Министерство зла

И тут я догадалась, на что Алина Николаевна намекает:

– Вы думаете, это я ее? – ахнула возмущенно.

– Мы ничего не думаем, нас вообще там не было.

– С ума сошли коллективно? И ты так думаешь? – ткнула я в Костика, тот сидел, потупив глазки. – Вы что, все думаете, я Дашу укокошила? Посреди дня, в лаборатории?

– Васёна, ты только спокойно. Мы ничего не скажем, мы уже между собой все решили. С повинной тебе лучше не идти, дураку ясно, что это не поможет в плане срока и в полиции кругом только обманывают. Но не бойся, мы тебя прикроем! Если уж на то пошло, соучастником быть никому не хочется.

– Каким соучастником? Вы в своем уме?

– Ты главное запомни: вчера после эвакуации мы сразу поднялись в офис и сидели тут, никто никуда не выходил и не отлучался, поняла? Ничего они не докажут! Будут валить, давить, но ты не поддавайся. И мы устоим! – заявила Елена Валерьевна, большая любительница детективных сериалов. Хотя Алина Николаевна их тоже жаловала.

– Как не докажут, если в лаборатории мои отпечатки найдут? – поинтересовалась я. И пусть из детективных сериалов я смотрела только «Сплетницу» (между прочим, там была интрига похлеще, чем банальный убийца!), но кое-что тоже соображала.

– И правда, из головы вылетело… – пригорюнилась Елена Валерьевна, но тут же встрепенулась: – Придумала! Скажешь, что была там вчера, вот и все.

Ага, как же. Никто этого подтвердить не сможет, это раз. Врать я совершенно не умею, это два. Есть шанс, что в присутствии полицейских я и имя-то свое забуду, а не только текст вранья, это три. Как говорится, не лучший план.

Но были у него и другие недостатки, и все они сидели со мной в одном офисе. Как говорится, знают двое – знают все, это известная истина. А тут не двое, а шестеро, и это если забыть о тете Зине из бухгалтерии, боюсь, она тоже уже в курсе. Семеро выходит… хотя, скорее четырнадцать, вся бухгалтерия тоже в курсе событий. Вывод может быть один: лучше сказать правду. Может, отхвачу за это неприятностей, но вранье уж точно сделает все только хуже, получается, самой себе яму вырою.

– А что полицейские сказали про… Дашу? – обрела я дар речи.

– Ничего не говорили, они же не с нами разговаривали, важные для этого больно! Зашел Валерий Степанович и приказал после обеда не разбредаться, а сидеть тут. Ну и про отпечатки упомянул. То есть он сказал как-то сложно, но потом объяснил, что это означает снятие отпечатков, – отчитался Костик.

– Дактилоскопия?

– Точно.

– А про Дашу откуда знаете?

– Ну Васька, ты совсем темная! Просто так никто не будет заморачиваться, смекаешь? И слухи уже ходят, так что сомнений быть не может.

Само собой, я смекнула, но надежда умирает последней:

– То есть это пока только слухи?

– Ага, – неохотно признались коллеги, но облегчения это все равно не принесло.

Время до обеда тянулось неприлично медленно, мой взгляд то и дело возвращался к настенным часам, но стрелки держались на месте, словно приклеенные. Рабочий процесс тоже протекал очень вяло, еще скучнее обычного. Все сидели молча в ожидании прихода мужчин в форме.

За эти несколько часов напряженного молчания я успела столько всего надумать, вспомнить все былые прегрешения, начиная со школьной скамьи и заканчивая тем, что не далее как вчера перешла дорогу на красный свет. Машин не было, а светофор такой долгий… дура, в общем. Руки в районе запястий мучительно заныли, как будто на меня уже надели наручники.

Во время обеда я даже в столовую не пошла, а ведь обычно это лучший момент за день! Не из-за еды, конечно, просто столько всего можно обсудить. С бухгалтерами, юристами, инженерами… или с Михал Иванычем, гидравликом. Чего он только не рассказывает! Но в этот раз мне было не до обеда, я выпила чай с печеньем, и то застряло в горле. Я беспокойно вертелась на кресле и ждала, как мне казалось, неизбежной участи.

