История России в рассказах для детей

В первое время христианства в Италии также истинно держались всех правил веры Христовой, как и в Греции, и многие римские папы были благочестивые святые люди. Христианским духовенством начальствовали пять вселенских патриархов: иерусалимский, антиохийский, александрийский, константинопольский и римский. Последний-то и есть папа. Четыре патриарха так и остались архиереями с одной духовною властью, а римский папа сделался государем, стал владеть городом Римом и целой областью в Италии.

Мало того, что папа сделался государем, он еще стал повелевать государям в немецкой, французской, итальянской и других землях. А если кто-то из государей не слушался, то папа и все его государство отлучал от церкви, и тогда вот что в этом государстве делалось: в церквах переставали служить, снимали колокола, свадьбы венчали на кладбищах и мертвых погребали у дорог. Вся земля считалась под церковным проклятием, пока государь не покорится. Так поэтому и случалось, что государи по три дня босиком стояли да прощения у папы выпрашивали.

Папы стали требовать, чтобы другие патриархи им подчинялись; но другие патриархи, считая себя им равными, на это не соглашались. Вот отчего и разделились церкви: одна восточная, православная, греческая, другая папская, западная, ее же называют католическою. Русские тоже православной восточной церкви, но папам хотелось подчинить и их своей власти.

Вот посол папский, который ездил к татарам, завел переговоры с Даниилом и обещал ему большие выгоды, если он подчинит папе Западную Русь. Даниил надеялся, что папа поможет ему избавиться от татар, и потому сделал вид, что слушает папские предложения, хотя на деле хорошо знал, что папа не прав в том, что отделился от вселенских патриархов. Папа очень ласково писал к Даниилу, прислал ему королевский венец и велел его венчать королем, но Даниил сказал, что ему нужно не почестей его, а войска. Войска-то ему папа не прислал; тогда Даниил не стал и слушать предложений о соединении церквей, а задумал иное средство избавиться от татар. Уговорился он с королями польским и венгерским и великим князем литовским, что они помогут ему против татар, и перестал платить татарам дань. Татарское войско пришло на него, венгры и поляки не явились на помощь, а литовцы еще напали на русских. Тогда Даниил увидел, что делать нечего, невозможно ему одному сладить с татарами, покорился, стал платить им дань и с этой поры против них не восставал. Но они в его княжестве так не своевольничали, как в других, опасаясь, что Даниил может напасть на них.

Кроме татар, было много сильных врагов у русских. Помните, когда я вам говорила о варягах, то сказала, что они жили от русских за морем, которое тогда называлось Варяжским, а теперь Балтийским. По сю сторону этого моря жили чудь, ливы, эсты. Народ очень бедный, веры языческой. Немцы стали приезжать к ним из-за моря и обращать их в католическую веру, но мало их обращалось. Даже опасно было немцам-монахам жить с ними. Раз случилось солнечное затмение. Это ведь бывает и ныне, хоть не часто: солнце днем скрывается, и делается темно. А ливы сказали, что немецкий монах съел солнце, и хотели его за это убить; насилу он спасся. Немецкие монахи придумали завести в Ливонской земле крепости и оттуда крестить ливов. Тогда в Германии, Франции и других землях были рыцари. Рыцарями называли самых знатных и сильных воинов. Некоторые рыцари давали такие же обеты, как монахи, но, кроме того, еще обещали сражаться за веру Христову с неверными и защищать слабых и угнетенных. Вот такие рыцари и составляли общество, которое называлось орденом, а начальник его – магистром. Сильный орден немецких рыцарей поселился в Прусской земле и покорил ее. Другой орден ливонских рыцарей, или меченосцев, завладел Ливонской землей, и они стали тамошних жителей обращать в христианство. Только обращать – не то, чтобы они уговаривали их креститься или старались хорошенько растолковать им, какова вера Христова, – нет, а приходили с оружием, окружали ливов и эстов и заставляли креститься, а окрестив, делали их своими рабами.

Ливы ненавидели рыцарей, они только и думали, как бы избавиться от них да сделаться опять язычниками. Да силы-то у них не хватало для этого. Народ они были бедный, несильный, и оружия-то хорошего у них не было, а рыцари надевали на себя латы, то есть платье стальное, на голову шлем, тоже стальной, лицо закрывали наличником, даже коней накрывали латами. Ну идет такой рыцарь, будто подвижная крепость, и трудно его где-нибудь поранить. Где же было ливам воевать с этакими воинами?

