Птица

Быть может, поэтому мне не уснуть.

И снова растянуты мысли без срока
В моей голове словно тяжкий недуг.
Но нет в одиночестве этом порока,
Оно – моей гордости преданный друг.

Не знаю, сколько месяцев и дней…

Не знаю, сколько месяцев и дней,
Как много нескончаемых столетий
Бок о бок здесь на улице моей
Ведут войну Монтекки с Капулетти.

Закрыты ставни на тугой засов
И флаги с черной лентою у входа.
Здесь каждый до безумия готов
Доказывать величественность рода.

Немало поколений воспитал
В глухой злобе их воспаленный разум.
А что взамен? Негаснущий пожар,
И каждый этим пламенем наказан.

О том, что род их кожею белей
Или, быть может, лучше образован,
Слова, слова, как тысячи камней,
Летят по обезумевшим Веронам.

Какие бы достойные дела
Не избраны для гербовой печати,
Для каждого соседского двора
Они противны глазу и некстати.

Сметая грязь шелками с мостовой
Дорогой узкомыслия и страха,
Безжалостный родительский конвой
Ведет, ведет сынов своих на плаху.

И новый уж готовится Тибальт
Блеснуть оскалом острого кинжала.
Но не гранит, теперь уже асфальт
Багровое накроет одеяло.

И будут из комодов доставать
Суровые и скорбные портреты.
И будет вновь Джульетта умирать,
Хотя, кому есть дело до Джульетты.

Мы с тобою не дети, но все же…

Мы с тобою не дети, но все же
Так нелепо порою смешны.
Долгий путь через годы проложен
В неизменном плену тишины.

Ловим взгляды друг друга, краснеем,
Воскрешаем скупой разговор.
Но о главном, о главном не смеем
Мы друг другу сказать до сих пор.

Как же юности нежные всходы
Мы смогли от потерь уберечь?
Ведь любил ты кого-то, но все же
Так отчаянно ждешь новых встреч.

Где-то вновь остроликое пламя
Омывает крутые хребты,
Что исхожены, друг мой, не нами,
Так не нам собирать с них цветы.

Нет ни боли, ни искры досады,
Мы как прежде под оком свечи
Перепутаем жадные взгляды.
Промолчи! Промолчи! Промолчи!

Вот уж тесными стали объятья…

Вот уж тесными стали объятья
Прежде милой житейской тюрьмы,
И красотки в фарфоровых платьях
Смотрят боязно из темноты.

Потускнела и точно опала
Акварельная в рамах сирень,
И старинная лампа устала
Грациозно отбрасывать тень.

Все покрыто вуалью из пыли —
Безразличия словно покров.
Шепчут вазочки: «Нас позабыли,
И не селят к нам больше цветов».

Вопрошают зеленые шторы:
«Почему не танцует сквозняк,
Почему наши гаснут узоры?»,
А часы отвечают: «Вот так».

Им не знать ли, как время сурово
К нашим чувствам и нашим словам,