Птица

И бликом солнечным в окне,
В котором тонкою рукою
Начертан крестик на стекле.

И ничему не быть иначе,
Я этой веры не стыжусь.
Быть может, выпадет удача,
И я вас все-таки дождусь.

Как было пусто и досадно…

Как было пусто и досадно.
Качал гирлянды фонарей
Холодный ветер беспощадный
На темной улице моей.

Срывал истлевшие афиши,
Стучал нервически в стекло,
Он мне в окно, казалось, дышит,
И в том дыхании его

Была тоска, неотвратимость
Грядущих долгих холодов
И непонятная решимость
Сломать преграды из замков,

Ворваться в дом с лихим погромом
Без капли жалости к теплу.
И в этом голосе знакомом
Зиме я слышала хвалу.

Вдоль улицы метались тени
Как стаи брошенных собак.
И будто в приступе мигрени
Стонал, поскрипывал чердак.

Но вдруг все стихло, словно жестом
Одним прервали крик толпы.
И тот, кто встречен был оркестром,
Кого взывали с высоты,

Явился тихо, величаво.
Земля остановила бег,
С покорностью она встречала
Великолепный белый снег.

Как можно мысль остановить…

Как можно мысль остановить
И не разматывать клубками
Живую память? Эту нить
Своими разорвать руками.

Из всех углов до потолка
Она растет, как паутина,
И в важной роли паука
Ползет обычная рутина.

Какими силами рубить
И рвать ее, как ни кружила?
Ведь может статься, эта нить —
Моя единственная жила.

Я слышала, как шепчется песок…

Я слышала, как шепчется песок,
Я видела морщинистое море.
Быть может, здесь измученный висок
Достигнет столь желанного покоя.

И слезы, точно горькая полынь,
И хороводы праздных объяснений
Забудутся. Но только ты остынь,
Прошу тебя, остынь без сожалений.

Войди в холодный обволок волны,
Застынет пульс как стрелки на двенадцать,
И наши неразгаданные сны
В тяжелых этих водах растворятся.

И что-то будет после, но теперь
Послушай, как в ночи рыдает море,
Крупицы наших суетных потерь
Оно вняло как собственное горе.

К чему все то, что сказано теперь?.

К чему все то, что сказано теперь?
Листва с деревьев словно полетела.
Так глупо и зачем-то очень смело
Слова слетают с уст. Ты им не верь.

Не верь всему тому, что в забытье,
Ломая руки и кидая взгляды,
Я говорю на странном языке
С акцентами обиды и досады.

Натянута звенящая струна,
В ней наше откровение и сила.
Но каждая Троянская война