента нельзя брать, когда деньги в заем дают. Перед смертью он написал своим детям очень умное поучение, где наставлял их на всякое добро и приказывал жить в мире и согласии.

Пока был великим князем старший сын Мономаха Мстислав Владимирович, то все шло хорошо. Этот князь так же хорошо управлял, как и отец его. Но после его смерти начались большие смуты. Даже захватил великое княжество Киевское враг Мономаха и его рода – сын Олега черниговского Всеволод, очень хитрый и храбрый князь. Самый храбрый из рода Мономаха, Изяслав, старший сын Мстислава Владимировича, этому не противился, потому что Всеволод Олегович был его тесть и обещал ему Киев после своей смерти. Но Всеволод обманул его и оставил великое княжество брату своему Игорю.

Киевляне очень не любили всех Олеговичей, потому что, хотя и были между ними храбрые князья, но почти все они готовы были на неправду и чаще всех иных князей приводили себе на помощь половцев, которые при этом могли грабить, как хотели. Поэтому киевляне послали сказать Изяславу Мстиславичу, чтобы он приходил в Киев княжить, а Игоря Олеговича выгнали.

Хорошо, когда в законе именно сказано, кто по кончине государя должен быть его наследником Ныне в России есть такие законы, а тогда не было. Тогда делался великим князем, по обычаю, старший. А у Изяслава было еще двое детей, старше Игоря: Вячеслав и Юрий. Изяслав Мстиславич пошел с войском к Киеву и послал сказать дяде своему Вячеславу Владимировичу, что посадит его великим князем.

Когда начался бой между Изяславом и Игорем, киевляне перешли к Изяславу, а Игорь попал в плен к нему. Потом киевляне сказали Изяславу, что хотят его князем, а не Вячеслава. Он согласился на это. Вячеслав захотел было распорядиться, как старший, но Изяслав унял его. А у пленного Игоря остался родной брат Святослав, князь Новгорода в Северской земле, и двое двоюродных: Изяслав и Владимир Давидовичи, князья черниговские.

Святослав очень любил брата, непременно хотел освободить его из неволи и сперва просил помощи у черниговских князей, которые только пять дней тому назад поклялись, что будут стоять за Игоря Давидовича. Они обещали помощь, а сами хотели схватить Святослава. Однако это им не удалось, и он нашел себе помощников. Первыми пришли к нему половцы, князья которых были дядями его жены. Потом вместе с ним пошли на Изяслава еще двое сильных князей: дядя Изяслава, князь ростовский и суздальский Юрий Владимирович, и Владимирко, князь галицкий.

Юрий, или Георгий, или Егор, это все одно имя. Удел у князя Юрия был большой, земли много, он ее старался заселить и строил города. Он-то построил Владимир на Клязьме и Москву. На том месте, где стоит Москва, было село боярина Кучки. Князь Юрий Владимирович на него разгневался, казнил его, дочь его отдал за своего сына Андрея; место же, где находится Москва, очень понравилось князю, и он построил тут город. Это было лет за семьсот до нашего времени. Юрий Владимирович соединился со Святославом Олеговичем, братом пленного Игоря.

Владимирко Володарич, племянник ослепленного Василька, был очень хитер, страшный обманщик. Пока роды Мономаха и Олега спорили между собою, он понемногу выгнал князей из ближних его княжеству городов и стал очень силен. Столица его была в Галиче, и потому он назывался галицким.

Галичей два. Тот Галич, где княжил Владимирко, ныне подвластен австрийскому императору. В соседстве с галицким княжеством было королевство венгерское, где король Гейза женился на сестре Изяслава Мстиславича и был с ним в большой дружбе, а Владимирко враждовал против них обоих и потому соединился с Юрием Владимировичем и Святославом Олеговичем.

