Исповедь Призрака. Премия им. Ф. М. Достоевского. Игра в Иную Реальность

– Просто? Ты же ничего не делал просто так!

– Если сможешь уйти в Небо, помолишься за меня, и мне станет легче. Ступай в церковь, Алис. Тебя Бог любит.

Я вернулась к по-прежнему закрытой ограде, но из церкви вышел старичок. Увидев меня, он открыл дверь и жестом предложил зайти. Я скользнула внутрь, где никого не было и не горел свет. Чудотворную икону перенесли ближе к алтарю и установили слева. Я прильнула к «Скупиотиссе» и заметила своё колечко, подвешенное на цепочку среди других подношений. Не знаю, сколько пробыла там. Будто очнувшись ото сна, я перечислила имена знакомых на поминовение, опустила монетки в чашу для пожертвований, и направилась к автобусной остановке, чтобы успеть вернуться в Урануполи на семейный ужин с Димитрой в «Коккинос». Каждый мой приезд она приглашает меня в один из местных ресторанов.

***

Урануполи, Афон, Греция

«Коккинос» – круглогодичный ресторан на центральной улице Урануполи около одноименной иконной лавки, где гречанка Эфи продаёт самые дешёвые рукописные иконы.

– А где ты обычно ужинаешь? – спросила Димитра.

– В «Эвкалиптусе».

– Я знаю владельца, он – хороший человек!

Димитра делит всех людей ровно на три категории: «хорошие», «плохие» и «ядовитые».

– А что ты предпочитаешь в «Эвкалиптусе»? – поинтересовалась Рула, кузина Димитры, составившая нам компанию вместо дочки Димитры – Софии, вынужденной задержаться на работе в «Скитах».

– Чередую салат из морепродуктов с курицей. Каждый третий день не ужинаю.

– Алиса питается Святым Духом, как монахи, – улыбнулся муж Димитры.

– Поэтому монахи такие полные, как бочки с вином? – засмеялась Димитра.

Официант принёс меню. Димитра, как и обычно, заказала разные блюда из морепродуктов, чтобы каждый мог попробовать всё сразу. А Рула загадочно посмотрела на меня и спросила:

– Ты веришь в чудеса? Димитра сказала, ты – писательница. Может, тебе будет интересна моя история?

– Писательница – это хобби для души. В чудеса верю, конечно! Вся жизнь – сплошные чудеса!

– Отлично! Так вот… В 30 километрах от города Салоники, в поле, где нет ни деревца в обозримом пространстве, стоит часовня «Бродячая Богородица», построенная цыганами по просьбе самой Богородицы, которая явилась им на том месте. Часовня открыта круглосуточно, в ней нет никаких священников, но есть небольшая чудотворная икона, а при входе висит колокол, и каждый может позвонить в Небо. По традиции в часовню для Богородицы приносят женскую одежду, туфли, свечи и лампадное масло. Иногда, проезжая мимо, мы с мужем тоже заходим в эту часовню. Когда я была беременна сыном, которому сейчас уже тридцать лет, я просила Богородицу об удачных родах, и после его появления на свет мы подарили Ей платье и туфли. Однажды, когда сыну было около четырёх лет, мы втроём заехали к «Бродячей Богородице» в гости, и сын стал звонить в колокол. Мы просили его остановиться, но он был очень непослушным. Внезапно у двери часовни появилась красивая, но уже не молодая женщина. Она улыбнулась, и сын мгновенно присел на лавочку. Она села рядом и сказала, что любит эту часовню, иногда берёт здесь одежду и возносит молитвы в Небо о тех, кто принёс эту одежду. Мы простились с женщиной и вернулись в машину. Внезапно муж спохватился: «Что же мы её бросили в бескрайнем поле? Надо подвезти её! А мы даже не спросили, где она живёт!» Я сказала мужу вернуться в часовню и забрать женщину с собой. Но… её там не было. Она исчезла! Поле же то столь широко, что в нём невозможно остаться незамеченным! И за то время, пока мы шли к машине, она не могла уйти настолько далеко, чтобы…

– Богородица?! – воскликнула я.