Рыцари, когда завоевали Ливонию, стали воевать и с русскими, особенно с полочанами, псковичами и новгородцами. Но всего больше они воевали с литовцами.

Литовцы были язычники и ненавидели рыцарей, а рыцарям хотелось их окрестить, как и ливов. Литовцы победили ливонских рыцарей, убили их магистра, и они, чтобы спастись от погибели, подчинились немецкому ордену. С этого времени они стали гораздо сильнее.

Когда Даниил был королем в Галиче, тогда у литовцев был князь Миндовг, очень храбрый и хитрый. Даниил уговорил поляков и рыцарей напасть на него и покорил почти всю Литовскую землю, но Миндовг одних рыцарей подкупил, а других обманул: обещался принять христианскую веру. Они поверили ему, вышли из Литвы, а он остался язычником и грабил всех соседей больше прежнего. Однако Даниил и храбрый его брат Василько еще несколько раз победили Миндовга. Сын Миндовга Войшелг, был очень лютый государь, но когда окрестился, то вздумал раскаяться, пошел в монастырь, ездил в Иерусалим, на Афонскую гору, даже сам построил монастырь и несколько лет жил в нем. Миндовг хотел отвратить его от христианства, но не мог ни лаской, ни угрозой. В числе литовских князей, подчиненных Миндовгу, был родственник его Довмонт. Они были женаты на родных сестрах. Жена Миндовга умерла, оставив детей; сестра ее, жена Довмонта, приехала к Миндовгу утешать его, а он сказал ей: «Я не могу жениться на чужой, потому что она невзлюбит детей моих, а женюсь на тебе», да так и сделал. За это Довмонт с другими литовцами убил его.

Войшелг, когда услыхал об этом, задрожал от гнева, схватил меч, снял монашескую одежду и поклялся через три года опять ее надеть, когда отомстит тем, кто убил его отца. Потом он приехал в Литву, стал править, ужасно свирепствовал и многих убил. Он всегда носил сверх богатой одежды черную: поэтому его и прозвали волком в овечьей шкуре. Довмонт убежал в Псков, принял православную веру, очень храбро сражался за Псков с рыцарями и литовцами, и псковитяне сделали его своим князем. Войшелг очень любил Даниила, отдал за его сына Шварна свою дочь, и все в Западной Руси любили Даниила, потому что он был государь милосердный, справедливый, умный и храбрый. Вскоре после его смерти сын его, Лев, обманом убил Войшелга; в Литве княжил Шварн, но умер в молодости, и у литовцев опять стали княжить свои князья.

Ярослав, князь владимирский и суздальский, умер еще раньше Даниила. Горьки были последние годы его жизни. Ему несколько раз пришлось ездить в Орду, там кланяться и унижаться. По дороге оттуда он умер.

Глава XI

Александр Невский. – Довмонт

Когда Ярослав Всеволодович поехал княжить во Владимир, то оставил в Новгороде князем сына своего Александра. Он еще был очень молод, но магистр ливонских рыцарей, который с ним имел свидание, удивился его разуму и красоте и сказал: «Я прошел много стран, знаю свет и государей, а видел Александра Новгородского с удивлением».

Новгородцы часто нападали на Финскую землю, которою тогда владели шведы, а финны на новгородцев. Правитель Швеции Биргер пришел с большим войском, чтобы завоевать Новгород, и послал сказать Александру: «Бейся со мной, если смеешь; я уже стою на твоей земле!» Дружина у Александра Ярославича была малая; он со слезами помолился в новгородской Софийской церкви, вышел к дружине и сказал: «Нас немного, а враг силен; но Бог не в силе, а в правде: идите с вашим князем!» Ярослав Всеволодович не успел прислать ему помощи, даже новгородские ратники не все собрались.