В Чернигове княжили Изяслав и Владимир Давидовичи и держались то одной стороны, то другой, которая будет выгоднее; даже случалось, что один брат пристанет к великому князю, а другой к его неприятелю. Они сперва обещали помогать Изяславу Мстиславичу, и он пошел с войском соединиться с ними; но они замыслили выдать его неприятелям; он, однако же, узнал об этом вовремя и послал сказать в Киев и Новгород.

Киевляне страшно рассердились на черниговских князей и сделали страшное, худое дело. В Киеве жил в монастыре пленный Игорь Олегович, и сам уже был чернецом. На него-то и бросились киевляне.

Брат Изяслав всячески оборонял его, дал свою одежду, привел в дом к своей матери, но все это не помогло. Киевляне даже прибили брата Изяслава и его бояр, а Игоря схватили, убили без жалости и начали волочить по улице до площади. Изяслав, как узнал об этом, горько заплакал; жаль ему было родственника, да и боялся он, чтобы не подумали, будто по его приказу убит Игорь.

Игоря-то киевляне убили, а Изяслава Мстиславича не защищали, как следует: все говорили, что нельзя им поднять руки на Юрия Владимировича, потому что он сын Мономаха. Сперва, впрочем, Изяслав одолел и опустошил землю Юрия. При этом ему много помогали новгородцы, которые его очень любили, а Юрий их обижал. Изяслав к ним ездил и когда сказал, что приехал защищать их от Юрия, то они ответили: «Ты наш князь, наш Владимир, наш Мстислав! Рады с тобою всюду идти, все пойдем, только духовные останутся Бога молить». Но потом у Изяслава с Юрием и его союзниками вышла битва у Переяславля.

Недалеко от Киева в то время жили кочевые народы берендеи и торки, остатки печенегов. Всех их вместе называли черными клобуками. Они обыкновенно подчинялись киевским князьям. В переяславской битве берендеи были в войске Изяслава и побежали, за ними киевляне, и Изяслав был побежден. Юрий вошел в Киев и хотел выгнать племянника из волынских городов, которые достались Изяславу по наследству от отца. При осаде города Луцка показал большую храбрость Андрей, сын Юрия Владимировича. Он погнал луцких воинов и в числе первых ворвался за ними на мост. Его окружили, одного из его воинов убили, коня его ранили, рогатиной проткнули седло; один немец, бывший в луцком войске, хотел уже проколоть самого князя, но Андрей Юрьевич справился, убил его самого, отбился от других и благополучно воротился к отцу. Владимирко помирил Юрия Владимировича с Изяславом, и стали они княжить: дядя в Киеве, а племянник на Волыни. Но Юрий не выдал ему по уговору добычи, взятой на войне; Изяслав собрал войско и пришел к черным клобукам. Они перешли к нему, а Юрий, проведав об этом, убежал из Киева. Тогда Вячеслав приехал в Киев и хотел там княжить; но киевляне опять прямо сказали Изяславу, что хотят его иметь своим князем, советовали даже убить Вячеслава. Но Изяслав сказал: «Сохрани Господи, дядя мне вместо отца», а потом и Вячеславу сказал: «Батюшка! Видишь, сколько стоит народу против тебя, зло замышляют. Поезжай лучше в Вышгород».

Вячеслав уехал, но потом Изяслав опять его позвал в Киев, и они поклялись на гробах святых Бориса и Глеба, что будут жить друг с другом, как отец с сыном. Вячеслав и дружину свою всю отдал под начальство Изяславу.

Только что Изяслав помирился с Вячеславом, как с одной стороны пришел на него Юрий с Давидовичами, с другой – Владимирко. Изяслав опять уехал на Волынь, а Юрий сел княжить в Киеве. Но он жил невоздержанно, веселился, а делом, судом и расправой мало занимался. Киевляне и черные клобуки невзлюбили его и послали опять звать к себе Изяслава, а венгерский король прислал Изяславу 10 тысяч воинов. Но только Изяслав пошел к Киеву, как узнал, что Владимирко и Андрей Юрьевич идут за ним с большим войском. Стало быть Изяслав мог попасть между двух неприятельских ратей и в случае, если бы его победили, то и спастись ему было бы некуда. Но он не испугался и шел к Киеву, хотя галицкое войско шло за ним следом. Города Киевского княжества с радостью отворили ему ворота, черные клобуки перешли на его сторону, а Юрий еще ничего не знал, все веселился; когда же узнал обо всем, то бросился в лодку и едва успел убежать из Киева. Владимирко в досаде на Юрия пошел в свою землю и дорогой побрал откуп с разных городов. Изяслав опять пригласил к себе в Киев Вячеслава, и стали они жить там, как отец с сыном.