– Лучше расскажи, Алис, как съездила в Неа Рода! – Димитра явно желала перевести разговор в патриотическую плоскость.

– Я помню её маленькой, в несколько улиц, а теперь она – город!

– Вот именно! Правительство вбухивает в неё столько денег, что на наш Урануполи ничего не остаётся! Мечтают превратить её в крупный курорт. Даже театр анимационный, как в Турции, строят! – Димитра болела душой за Урануполи. – Мы же – на границе с Афоном, сами выживем. Ты не обратила внимания: у них там улицы, наверное, вылизаны, и мусор вдоль дорог не валяется? Я звонила мужу Николетты, он же наш мэр, просила прислать чистильщиков улиц, ведь Успение – на носу! А ему в Иерисоссе сказали, что рабочих нет! Вот как улицы чистить – так нет желающих, а кричат: «Работы нет в Греции!» Да хоть отбавляй! Но за чистку улиц как золотодобытчик не заработаешь. А на днях недалеко от Скурье нашли рыбу – мутанта!

– Не мутанта, а просто ядовитую рыбу, – уточнил муж Димитры.

– Но эту рыбу запретили ловить и есть! А море – как кровь! Одно токсичное вещество упало в «ногах», а мигом оказалось «в голове»! На кладбище в Иерисосс зайти, а он ближе всего к шахтам, так даты сами обо всём скажут! И никогда мы не знали такого процента онкологии! – когда речь заходила о золотодобытчиках, Димитру было не остановить. – Людей, участвовавших в митингах протеста, сажали в тюрьму и разгоняли газом! Новое правительство обещало закрыть шахты, но после выборов замолчали! Работы продолжаются, и летом следующего года… Представь: все три полуострова отравлены! И пчёлы отравлены! И оливки! Ни оливкового масла тебе, ни воды! И при первом же землетрясении – Апокалипсис! Мы доверяем тебе то, о чём не говорим чужакам, Алиса. Ты знаешь, что происходит сейчас на Афоне, и ту сумму, за которую тот монастырь продал свои владения в Скурье этим убийцам! Их не смутило, что сам Афон погибнет! Деньги правят миром, а не Бог, прости Господи!

– Бог всё видит, – вздохнула я. – Вы живёте за пазухой у Святой Горы, в Богородичном Саду. Вы же верите в чудеса? Я уверена, что как минимум двенадцать отшельников на Афоне продолжают неустанно молиться за весь мир, а Богородица бродит по своему Саду, являясь на зов звонящего колокола и в обычном поле! Но даже если Gold-Mines победят, когда, кроме памяти, у нас уже ничего не останется, мы будем возвращаться в те дни и фрагменты, где нам было хорошо. И я обязательно вернусь сюда, в Урануполи, на Афон.

33 До/8 После. ДОМ IV. (IC)

Пианино

Где-то во Вселенной

– Что означает эта Сфера? – спросила я Хранителя у двери в Дом №4.

– Начало и завершение: корни, традиции, предки, семья, земная Родина, недвижимость, обстоятельства ухода с Земли.

– Я наконец-то увижу родителей и смогу с ними пообщаться?

– Не здесь, Рух. Итак… Дом №4 начинается в знаке Девы. Семья тебе очень важна, ты будешь заботливо ухаживать за близкими, любить свой дом. Символ рабочей лошадки, на которой все пашут, работа до последнего вдоха.

– А что означает градус, в котором начинается этот Дом?

– Аналитический склад ума, мания планирования и структуризации, повышенная работоспособность, концентрированность, чувство справедливости и строгость в суждениях. Присутствует ещё одно указание на лишения в детстве, отсутствие стабильности и твёрдой почвы под ногами – у детей возникает чувство брошенности и психология бездомного существа. Но ты склонна к познанию Тонкого Мира. Не зацикливайся на мелочах и не копи материальных благ про запас – старайся избавляться от земного по максимуму. Достань-ка ключи с острова сокровищ.

