Летопись Океана. Старый город

И без боя их берём на абордаж! —

Внимательно вслушиваясь в голос, Азалия с удивлением узнала певца – им оказался капитан корвета – Абель Кестрел. Только много лет спустя, рыжеволосая осознала всю ценность той ночи, когда она услышала, как поет Король… Абель редко пел, чаще он любил слушать.

Завязался бой на палубах и в трюме —

Выстрелы слышны вокруг —

Нам пиратам это так привычно

И свист сабель наш ласкает слух!

Вся добыча нам теперь досталась,

Трупы непокорных на корме лежат,

А команда пир на палубе устроит

И песни флибустьеров над волнами полетят!

Пьем за яростных, за непохожих,

За презревших Грошевой уют.

Вьётся на ветру лоскут наш чёрный,

Люди фарта песенку поют!» —

Когда отзвучали последние слова песни, начало светать. Заметив, что он не одинок на палубе, пират, несколько смутившись, подошел к девушке и негромко приветствовал ее

– Доброе утро. Надеюсь, не помешал?!

– Здравствуйте, капитан… Мне было приятно Вас слушать. Вы прекрасно поете, – она покраснела и добавила, – и Вы не такой, как другие…

Кестрел улыбнулся.

– Наоборот… Я самый обычный. Вы, верно, спутали меня с капитаном Доуэлом. Вот он, действительно, необычен. Хотя, это и не удивительно, нас часто путают. По странной шутке судьбы, мы разительно похожи…

– Вовсе нет! Вас невозможно спутать! Ваши глаза смотрят в самую глубину души. А глаза Шарля пусты, как глазницы мертвеца. Вашего взгляда я боюсь, боюсь утонуть в нем, как в море… Вы – другой, не такой, как мистер Доуэл… И, мне… страшно признаться, но…

Абель осторожно коснулся кончиками пальцев ее нежных губ. Их взгляды встретились и в глазах друг друга они прочли все то, что обычно люди облекают в слова, произнести которые бывает очень и очень непросто.

Следующим утром корабли взяли курс, указанный Шарлем Доуэлом. Король, ни один год, бывший ярым противником оседлости, внезапно согласился с доводами друга о постройке собственного города-базы и безоговорочно доверился ему во всех связанных с постройкой городка вопросах.

***

Команда Шарля Доуэла трудилась не покладая рук. Вчерашние пираты умело брались за рубанок и молоток, становясь отменными плотниками и каменщиками. И все то время, что строился город-база, Азалия Кондор – рыжеволосая дочь цыганки была рядом с Шарлем. От нее Доуэл многое узнал и многому научился, обретая уверенность в своих силах и развивая собственный дар. Рыжеволосая оставалась для Доуэла верным другом и помощницей, хотя он надеялся на большее, но не смел просить об этом.

– Как вы познакомились? – как-то вечером спросила Азалия Шарля, когда они отдыхали после напряженного трудового дня, сидя на ступенях лестницы, ведущей на квартердек «Вандерера».

– Мы с Абелем выросли вместе, – улыбнувшись, ответил Шарль, – а с Морисом… это долгая история… и очень кровавая, но… если хочешь, я расскажу ее тебе. По секрету.

– Очень хочу, – улыбнулась Азалия.

– Мой отец был корабельным врачом и редко бывал дома, – начал свое повествование Шарль. – Поэтому после смерти матери я оказался в приюте. В Бристоле. Мне было всего 5 лет, и я мало что помню о своих родителях. – Шарль задумчиво повертел на пальце перстень с крупным изумрудом. – Когда мне исполнилось 10, я был уже первым забиякой и грозой всех мальчишек. Мадам Кингли – хозяйка приюта – не любила меня за то, что я немало досаждал ей своими проказами, но она знала о моей мечте покорить океан и, хотя часто называла меня ненормальным, все же… не противилась моей просьбе и поспособствовала моему устройству в качестве юнги на одно судно, идущее в Новый Свет. Так я оказался на Барбадосе. В качестве раба, тогда так со многими поступали. Капитан продал меня местному плантатору в качестве слуги.

– И ты смирился? – с негодованием в голосе спросила Азалия.

– 16 сломанных ребер, 3 перелома руки и многочисленные шрамы едва ли тому доказательство! – вдруг прозвучал голос Мориса, все это время молчаливо курившего трубку, сидя рядом с Доэулом и Азалией, – Этот мальчишка никогда не изменял себе!

Шарль только горько улыбнулся.

– Когда мы разграбили ту плантацию, я не мог поверить, что англичане могут превзойти испанских святош в жестокости и изощренности, однако, как оказалось, могут, – продолжил между тем капитан Фанг. – Мне было тогда почти 30, и я уже был капитаном. Люди редко идут за такими юнцами, но я был сыном священника, и умел убеждать людей.