Но Юрий, Святослав Олегович и Владимир Давидович собрали большое войско, наняли множество половцев и подступили к Киеву, а потом, видя храбрую оборону Изяслава, пошли соединиться с Владимирко. Другой Давидович, Изяслав, на этот раз пристал к великому князю. Изяслав Мстиславич, однако, не допустил своих неприятелей соединиться с Владимирком и напал на них. С обеих сторон двое храбрецов князей начали бой. Андрей Юрьевич ворвался в киевское войско, копье у него было изломано, щит оторван, шлем свалился с головы, конь был ранен в ноздри и стал метаться в разные стороны, но сам князь уцелел. Изяслав Мстиславич тоже изломал копье, был ранен в руку и замертво упал с коня.

У Юрия в войске много было половцев. Они любили издали напасть, пустить стрелы, да прочь и ускакать; когда же дошло дело до сечи, не выдержали, побежали, за ними и прочее войско Юрия. Киевляне долго гнали их. Когда же воротились, то несколько пеших киевлян увидели, что один раненый привстает. Они бросились к нему. Он сказал им: «Я князь», а они ему на это: «Тебя-то нам и надо!» Думали, что это Олегович либо Юрьевич. Один киевлянин стал рубить его по шлему. Но он им сказал: «Я ваш князь Изяслав!» и снял шлем. Тогда киевляне в большой радости подняли его на руки и запели: «Кирие Элейсон», греческие слова, по-русски значат: «Господи, помилуй!» Потом услышал великий князь, что его союзник Изяслав Давидович очень плачет, и поехал его утешать. И точно, Давидовичу было отчего горевать: родной брат его Владимир Давидович был убит в этой битве.

Венгерский король и великий князь с большой ратью пошли на Владимирка. Он притворился тяжко больным, подкупил венгерских бояр и просил их помирить его с королем. Король и согласился помириться, с тем, чтобы Владимирко отдал Изяславу все города, которые захватил у него, и чтобы всегда ему во всем помогал. Изяслав не верил галицкому князю, но король сказал: «Если он поцелует честный крест и присягнет в этом, а потом нарушит присягу, то Бог накажет его». Владимирко поцеловал крест лежа, показывая, что очень изнемог от ран, а сам совсем и ранен не был. Только что ушли венгерские и киевские войска, Владимирко отказался отдать города, да еще хотел идти войной на Изяслава. Великий князь послал к нему боярина Петра, который видел, как Владимирко, мирясь, целовал крест, и напомнил ему. А Владимирко сказал ему на это: «Вот еще! Что мне этот маленький крестик?»

Петр сказал: «Крест не велик, да сила его велика. Помни, что король говорил. Если поцелуешь его и слова не сдержишь, то жив не останешься». Владимирко отвечал: «Помню, вы тогда наговорились досыта. Поезжай к своему князю».

Когда Петр уезжал, то Владимирко шел к вечерне и насмехался над ним. Петр недалеко отъехал от Галича и остановился ночевать. Гонец прискакал к нему и просил воротиться. Петр воротился и видит: все бояре и слуга князя в черном, а на его княжеском месте сидит его сын Ярослав и горько плачет. Петр стал спрашивать и узнал, что Владимирко, когда стал возвращаться от вечерни, то на том месте, где посмеялся над ним, вдруг сказал: «Что это? Как будто кто ударил меня по плечу», и не мог ногами двигать; его понесли; к вечеру ему стало хуже, а ночью он умер.