Александр пошел к Неве. На ней в то время жили ижоряне. Их начальник Пелгуй был очень усердный христианин. Он рассказал Александру, что ночью близ устья Невы он ждал князя и молился, все было тихо, вдруг он услыхал шум, выглянул и видит, что по морю плывет лодка, гребцы покрыты мглою, но в лодке два витязя в княжеских одеждах, а лица их сияют. Пелгуй стал всматриваться и увидел, что они совершенно похожи на святых благоверных князей Бориса и Глеба, как их пишут на иконах. Старший из них сказал другому: «Поможем нашему сроднику Александру!» Князь не велел Пелгую никому об этом сказывать и бросился на шведов; они смешались. Александр и его дружина выказали великую храбрость. Один новгородец с топором в руке ворвался в средину врагов, рубил их направо и налево, другой изрубил их лодки, третий гнал сына Биргерова до самой лодки, упал в воду с конем, но вышел и сразился со шведским воеводой. Несколько смельчаков бросились на целый полк. Сам Александр сразился с Биргером и ранил его в лицо. Шведы не выдержали и побежали. Множество их было убито, в том числе воевода и архиепископ, потому что их архиереи иногда сражались как рыцари. Новгородцев же было очень мало убито. Велика была радость в Новгороде и во всей Руси при вести об этой победе. Тогда было самое тяжелое время татарского погрома; везде горе, беда, поражения. Поэтому все очень любили Александра Ярославича за то, что он утешил их этой победой, а так как она была одержана на берегу Невы, то прозвали его Невским.

Ливонцы взяли город Изборск. В Пскове стали всем распоряжаться их друзья. А новгородцы в то время не стали слушаться Александра, и он уехал от них. Но когда рыцари напали на их землю, то они повинились перед князем и стали опять его звать к себе. Он приехал, собрал войско, выгнал из Пскова рыцарских друзей, отобрал у рыцарей русские города, которыми они завладели, победил их и вошел в их землю. Тогда вели войну не так, как ныне: войско не получало ни жалованья, ни провианта, а всякий кормился тем, что сам промыслит. Русское войско и разошлось за съестными припасами, а рыцари собрались и напали на Александра Ярославича на самом Чудском озере. У них было большое войско, так что они наверняка надеялись победить; один из них даже похвалился взять самого Александра; но Невский побил их наголову, так что 400 рыцарей было убито, а 50 взято в плен. А всех убитых было столько, что тела их лежали на семь верст.

Однако татарам покорялся и Александр Ярославич, да и нельзя было не покориться. Не такое было время, чтобы с ними воевать. Русь ослабела после татарского погрома, потому что большая часть русского народа была перебита, а у татар потери восполнялись новыми выходцами из степей.

К тому же не вся Русская земля была заодно. Даже новгородцы не всегда слушались Александра Ярославича. Когда отец его умер, Батый прислал сказать Александру: «Новгородский князь! Если хочешь владеть спокойно, приезжай ко мне!» Может быть, другой возгордился бы своими победами, не захотел бы поклониться татарам, но Александр думал: лучше вытерпеть унижение, чем погубить Русскую землю. Он с братом Андреем поехал в Сарай. Батый уже слышал о его победах, принял его очень ласково и после свидания с ним сказал, что точно он человек необыкновенный, что справедливо идет о нем такая слава. От Батыя наши князья должны были ехать к главному татарскому хану в степи. Страшная была эта дорога, приходилось иногда терпеть голод и холод, ехать по степи, где не было ни лесов, ни городов, ни селений, а кладбища да кости народов, которые жили там прежде, и странников.

Хан отдал Александру Ярославичу Южную Русь, а Андрею – Владимир. Вскоре после этого папа прислал к Александру своего посла, который сказал, что будто отец Александра, когда был в Орде, обещал принять католическую веру, а потому и Александр должен сделать это. Но отец Александра этого не обещал, и потому Александр отвечал папе: «Мы знаем истинное учение церкви, а вашего не принимаем и знать не хотим».

Брат Невского, Андрей, больше был занят развлечениями, чем делами, и прогневал татар; войско их напало на его землю; он убежал в Швецию, а Александр Ярославич во второй раз поехал в Орду и уговорил хана отозвать из Руси татарское войско. Хан назначил его великим князем владимирским. Александр оставил в Новгороде своего сына, а сам стал княжить во Владимире и употребил все силы, чтобы устроить Русское государство и доставить счастие народу. Но еще ему дважды пришлось съездить в Орду. Батый умер, так Александр должен был поклониться новому хану.

