Летопись Океана. Старый город

– Если это так, значит, мой отец исполнил обещание, данное Азалии Кондор. Это главное, – с горькой улыбкой и затаенной болью сказал юноша.

– Довольно пустых разговоров. Абель знает? – прервал их беседу Манкальм.

– Еще нет.

– Тогда не станем терять время.

– Вы правы, Манкальм. Идемте.

Мужчины быстрым шагом углубились в джунгли.

Мальчишки последовали за ними.

В ту ночь в домике Аскольда – хорошего знакомого капитана Уайт Фокса – где последние несколько месяцев скрывался Абель с семьей, не гасили огня. Ожидали полуночи, чтобы отправиться на корабль и с утренним приливом выйти в море.

Абель нервно прогуливался по открытой террасе дома, словно предчувствуя что-то недоброе.

– Капитан, – окликнул его Георг, вышедший из дома на воздух. – Капитан, я только хотел просить Вас…

– Что угодно, мой друг.

– Позвольте мне остаться здесь, на Карибах.

– Все еще надеетесь встретиться с отцом?

– Отомстить за него!

– Шарлю Доуэлу теперь уже бесполезно мстить… и тебе, Георг – это известно столь же хорошо, как и мне, – прозвучал женский голос за спиной юноши. Юный Фанг резко обернулся.

– Значит, нет никакой надежды, моя госпожа?!

Она только грустно улыбнулась:

– Морис Фанг обрел покой. Как и вся команда «Рескьюера»…

– Не вся! – вдруг прозвучало из темноты. И в круг света от горевшего у входа в дом факела вступил человек в изодранной матросской куртке.

– Бальтазар … – прошептал Кестрел, первым узнав рулевого с флагманского брига. – Как ты?

– Это долгая история. Если мы переживем эту ночь, то я расскажу ее Вам, капитан. А теперь нужно спешить. «Вандерер» скоро будет здесь и пусть нам помогут Боги, ибо сам Дьявол преследует нас!

С утренним приливом «Lux in tenebris» и «Белая Аврора» вышли в море. По приказу Абеля, Азалия с сыном и Георг находились на борту фрегата, сам же главарь Братства, несмотря на уговоры друзей, остался на борту своего корабля. Еще на берегу, обнимая жену и сына, он сказал: «Если мне суждено пережить эту ночь, то я переживу ее. Если же нет, то встречу смерть, смело глядя ей в лицо, потому что вы двое будете в безопасности!». Бальтазар Адилье и Манкальм Фицерберт последовали за своим капитаном на борт корвета.

Едва берега Мэйна скрылись в серебристой дымке утреннего тумана, как над палубой «Lux in tenebris» полетел тревожный звон колокола. Впередсмотрящий заметил на траверзе черный неф под багровыми, точно кровь парусами. За его кормой зловеще вырисовывались очертания ещё двух таких же гигантов – легендарных «черных лебедей» Доуэла.

– Это Он, – тихо произнес Абель.

– Уходите, капитан. Вы успеете перейти на борт фрегата. Мы задержим врага и тем самым…

– Нет, – резко оборвал речь старпома Кестрел. – Вы ничего не сможете. Ему нужен я… – и, сняв с пальца перстень, капитан передал его Манкальму со словами. – Идите, мой друг. А я остаюсь. Мне надоело бегать и прятаться. Невозможно скрываться вечно! Проклятие цыганки уже овладело Доуэлом и больше он уже не тот черноглазый прохвост, которого я считал братом. Он не остановится, пока не… Манкальм, позаботьтесь о моём сыне, помогите ему добиться того, чем когда-то владел Король Братства и постарайтесь уберечь его от моих ошибок. Идите и передайте капитану «Белой Авроры», чтобы он применил все свое искусство исчезать в тумане…

Старпом понимал всю правоту слов своего капитана, но от этого ему было только больнее и горше. Надев перстень капитана на палец, Манкальм в последний раз крепко обнял друга и, одним прыжком вскочив на планшир, бросился в объятия волн.

Белоснежный фрегат, подчинившись последнему приказу капитана Абеля Кестрела, переданному его старпомом – Манкальмом Фицербертом – уходил прочь, вдогонку за полу призрачным утренним туманом, а гордый корвет, воинственно ощетинившись орудийными стволами, смело развернулся на встречу «Вандереру» и черным лебедям, навстречу смерти… Азалия, прижимавшая к себе сына, с обреченной тоской во взгляде стояла на квартердеке «Белой Авроры» и неотрывно смотрела на исчезнувший за пеленой тумана «Lux in tenebris», на борту которого остался самый дорогой ей, после сына, человек – ее муж…

Рядом с ней стоял Георг Фанг. Пальцы его левой руки сжимали эфес шпаги, а во взгляде плескалось отчаяние. Как бы он хотел быть там – на борту флагманского корвета, рядом со своим капитаном, чтобы пронзить сердце предателя и убийцы его отца – Шарля – этой самой шпагой.