Вскоре умер и великий князь. Киевляне и черные клобуки горько его оплакивали, потому что он был князь храбрый, ласковый и правдивый. А после него великим князем стал Юрий, только не долго княжил.

Глава VIII

Ссоры князей (продолжение)

Андрей, сын Юрия Владимировича, был храбрый и разумный князь. Юрий хотел, чтобы сын жил близ Киева, а после смерти отца княжил в этом городе. Но Андрею там не полюбилось. Да нечему и полюбиться было. Князья беспрестанно ссорились, нарушали клятвы, призывали половцев на Русскую землю. Бояре и народ, особенно в Киеве и Галиче, своевольничали.

Черные клобуки были немногим лучше половцев, так же за деньги и добычу готовы были служить всякому и всякого оставить, так же падки на грабеж. Часто вместо того чтобы помогать русским против половцев, тайком помогали этим разбойникам.

Андрей по своему уму видел, что эта неурядица не кончится добром для Русской земли, что надо старшему князю быть старшим не только на словах, но и на деле. А можно ли было таким сделаться киевскому князю? Как только он становился великим князем, то прежнюю свою землю отдавал кому-нибудь из родных. Значит, под властью у него и оставались одни киевляне да черные клобуки. А не захотят они его слушаться – что тогда ему делать? Ждать помощи от родных? Да еще захотят ли они помогать и когда-то придут на помощь?

Конечно, если бы можно было вполне положиться на верность киевлян, то князья киевские еще могли бы как-нибудь управляться. Но одни киевляне думали, что у них должен был княжить самый старший князь, а как начались у разных родов споры за старшинство, то где же было народу распознать наверное, кто старший. А другие киевляне того держались, чтобы был хотя и не старший, но лишь хороший князь. Но старшие князья не соглашались на это. Особенно дяди не уступали старшинства племянникам.

В старину на Руси закона о наследстве престола не было. Один князь себе присваивал Киев, другой себе, а киевляне старались в пользу того, кто был для них выгоднее. Это им так полюбилось, что они стали противиться новому порядку, который хотел ввести Андрей Юрьевич и при котором им нельзя было бы своевольничать. Поэтому он уехал в бывший удел своего отца. Там были только два старинных города: Ростов и Суздаль. Все прочие были построены Юрием; иные после построил и сам Андрей. Жители новых городов очень любили Юрия и Андрея, своих благодетелей, и не думали о княжеских счетах о старшинстве. Будь Андрей моложе какого-нибудь Олеговича, они все-таки заступились бы за Андрея. Андрею Юрьевичу именно и нужны были такие люди, которые бы за него всегда стояли, потому что он замыслил великое дело – покончить все княжеские счеты о старшинстве и заставить всех князей поступать по его воле.

Когда Юрий умер, Андрей Юрьевич взял всю Суздальскую и Ростовскую землю себе, братьям не дал уделов и даже выгнал из их земель. Иначе и нельзя было сделать. Если бы он допустил разделить свое княжество, то не был бы столь силен, чтобы заставить иных князей покориться. Братья сердились на Андрея, бояре тоже озлобились на него за то, что он не позволил им своевольничать и притеснять простых людей. Сердились еще на него жители Ростова и Суздаля за то, что он больше их городов любил Владимир на Клязьме и почти всегда жил в нем. Но Андрей Юрьевич продолжал свое дело.

В соседстве с его княжеством жили болгары. Он победил их и увеличил свою землю. Новгородцев он заставил себя слушаться, хотя они раз и побили его войско. Но Андрей Юрьевич вот чем смирил их. В Новгородском княжестве недоставало своего хлеба, хлеб подвозили туда из его земель. Когда новгородцы не слушались его, Андрей не пропускал к ним хлеба, и они поневоле смирились. На Киев он сперва не обращал внимания; за этот город воевали друг с другом роды Мономаха и Олега. Наконец старшим всех по родовым счетам сделался Андрей Юрьевич. Его и позвали княжить в Киев, но он не поехал туда, а послал княжить брата. Но явился сильный противник Андрею Юрьевичу – Мстислав Ростиславич Храбрый, племянник Изяслава Мстиславича. Он вместе с братьями одолел войска Андрея. Владимирский князь хотел, однако же, идти с большим войском отплатить за это, но не успел.