Запугала я себя до такой степени, что доводы коллег вдруг стали выглядеть логично и признаваться я передумала вовсе. В конце концов, какой у меня может быть мотив? Нас с Дашей вообще трудно будет связать, мы едва общались. Кажется, разок поздоровались… и даже насчет этого я не уверена. Точно, не буду признаваться! Тем более, любознательные бабушки за время обеденного перерыва обежали всех подруг и сообщили, что опрашивают сегодня многих, всех по очереди. Вопросы носят общий характер, ничего страшного.

И я почти успокоилась.

Хотя одно дело – отвечать на вопросы, когда тебе нечего скрывать, совсем другое – когда грехов на тебе, точно блох на собаке. В лабораторию ворвалась, труп в шкафу нашла, наследила, убежала, не сообщила… и еще наврала обо всем.

После обеда мы напряженно следили за дверью, и в пятнадцать минут второго она распахнулась, но не от силы нашей коллективной мысли, как логично было бы подумать, а с чужой помощью. Валерий Степанович решительным шагом вторгся в наш кабинет. Весь вид мужчины говорил о том, что сегодня его лучше не злить, он и в благоприятные дни подарком не выглядел, а тут от него разве что пар не валил.

– По одному на допрос, – грозно скомандовал он. – И прошу, только цирк не устраивайте, – и тут он глянул на Юрца, тот аж весь позеленел.

– Романова, за мной.

– Я? – у меня получился какой-то странный писк.

– Не я же! Кто у нас тут Романова? Шевелись, шевелись… – прикрикнул на меня Валерий Степанович, что сразу придало ускорение.

Уже у порога я обернулась на коллег: они смотрели с сочувствием, будто в последний путь провожали и старались мое лицо запомнить. В груди защемило от тоски, а вдруг это и впрямь последний наш офисный день? Я же скучать буду, сидя в тюрьме…

Валерий Степанович зло глянул на меня, и я поспешила его догнать. Мы спустились на третий этаж, он открыл дверь своего кабинета, пропустил меня вперед, но сам следом не зашел. Вместо этого хлопнул дверью, едва не треснув меня по затылку. Вот было бы наказание за медлительность.

За столом Валерия Степановича сидел мужчина лет сорока довольно тучного телосложения и что-то записывал. В кабинете царила духота, мужчина тер потное лицо платком, но это все равно не помогало, на лбу виднелась испарина. Выглядел он помятым, несчастным и пожизненно уставшим. Как будто уже неделю работает без перерыва, а судя по его мятой рубашке с засаленным воротом, это может быть правдой.

Рядом с мужчиной сидел молодой парень, по виду мой ровесник. На фоне задолбанного жизнью коллеги парень выглядел свежим огурчиком, он и на мое появление внимание обратил, и даже улыбнулся.

– Проходите, садитесь, – предложил тот, что старше, продолжая писать.

Я послушалась и не без опаски села напротив.

– Фамилия, имя?

– Романова Василиса Владимировна.

– Очень приятно, Сергей Сергеевич.

– Василиса Владимировна, руку, пожалуйста, – попросил молодой.

– Лучше не надо, – пискнула я, едва не упав в обморок от собственной глупости. Ясно, что полицейские теперь от меня не отстанут.

– Это еще почему? – сразу же заинтересовался Сергей Сергеевич, даже строчить перестал и ручку в сторону отложил. Как будто до этого ему не было до меня дело, и вдруг он заинтересовался.

– Руку пачкать не хочу.

– Чем пачкать? – не понял он.

– Чернилами.

Сергей Сергеевич перевел взгляд на аппарат для дактилоскопии. Электронный, к слову, что стало для меня сюрпризом: я была уверена, что руки мои в синие чернила окунут, совсем как в детстве, когда отпечатки ног внимали. Что ж, ошибочка вышла.

– Сдается мне, фантазируете вы, Василиса. Может, расскажете как есть, легче станет?

– Я была там! – выпалила я как на духу и зажмурилась в шоке от собственной смелости. Или глупости, что практически одно и то же. Но ведь так я и знала, ничего со враньем не выгорит! Сколько я на допросе: три минуты? И уже раскололась.

– Где были?