Связка с ключами проявилась у меня в руке. Я открыла дверь, шагнула внутрь и оказалась… в комнате, где прямо у окна сверкала сказочная новогодняя ель, а в кресле сидел аристократичного вида Призрак. Он подошёл ко мне и с печальной улыбкой произнёс:

– Здравствуй, моя маленькая княгиня!

– Здравствуйте! – я была чрезвычайно удивлена.

– Твой прадедушка, – произнёс Хранитель. – Известная личность своего времени, о котором будут писать даже за пределами вашей страны, Рух. Представитель древнего рода Глинских.

– Глинских? – не понимая, переспросила я.

– Елена Глинская была матерью царя Ивана Грозного, – Призрак вздохнул. – Некоторое время она даже правила Русью. Её обвинили в колдовстве и отравили ядом. Но сейчас не об этом. Я пришёл сюда подбодрить тебя, ведь мы не пересечёмся на Земле. Моё воплощение состоялось в 1883 году, я вернулся в Небо в 1945, через два года после рождения моего внука – твоего отца. Когда-то у нас было несколько особняков в Москве, практически у Кремля – в Газетном переулке, в Колобовском… А на улице Герцена, вполне возможно, ты даже побываешь! После революции я жил здесь, в квартире на Тверской, где ты проведёшь свои первые четыре года на Земле… Впрочем, однажды и совершенно неожиданно ты всё-таки получишь Дворянскую Грамоту. Считай её моим маленьким подарком. К сожалению, даже уцелевшие в революцию драгоценности обменены на еду во время войны. Но в твоём сундучке реликвий сохранится мой старинный бокал изумрудного цвета, несколько фотографий и дореволюционная книга со сказочными иллюстрациями, подписанная и подаренная мне известным художником.

– Твоего прадеда знала вся Москва, с ним здоровались на улице, снимая шляпу, – шепнул Хранитель. – А ещё он дружил с писателем Булгаковым!

– Не стоит говорить обо мне, – скромно произнёс Призрак.

– Однажды, – загадочно продолжил Хранитель, – ты достанешь старый фотоальбом, и из него выпадет фотография, на обратной стороне…

– Ах, да! – воскликнул Призрак. – Там будет письмо, Рух. Я написал его женщине с твоим земным именем, но так и не отправил. Видимо, оно всё-таки предназначалось тебе, чтобы ты не отчаивалась. Мы – всегда рядом, пусть и незримо. К тому же ты можешь гордиться нами: мы не делали людям зла и смиренно переносили невзгоды.

Внезапно всё исчезло. Вернее, поменялись декорации в комнате. Я находилась на крошечной кухне в деревянном доме. Здесь пахло жареными грибами, на верёвках вдоль стен висели пучки сушёных трав, а на столике горела керосиновая лампа. За окном шёл дождь. Передо мной возник призрак висельника.

– Привет, Рух! Мне очень жаль! Я хотел, чтобы ты жила здесь вечно! – произнёс он и так же внезапно исчез.

Я удивлённо посмотрела на Хранителя, но даже не успела ничего спросить, как… дом… загорелся и мигом превратился в золу…

Декорации снова поменялись. Теперь это была комната с исписанными ручкой обоями, небольшой кроватью, огромным старинным зеркалом и… пианино. В мерцании горящих свечей комната наполнялась звуками Лунной Сонаты, а из зеркала появлялись призраки. Они увлекли меня в свой вихревой танец, и я слышала их голоса, все-все-все одновременно, со всех сторон:

– Помолись за нас! Она нас убила! Передай нашим детям, что мы их любим!

– Я не хотела их убивать! Всё ради него! Он бросил меня! Они забрали меня в Ад! Мне плохо! Так плохо! Помолись за меня!