– Ваше время еще придет, Георг, – словно прочтя его мысли, тихо прошептала Азалия, свободной рукой, обнимая юношу за плечи.

– Я не сомневаюсь в этом, моя госпожа, – уверенно и хладнокровно ответил сын Мориса, еще крепче сжимая эфес шпаги пальцами, на одном из которых звездой сиял чистой воды алмаз в перстне, еще недавно принадлежавшем основателю Братства – Морису Фангу.

***

    Шесть месяцев спустя…

– Моя госпожа, сезон дождей миновал… – как-то вечером завел разговор, бывший старпом «Lux in tenebris». Женщина, сидевшая за столом, напротив него не ответила. Манкальма это ничуть не смутило. Он уже привык к тому, что Азалия не произнесла ни словечка после гибели мужа.

Почти каждый вечер она брала сына за руку и шла с ним на берег моря, где внимательно слушала Песнь Океана… Как ни странно, Георг Фанг неизменно сопровождал их. Больше Азалия никому не позволяла следовать за ней в такие часы. Весь сезон дождей – с мая по октябрь 1609 года они провели здесь, в катакомбах под маяком, где когда-то Азалия жила вместе со своим учителем. Рыжеволосая дочь цыганки не случайно избрала это место, здесь, в опасной близости от английских властей, на старом маяке, ее никто не стал бы искать. Морис Фанг, направляя Шарля по ложному следу, не мог предугадать, что он догадается об обмане и отправится в убежище Аскольда. Вероятно, упоминание Мориса о белом фрегате, натолкнули Доуэла на мысли о капитане Уайт Фоксе и его «друге». Теперь же маяк не интересовал Доуэла – «Белая Аврора» скрылась в тумане и вряд ли изменила своим планам. Азалия надеялась, что капитан Шарль отказался от преследования, посчитав любовь всей своей жизни навсегда утраченной, или же удовлетворившись расправой над соперником.

Манкальм вздохнул и продолжил свой монолог, через несколько минут:

– Мы не можем оставаться здесь вечно! Когда-то же нужно смириться и покинуть эти края. Я понимаю Вашу боль, но за морем… будет легче. Время лечит…

Продолжить мысль пирату не позволил тяжелый взгляд жены Абеля, направленный на него в упор. Мистер Фицерберт умолк.

Робкий стук в дверь разрядил напряженную обстановку

– Войдите! – отозвался Манкальм.

В бывшую лабораторию алхимика, теперь переделанную под столовую, вошел Георг Фанг, а за ним, чуть склонив голову и сильно хромая, седой незнакомец. Когда он ступил в круг света и отбросил с лица седые волосы, возглас изумления сорвался с губ бывшего старпома «Lux in tenebris». Гостем был дважды избежавший смерти Бальтазар Адилье.

Не говоря ни слова, он приблизился к вдове Абеля и, опустившись перед ней на колени, протянул ей небольшой сверток, перепачканный запекшейся кровью. Женщина аккуратно развернула ткань, и все присутствующие увидели тонкий, изящный палец, увенчанный аккуратно заточенным длинным ногтем и окольцованный золотым перстнем с крупным изумрудом, перстнем, принадлежавшим капитану Шарлю Доуэлу. Азалия торжествующе улыбнулась. Сняв перстень с мертвого обрубка, она взяла руку Бальтазара в свои и надела ему на палец перстень. Призывно поманив к себе Манкальма и Георга, она заговорила впервые за прошедшие полгода:

– Credo quia absurdum! Quid dubitas ne feceris, sed per aspera ad astra absque eo non inveniam viam!

При этих ее словах, кольца одно за другим вспыхивали серебристым свечением.

– Отныне, друзья мои, вы трое – главари братства. Наследники Абеля, Мориса и Шарля. Вам троим, не страшна смерть от руки предателя-чернокнижника, того демона, в которого обратило Доуэла мое проклятие и перстень с рубином, который он обречен носить до конца времен. Он не имеет над вами власти. Но я прошу вас специально не искать с ним встречи и позаботиться о сыне Абеля. Обещаете? – со слезами в голосе произнесла Азалия.

– Обещаем, – дружно ответили все трое. Женщина устало улыбнулась:

– Теперь я могу спокойно уйти к тому, кто навек покорил мое сердце… – с этими словами она закрыла свои прекрасные глаза, цвета океанской волны и начала медленно оседать на пол.

Манкальм, стоявший ближе всех, подхватил рыжеволосую на руки и в тот же миг понял, что Азалия больше не дышит…

ПРИМЕЧАНИЕ:

Линек или Кошка – плеть для наказания матросов.