Сборщики податей так стали притеснять русских, что в Суздале, Владимире, Ростове и других городах народ бросился на них, некоторых убил, а других выгнал. Надо было ожидать, что за это придет на Россию татарское войско, но Александр поехал в Орду умилостивлять хана. Так он спас Русь от нового разорения, но сам уже не вернулся во Владимир. Всю зиму и лето хан продержал его в Орде. Александр очень ослабел здоровьем. На обратном пути, недалеко от Нижнего Новгорода, в Городце, болезнь его очень усилилась, он постригся, принял схиму и скончался. Митрополит Кирилл, когда получил об этом известие, то сказал: «Солнце наше закатилось!» Духовные, которые были при этом, сперва не поняли этих слов, но потом, когда митрополит прибавил: «Не стало Александра!», все пришли в ужас. Бояре, духовенство и народ все рыдали и говорили: «Погибаем!» Когда тело Александра привезли во Владимир, то, несмотря на страшный холод, народ вышел к нему навстречу до города Боголюбова; не было человека, который бы не плакал на его похоронах.

Этот митрополит Кирилл, который похоронил святого благоверного князя Александра, был очень умный, ученый и усердный пастырь. Он старался исправить духовенство и народ, узаконил, чтобы в священники избирали только достойных людей и чтобы архиереи ничего с них не брали за посвящение. Много он сделал добра и тем, что мирил князей, когда они ссорились между собою. Сперва ссорились за Новгород брат Невского с сыном его Дмитрием; потом, когда Дмитрий сделался великим князем, брат его Андрей дважды приводил татар на Русскую землю, а они страшно ее разграбили, кроме Твери, которую защитил храбрый князь Михаил Ярославич; во второй раз помогал Андрею татарский воевода Ногай, который не слушался хана Золотой Орды, был его сильнее, породнился с греческим императором и владел в особой Орде, названной по его имени ногайской. По смерти Дмитрия Александровича стал великим князем Андрей. Его все ненавидели.

В это время усилилось московское княжество. Там был Даниил Александрович, князь добрый, справедливый, умный; он даже татарам не всегда давался в обиду. Когда он воевал с рязанским князем, то убил в сражении много татар, а рязанского князя полонил. Сын Дмитрия Александровича завещал после своей смерти московскому князю город Переяславль, в то время очень крепкий и богатый.

Почти в одно время с Даниилом Александровичем умер и Довмонт, которого во святом крещении зовут Тимофеем. Он 33 года княжил в Пскове, судил народ право, не давал слабых в обиду, любил помогать бедным. Псковичи с ним не боялись никакого врага. Обыкновенно перед боем он говорил им: «Кто из вас стар, тот мне отец, кто молод, тот брат. Помните отечество и церковь Божию».

Псков не был отечеством Довмонта, но он полюбил этот город, как отечество. Самая главная победа его над рыцарями была при Раковоре. Еще незадолго перед смертью он услужил Пскову. Рыцари неожиданно напали на этот город, завладели предместьями. Рыцари не меньше татар свирепствовали в псковских предместьях, убивали и женщин, и младенцев. Довмонт ударил на них и победил их.

В это время новгородцы воевали со шведами. Множество шведов пришло в Новгородскую землю; в семи верстах от нынешнего Петербурга они построили крепость, которую назвали Ландскроною. Это на их языке значит венец земли. С помощью крепости они надеялись завладеть окрестною страной, но новгородцы взяли и сровняли ее с землей. Великий князь помог им в этом: только хорошего и сделал он для Русской земли. Когда он умер, то никто не пожалел о нем.

Во время его войны с Дмитрием и княжения было еще много других бед на Руси: засуха, голод, мор, страшные пожары. Он детей не оставил, и о великом княжестве стали спорить племянник его Юрий Даниилович московский и Михаил тверской. Тверского князя прозвали отечестволюбцем, и он точно стоил этого прозвища, потому что всегда был готов положить свою голову за Русскую землю и всего больше заботился о счастье своих подданных. А Георгий походил на своего дядю Андрея.

Глава XII

Михаил Тверской. – Иоанн Калита

Хан назначил великим князем Михаила, но Юрий поехал в Орду. Ханом в то время был Узбек, который принял магометанскую веру. Для татар он был очень справедлив, но ни один хан не сделал столько бед русским князьям. Он отдал великое княжение Юрию. Юрий женился на сестре его, Кончаковне, и он отдал ему в помощь татарское войско под начальством Кавгадыя. Михаил, чтобы не проливать напрасно крови, уступил ему великое княжество и просил Юрия оставить его спокойно княжить в Твери, но Юрий принялся разорять Тверскую область; тогда Михаил собрал на совет тверских архиерея и бояр и спросил, виноват ли он перед Юрием. Они ответили: «Ты прав, государь, перед Богом, и если твое смирение не укротило врага, то иди на него, с тобою Бог и верные слуги, готовые умереть за тебя». Михаил сказал: «Не за меня, а за невинных людей, которых лишают свободы и жизни».

