Совершенное безумие!

– Мария, как тебя по батюшке, кстати? Я понимаю, что ты у нас настоящая бизнес-леди, но не думай сейчас о работе. Для этого есть я. Твоя задача – отдыхать и наслаждаться поездкой. Окей? – голос Ивана был на удивление серьезным.

«Еще один такой мой выпад, и за сигаретами нам точно придется возвращаться», – включилась паникующая часть меня.

– Меркулова Мария Александровна, – ответила я вслух, чувствуя, что зашла на какую-то не свою территорию. – Не думать о работе – это слишком уж непривычно для меня. Мой мозг всегда в активном состоянии, – я будто бы начала оправдываться за то, что полезла в его дела.

– Хорошо. Не обижайся, ладно? – его интонации заметно смягчились. – Но хотя бы о моей работе, Мария Александровна, позволь себе сейчас не беспокоиться, – он сделал паузу, когда мимо нас проходила большая компания молодых людей, а затем продолжил: – Наша с тобой первостепенная задача, радость моя, отдохнуть от всего и всех, в том числе и от рабочих вопросов. За этим мы и едем.

Я смаковала эти простые слова: «наша» и «радость моя». И вместе с тем ругала себя за отсутствие хоть какого-то критического мышления и неуместное желание помогать в решении его личных задач. Я проваливалась все глубже и глубже в привязанность к Сироткину. Это было похоже на зарождающуюся вредную привычку, когда зависимость уже появилась, но ты все еще продолжаешь верить, что находишься выше этого и в любой момент можешь соскочить.

– Просто настрой себя на волну релакса и удовольствия. Обещаю тебе, в ближайшие дни этого у нас будет в избытке, – закончив свою мысль, Иван обнял меня и прижался носом к макушке, будто бы нюхая мои волосы.

От его взгляда, слов и простых легких прикосновений внутри меня все приятно переворачивалось. Мое тело мгновенно отреагировало на его касания: сквозь тонкий шелковый топ, надетый на голое тело, вызывающе проявились соски. Я даже пожалела, что не накинула на плечи кардиган. От Ивана это тоже не укрылось, но он, в отличие от меня, совершенно не переживал на этот счет, продолжая гипнотизировать взглядом область моего декольте.

Вокруг нас бегали чьи-то дети, ходили люди, постоянно раздавалось хлопанье дверей подъезжающих и отъезжающих машин. Но все это было таким неважным, когда его чуть колючая щека касалась моей. А самое главное, я была по-настоящему расслаблена. Я не беспокоилась о том, что нас могут увидеть его друзья, знакомые или родственники. Несколько часов назад, прячась в машине за закрытыми окнами на заправке, я даже представить себе не могла, насколько это приятное ощущение – просто быть рядом с ним и ни о чем не волноваться.

Мы зашли в придорожное кафе «Маргарита», которое было оформлено хоть и без особых изысков, но вполне современно. Огромный зал вмещал пару десятков белых столиков, обслуживаемых молодыми и шустрыми официантками, снующими без остановки только по понятным им загадочным траекториям. Ловко уворачиваясь от неуклюжих клиентов и вездесущих детей, они умудрялись втроем бегать с полными подносами посуды, разносить блюда, протирать столы и обслуживать огромное количество голодных людей. В воздухе пахло всем и сразу, но на удивление, это был очень приятный запах свежей, будто домашней еды.

В ожидании заказа мы по очереди сходили в уборную, чтобы не потерять наше удобное место за столиком у окна. Пока Сироткин отсутствовал, его телефон, лежавший экраном вниз на столе, постоянно разрывался от звонков. Я не стала переворачивать трубку, чтобы посмотреть, кто так сильно жаждет с ним поговорить. В конце концов, сейчас обычный будний день, а помимо семьи и друзей еще есть и работа, которую тоже никто не отменял.

Официантка, на бейджике у которой было написано «АЛЕНА», принесла большой поднос с нашим заказом и, расставляя перед Ваней тарелки, бойко начала разговор:

– Давно вы к нам не заезжали, Иван Васильевич. Как ваши дела? – и со знанием дела добавила: – Вот салатик, как вы любите, свеженький. Нежнейшая отбивная. Пюрешечка. Супчик горяченький.

Он, ничуть не смутившись, начал с ней по-свойски шутить и попросил передать привет Рите. Я с трудом выдавливала из себя подобие улыбки, перебирая в голове минимум с десяток разных версий, кто же такая Рита и почему эта Алена знает все о вкусовых предпочтениях Сироткина. Но поскольку я сама предложила не закатывать драматических сцен, то мне пришлось изобразить нейтральный пофигизм, хотя внутри уже начали появляться нехорошие признаки первых ростков ревности.