– Ваш отец был священником? – удивилась Азалия.

– А мать – портовой шлюхой на Тортуге, – грубо рассмеялся Морис. – Неудивительно, что я с малолетства подался в море и стал пиратом, а потом попал в лапы закона и много месяцев гнул спину на приисках, пока не удалось бежать. Тогда-то я и поклялся отомстить властям… за все, что они со мной сделали и что у меня отняли.

– Из нас троих только Абель получил достойное образование и…

– Ты говорил, что вы выросли вместе, – прервала Шарля девушка.

– Ну, почти. После того, как я отправился в море, мы с Абелем не виделись несколько лет… пока однажды бриг, на котором я ходил с Морисом, не был атакован «красными мундирами». Мы попали в плен и должны были быть повешены, но, – Шарль улыбнулся, снова прикоснувшись к перстню, – один из лейтенантов помог нам бежать. Мы были в открытом море и, перерубив буксирный канат, увели свой бриг прямо из-под носа англичан… мертвых англичан.

– За то предательство лейтенант Кестрел дорого заплатил, – вздохнул Морис, тоже коснувшись своего перстня с алмазом, – он погубил свою свободу, жизнь и карьеру. Ради этого черноглазого прохвоста! А спустя еще несколько месяцев, чуть не погиб, ради безумной затеи Доуэла по захвату «Вандерера» и эскадры…

– Абель никогда не мог отказать своему названному брату, – улыбнулся Шарль. – Почти никогда. А насчет моих лебедей… Это была идея Абеля, я уже говорил миллион раз! И дело было вовсе не в нефах. Абелю нужен был его корвет. «Свет во тьме», разве ты не помнишь, Морис, как истово Абель желал заполучить этот корабль?

– Ну конечно… – фыркнул старший пират. – Вы оба были хороши, но Абель едва не погиб, а ты заполучил самую большую и смертоносную эскадру в свои руки.

– Не драматизируй, Король получил, что хотел, а что касается нефов, – улыбнулся Шарль, – ни всех покоряет закон и честь, некоторым нужны не доблесть и удачливость капитана, а крепкий линек да старый добрый грог вдоволь…

– Да… несмотря на то, что мы очень разные, мы стали друзьями, – улыбнулся Морис. – В знак нашей дружбы с той поры мы носим эти перстни, символы того, что земля, море и воздух Кариб поистине подвластны лишь нам! Пиратам!

– Да, я видела такой же перстень, но с сапфиром у Абеля. Что они означают? – спросила рыжеволосая.

– Триада, вечный символ, – улыбнулся Шарль. – Воздух – это Вера, а именно Морис всегда вел нас за собой, мы верим ему. Кому как не сыну священника носить символ Веры? Поэтому перстень с алмазом. Море – это Надежда, потому что именно с этими чувствами мы каждый раз выходим в рейд, надеемся на удачу и полагаемся на счастливую звезду. Море – это Закон, единственный для нас – пиратов Братства. Кому как не Королю Братства – Абелю Кестрелу вершить закон и кому иному может принадлежать море? Поэтому в его перстне сияет сапфир. Земля – это Вечность, а еще и бессмертие, безопасность и предсказуемость. Мои видения бывают разными, а не только о тебе, – снова улыбнулся Шарль. – Поэтому в моем перстне изумруд. Я своего рода хранитель этого Братства и, порой, именно я решаю, когда и в какой рейд уйдут корабли…

– Триада, значит?

– Да, мисс Кондор, именно так, – шутливо отвесил полупоклон Доуэл.

Спустя 2 года после укрепления пиратского гнезда, Король Братства – Абель Кестрел – объявил о своей женитьбе на Азалии Кондор. Годом ранее у них родился сын, который теперь, когда Абель подтвердил слухи о своем отцовстве, становился наследником целого «государства».

Через несколько дней после свадьбы Короля, случилось то, чего так боялась, но не могла предотвратить рыжеволосая дочь цыганки.

***

В дверь капитанской каюты осторожно постучали. Несмотря на то, что пиратское гнездо было достроено и уже мало-помалу обживалось, Абель так и не обзавелся домом на берегу. Его корабль и был его домом. Всем, кто хотел получить аудиенцию у Короля, приходилось прибывать на борт флагманского корвета «Lux in tenebris». Нынешний гость бывал здесь редко, но несмотря на это почти всегда входил к капитану без стука. Это было право Мориса Фанга. Мало кто знал, что именно он – беглый заключенный, сын священника и портовой шлюхи, и был основателем Братства, умело скрывающимся за спиной Абеля.