Михаил сразился с Юрием и татарами. Он бросился в самую страшную сечу; шлем и латы его были прострелены и иссечены, но сам он остался невредим; татары и Юрьево войско побежали; множество пленников, которых татары побрали в тверских селах, смотрели, скованные, на эту битву и молились за своего князя. Когда он освободил их, они плакали от радости. Кончаковна и Кавгадый попались ему в плен. Он запретил воинам убивать бегущих татар, угостил Кавгадыя, одарил его и отпустил в Орду. Кавгадый поклялся быть ему другом. К несчастью, Кончаковна умерла в Твери. Юрий поехал к Узбеку и распустил слух, что Михаил велел отравить ее. Поехал в Орду и Михаил. Перед отъездом он сказал своему духовнику: «Я всегда любил отечество, а не мог прекратить усобицы; буду доволен, если смерть моя прекратит ее». Во Владимире его встретил ханский посол и сказал, что Узбек гневается, что если Михаил через месяц к нему не приедет, то татары нападут на Русскую землю. Сыновья и бояре Михаила уговаривали его не ехать в Орду. Михаил сказал: «Нет, можем ли мы бороться со всей силой неверных? Если не поеду в Орду, то за мое ослушание падет множество голов христианских; толпами погонят русских в плен. Мне и тогда не миновать смерти, лучше же умереть теперь, когда своей погибелью могу спасти других».

Он приехал в Орду и сперва прожил шесть месяцев спокойно, но потом хан велел судить его. Михаил оправдался во всех обвинениях, но главным судьею был Кавгадый, который всячески вредил Михаилу; судьи не слушали Михаила, велели паковать в цепи, сняли с него княжеские одежды.

Узбек поехал на охоту. Эта ханская забава продолжалась месяца два. Выезжала на нее вся Орда, то есть несколько сот тысяч человек. Все они наряжались в самые богатые одежды и садились на лучших коней; множество купцов с товарами ехало за ними, и где они останавливались в степи, там как будто делались многолюдные города. Михаила везли за Ордою; он на пути дважды приобщался Святых Тайн, проводя ночи в молнию. Однажды Кавгадый вывел его на торговую площадь, где было множество людей, поставил на колени, глумился над ним и потом сказал: «Не унывай, хан это и с родными делает, завтра выйдет милость, и ты будешь в чести». Кавгадый ушел. Михаил сел на площади. Толпа окружила его и стала говорить: «Вот этот пленник был великим государем в своей земле!» Глаза Михаила наполнились слезами, и он сказал слова из Святого Писания: «Все видящие меня покивали головами… уповаю на Господа!»

Верные бояре и слуги виделись с ним и несколько раз предлагали ему бежать, но он отвечал: «Бегство может спасти меня, а не отечество. Пусть будет воля Господня!» Наконец Узбек утвердил решение судей Михаила, которые приговорили казнить его. Михаил узнал об этом, отслушал заутреню, благословил сына, простился с боярами, развернул псалтырь и прочел: «Сердце мое смутися во мне и боязнь смерти нападе на мя». Ему стало страшно, но один из бывших с ним духовных сказал: «Государь! В этом же псалме дальше написано: «Возверзи на Господа печаль твою». Михаил стал продолжать слова псалма: «Кто даст мне криле яко голубине? И полещу, и починю». В это время вбежал один из слуг и сказал, что подъезжают к шатру Юрий, Кавгадый и множество народа. Михаил отвечал: «Знаю, для чего». Юрий и Кавгадый остановились у шатра. Татары вломились туда, разогнали слуг княжеских. Михаил молился. Они бросили его на землю, мучили, били ногами. Один из них вонзил ему нож в грудь и вырезал сердце. Юрий и Кавгадый подъехали к шатру. Тело Михаила лежало нагое; Кавгадый сердито посмотрел на Юрия и сказал ему: «Он твой дядя; оставишь ли труп его на поругание?» Слуга Юрия прикрыл тело Михаила своею одеждою. Жена Узбека защитила сына и некоторых бояр Михаила, другие были убиты. Бояре Юрия отвезли тело Михаила в город Маджары. Там купцы, знавшие покойного князя, хотели прикрыть тело его дорогими тканями и внести в церковь, но бояре Юрия не пустили их подойти к трупу и бросили его в хлев. Наконец тело святого мученика привезли в Москву и похоронили.