Со мной официантка была не более приветлива, чем если бы я была с любым другим, не знакомым ей гостем. Когда она ушла, я все-таки не выдержала и спросила:

– А ты здесь часто бываешь? Тебя даже по имени-отчеству знают…

– Это кафе моей одноклассницы Ритки Берковой. Время от времени сюда заглядываю, когда бываю проездом, – он ел солянку, прикрывая глаза от удовольствия. – Я родился в этих местах, но это долгая история. Расскажу как-нибудь потом, ладно?

– Конечно, – я почувствовала себя крайне глупо, вспомнив, какие ужасные мысли о незнакомой Рите роились в моей голове еще минуту назад.

Из легкого и приятного романа, где все должно было строиться на взаимном притяжении, невероятной химии и отличном сексе без каких-либо эмоциональных качелей и обязательств, я скатывалась в непонятные для меня отношения. И вот, спустя всего пару дней, уже появилась ревность и прочие непривычные для меня импульсивные реакции. Радовало то, что я это осознаю. Это придавало мне ложную уверенность, будто у меня все находится под контролем.

Оставшийся до ближайшего города час, мы много говорили, слушали музыку и даже молчали. Ивану то и дело звонили по текущим делам, и я была удивлена, как много всего он помнит, не заглядывая в ежедневник или смартфон. Я без своих электронных помощников чаще всего была как без рук.

– Как ты запоминаешь и держишь в голове все эти данные и цифры? – я была шокирована. – Делись секретом!

– Эх, Машка! Молодежь привыкла надеяться на компьютеры, Интернет и гаджеты. А я немного из другой эпохи. В моей молодости номера телефонов, памятные даты, адреса и фамилии – все надо было запоминать или записывать в специальные телефонные книжки или блокнотики. Многие контакты были на вес золота. Но даже записнуха могла потеряться, а память – это же надежно, как швейцарский банк. Я привык рассчитывать на нее, точнее, на себя. Я уверен, что активный мозг – антагонист старости. А я в ближайшие годы на пенсию уходить не собираюсь, поэтому качаю не только бицепсы, но и тренирую серое вещество.

Мы немного подискутировали на эту тему, а потом Иван показал взглядом на дорожный указатель, означающий, что мы почти приехали. Я с нетерпением ожидала знакомства с новым городом.

Глава 7

Новоградовск не просто меня приятно удивил. В каком-то смысле он даже поразил. Изящный, благоустроенный, грамотно спроектированный, он производил впечатление города, созданного людьми для людей. Просторные тротуары, фонтаны, ухоженные деревья и кустарники, приятные глазу вывески и выкрашенные в симпатичные оттенки городские здания. Здесь уже все расцвело, и зеленые газоны радовали горожан. Сложно было поверить, что этот город находился всего в нескольких сотнях километров езды от нашего. Настолько они отличались.

– Так, – Иван посмотрел на часы. – Сейчас заскочим за ключами в офис агентства недвижимости, а потом сразу поедем в нашу квартиру.

В очередной раз пропустив через все свои мозговые и эмоциональные рецепторы местоимение «нашу», я почувствовала прилив нескрываемой радости. Как легкомысленная дурочка, ей-богу!

– И что там за апартаменты? – продолжая зачарованно глазеть по сторонам, поинтересовалась я.

– Когда приезжаю сюда по делам, всегда снимаю одну и ту же студию. У нее офигенное расположение. Да и вообще она мне очень нравится. В ней как-то по-особенному уютно, что ли…

Квартира, в которой нам предстояло провести несколько дней, располагалась на двенадцатом этаже новостройки с панорамным остеклением, буквально через дорогу от городской набережной. Просторная и современная, она была словно ожившая фотография из портфолио дорогого дизайнерского бюро. В этой студии не было ощущения временного жилья. Постельное белье и полотенца, посуда, бокалы, столовые приборы, свежие журналы и даже стеллаж с книгами – все было подобрано так, чтобы гости чувствовали себя как дома.

Жилье хоть и было студией, но все же зона спальни отделялась от гостиной прозрачной перегородкой в пол. Двуспальная кровать с мягким велюровым изголовьем обещала не просто комфорт, а наслаждение, сон и отдых, точно волшебное средство с эффектом «три-в-одном». Спокойные оттенки серого, преобладающие в интерьере, переплетались с контрастными шторами и мягкой мебелью вроде дивана и высоких барных стульев, выполненных в оттенке сочного лайма. Сквозь панорамные окна, добавляющие квартире простора и воздушности, открывался незабываемый вид на город.