Он не спускал своевольства и притеснений даже родным и казнил Кучковича, брата своей жены. Другой Кучкович, Яким, и зять их Петр задумали извести за это самого князя.

Андрей Юрьевич всегда жил во Владимире или в селе Боголюбове, оттого и прозвали его Боголюбским. Во Владимире он построил соборную церковь Богоматери; в ней были золотые двери и паникадила, серебряный амвон, иконы, осыпанные жемчугом. Андрей Юрьевич приказывал показывать их всякому пришельцу из чужой земли, чтобы иноверцы видели истинное христианство и крестились. И точно, многие крестились.

Был в числе их один яс по имени Анбал. Он в крайней бедности пришел в Киев. Андрей Юрьевич принял его к себе в службу и дал место ключника, чрез что он получил большую силу. Но вместо благодарности он пристал к злодеям, которые замыслили погубить князя. Всех их набралось человек двадцать. В опочивальне Андрея Юрьевича висел меч его, который прежде был у святого князя Бориса. Анбал тихонько украл этот меч, и когда настала ночь, с Якимом, Петром и другими пошел к княжеской опочивальне. Но вдруг им стало страшно. Они спустились в княжеский погреб, напились допьяна и опять пошли к опочивальне. Стали стучать, Андрей спросил: «Кто там?» Они ответили: «Прокопий».

Прокопий был княжеский любимец. Но князь по голосу догадался, что это не Прокопий, и стал искать меч. Между тем злодеи выломали дверь и бросилась на князя. Андрей был очень силен и повалил первого, кто подошел к нему. Они в потемках стали рубить упавшего товарища, но потом напали на князя; он долго отбивался, хотя его со всех сторон рубили мечами, саблями, кололи копьями. «Что я вам сделал? – говорил князь. – Господь вас накажет!» Наконец он упал. Убийцы схватили раненого своего товарища и побежали из опочивальни. Они думали, что князь убит, и дрожали всем телом. Но Андрей поднялся, застонал и пошел из опочивальни. Они услыхали стон, воротились и увидели, что его нет в опочивальне. «Пропали мы теперь! Что нам делать?», – стали они говорить друг другу и принялись искать князя. Зажгли свечу. Кровавый след шел из опочивальни; они пошли по нему и увидели князя за лестничным столбом. Петр отсек князю руку, а другие прикончили его. Злодеи ограбили все именье князя и стали набирать дружину. Они боялись, что владимирцы нападут на них, и послали сказать им: «Если собираетесь на нас, так мы готовы, а князя убили не мы одни, и между вами есть наши соучастники». Владимирцы сказали: «Кто с вами заодно, пусть с вами и останется, а нам не надобен».

Убийцы выбросили тело князя на огород. Туда пришел его верный слуга Кузьма-киевлянин и стал его оплакивать. Подошел туда и Анбал. Кузьма сказал ему: «Дай хоть ковер покрыть нашего господина». Анбал ему на это: «Ступай прочь, мы хотим бросить его собакам». Тут Кузьма закричал: «Собакам бросить! Ах ты еретик! В каком ты платье пришел сюда? Теперь стоишь в бархате, а князь нагой лежит. Честью прошу, дай ковер». Анбал выдал ковер; Кузьма обернул тело князя и понес в церковь. Но и в церковь не пустили его, а сказали: «Брось в притворе». Так в притворе и пролежало двое суток тело Андрея Юрьевича. На третий уж день положили его в церкви, а на шестой владимирцы прислали за ним духовных, перенесли тело его во Владимир и похоронили в соборе. Там и теперь почивают святые нетленные мощи его, потому что благоверный князь Андрей – святой.