Просмотр земли, то есть изначальная и главная цель поездки, должен был состояться буквально через час. Поэтому времени на распаковку чемоданов, приятный отдых после длинного путешествия и тестирование столь многообещающей кровати не было.

– Поторапливаемся, а то не успеем, – быстро переодевшись с дороги, сказал Иван. – Терпеть не могу опаздывать.

Мне пришлось подстроиться под его стремительный ритм. Так что свои белые кроссовки я завязывала буквально на бегу.

Территория, выставленная на продажу, не была обнесена забором, однако вкопанные по периметру колышки с натянутой белой веревкой давали примерное представление о границах участка. На месте предполагаемой будущей парковки уже стоял огромный черный внедорожник, откуда вывалился низкий, но очень плотный мужичок лет сорока пяти. Он был словно уменьшенная копия Брюса Уиллиса. Мысленно я дала ему прозвище: Крепкий Орешек. Впрочем, имя у него тоже было.

– Арсений, – мужчина протянул руку Сироткину. – Я управляющий делами Игоря Сергеевича. Все вопросы можно решать со мной.

– Иван, – поздоровался мой спутник с доверенным лицом своего товарища. – А это Мария.

– Очень приятно, – пробормотала я себе под нос, заприметив на лице мужчины еле заметную ухмылку.

Мы втроем пошли знакомиться с территорией. Арсений говорил много, но четко и по делу. Чувствовалось, что продажей подобных земельных участков он занимается не в первый раз. Ваня фотографировал местность с разных ракурсов, я же просто ходила рядом и не мешалась.

– Скину архитектору и ландшафтному дизайнеру, пусть накидают возможные варианты, – разговаривал то ли со мной, то ли с Арсением, то ли сам с собой Сироткин.

Здесь не было ни ухоженных асфальтированных дорожек, ни указателей, ни деревянных фигурок в виде сказочных героев для маленьких детей. Никакого оживленного движения и суеты современной жизни в радиусе нескольких километров: совершенно дикая и необитаемая местность. Но даже сейчас, при полном отсутствии гостиничной инфраструктуры, угадывалось удачное расположение территории и возможная предполагаемая планировка будущего глэмпинга.

– Я отойду, а вы пока гуляйте, смотрите, думайте, – сообщил Арсений и направился в сторону своей машины.

Когда Крепкий Орешек отошел на значительное расстояние, мы немного расслабились. Я поднялась на холм и окинула взглядом окрестности.

– Что скажешь? – раздался голос Ивана сзади меня.

– Это место не похоже ни на одно другое, где я когда-либо была, – не оборачиваясь, отозвалась я.

Он обнял меня сзади и положил голову мне на плечо. От шеи по всему телу пробежали приятные мурашки. Мы стояли на возвышении, и перед нами будто бы лежал весь мир. Я обернулась, чтобы посмотреть на Ваню. Он буквально сиял от счастья.

– Не думаю, что я до конца осознавал, насколько здесь уникальная и величественная природа, пока не уехал отсюда учиться в универ.

– Так ты здесь вырос? – удивленно поинтересовалась я.

– Не совсем здесь. Точнее, не именно там, где мы сейчас стоим. Но довольно близко. У бабушки по отцовской линии в паре десятков километров отсюда был домик, и мы с сестрой все лето проводили в этих окрестностях. Долгие каникулы в деревне – это, пожалуй, самые счастливые времена в моем непростом детстве. И хотя дом бабушки Ани был скорее похож на дряхлую развалину, чем на фамильный особняк, по количеству приятных воспоминаний это место обошло все остальные в сотни раз.

Все лето мы купались и рыбачили в живописном озере. Бабушка даже разрешала нашим городским друзьям приезжать погостить. А в конце деревни, за поворотом в лес, старшие ребята на полянке сделали костровище и выпилили из старых бревен что-то вроде скамеек. Мы собирались там почти каждый вечер, играли на гитарах и горланили популярные песни. Первый раз я поцеловался, кстати, там же, возле костра. Не скажу, как звали ту девчонку. Позабыл давно ее имя. Но точно помню, что те поцелуи были на вкус как дикая малина, которую мы ели прямо с кустов перед этим. Это сколько же мне лет было? Наверное, двенадцать или тринадцать…

Сироткин не успел договорить: телефон в его руке напомнил нам о существовании Валентины. Он показал мне взглядом, что должен отойти. Я пошла одна бродить по холмистой части участка. Слушать его разговоры с женой совершенно не входило в мои планы. Я подумала о том, что мой первый поцелуй был в гораздо более сознательном возрасте, но вот каким он был на вкус, я вообще не помнила.