Глобус Билла. Вторая книга. Корабль Глобус

Книжку эту Энкиду всегда таскал с собою, с самой юности. Откуда она у него, он прекрасно помнил. Ему протянул эту книгу – страшненькую и даже на вид липкую, в дрожащих и грязных руках несчастный пьюха в переулке.

Энкиду почувствовал тогда, как в горле у него образовался камень от боли и жалости. Ему исполнилось семнадцать лет, и обстоятельства его были самые неопределённые. Он и о себе-то мало что знал. Знал, что он один, что очень красив, что совершенно невежествен, что сильно влюблён и, ну, так ещё кой-чего по мелочи.

Он протянул нибирийцу, пребывающему в полутьме переулка, как сам царь теней, пачку сигарет, в которую воплотились его последние деньги.

Это была вся его собственность. Пачка была первой в его жизни, купленной спустя полчаса после того, как он получил призывную в армию на срочную службу.

Он не успел расковырять блестящую оболочку, только почувствовал, какая гладкая и нарядная эта штука. Он прочитал угрожающую надпись и рассмотрел картинку с черепом, в который надлежало превратиться самому юному Энкиду, стоило только прикурить сигарету.

Надпись и картинка не возмутили его воображение. Для того, чтобы напугать нибирийца после того, как его призвали в армию, которая славилась своей дедовщиной и которой грозили мальчикам с младенчества, требовалось что-нибудь посильнее.

Но Энкиду не был напуган…

Не будем говорить – «ничто», скажем, мало, что могло напугать Энкиду, рождённого неизвестно кем и где. Во всяком случае, усилий великого государства Нибиру в попытках сохранить ему здоровье с помощью изображения последнего приюта мысли – черепа, и оставить от него вот это самое с помощью веками отработанной системы малых пайков и меткой стрельбы северонибирийских террористов, – этих усилий было недостаточно.

Он без сожаления проводил своё последнее гражданское достояние, скрывшееся в горсти владыки переулка. Грязь подчёркивала изначальную красоту удлинённой кисти и скульптурных фаланг.

Книгу Энкиду взял, ибо владыка, как и подобает, был горд и не желал милости, но хотел продать книгу, которая так же являлась его последним достоянием.

Энкиду тщательно оттёр ногтем переплёт, обильно используя фермент, всегда сопутствующий нибирийцу. Он решил подержать книгу под воздействием солнечного света, и сел с нею на скамейку. Ветер настырно сворачивал и приподнимал страницу, силясь перевернуть. Энкиду лениво читал то, что попадалось на глаза.

Вот, как сейчас.

Так вышло, что своё образование Энкиду начал получать с помощью книги, купленной в переулке. Позднее он позаботился, чтобы увеличить количество своих знаний, уже другими способами, но книга осталась при нём.

Из неё он узнал, что дом на Нибиру не настоящий, а настоящий находится для всякого нибирийца в небе. Узнал легенду о крови. Прочёл о странных нибирийцах, которые были готовы приносить в жертву своих сыновей непонятно ради чего. Там был и рассказ о знаменитой красавице, в честь которой назвали сбежавший звездолёт.

Кто она?

Она или мстит или хочет кого-то выручить, или ни то, ни другое.

Зная её так давно и так мало, теперь он мог оперировать только несколькими, ничего не говорящими предположениями.

Шанни не стала брать себе печенье. Под шумок она уклонилась, а её никто не спросил. Даже забавно, что Билл упустил это.

Даже обидно

Она бы запросто придумала любое предсказание в любом стиле в любых обстоятельствах.

Намёк на её жестокость заключался в её глазах – они были синие и холодные.

Ветер веет, где хочет.

Билл всё же потащился за командиром. Повторение нигилистического иероглифа результатов не давало. Потоптавшись перед дверью, он робко поскрёб неотзывчивую поверхность.

Ответом было молчание. Билл стукнул покрепче, и нагрубил двери:

– А ну, открыл.

И, в самом деле, дверь открылась, и тут же две крепкие, как рекомендуемый сон, но не столь же ласковые руки кормчего и кравчего, ухватили Билла за ворот и втащили в рубку.

– Ты что же это. – Встряхиванье. – Бунт?

Билл был отпущен и мыкнул просительно:

– Асушка.

– Сказал – нет.

Ас приблизил острый нос к носу Билла и прошипел:

– Ты соображаешь? Надрызгаться втихаря в первую же ночь…

– Но мы же всё продумали. Она уходит спатеньки, а мы культурнейше… и утром свежие встаём. Не дыша.

Ас сел.

– Билл, поверь, я ведь тоже нибириец.

Билл этим не удовлетворился.

– Так в чём же тут собака?

– А если кто узнает?

Такое, прямо скажем, малопонятное и малодушное объяснение ввергло Билла в изумление, выразившееся в глупом смехе.

– Кто, позволь? Иные формы жизни?

Ас смолчал.

– Ты же вытащил все штучки?

Тихо:

– А если не все?

– Вздор. И… ну, допустим, и что же – нас вернут обратно?

– Билл, не стоит рисковать. И, между прочим, есть элементарные правила…

(– Ты уже говорил.)

– Леди не в восторге от того, что останется бодрствовать одна на корабле, отданном на волю мрака, в то время как командир и балласт пребывают в изменённом состоянии психики, в науке известном под названием бревно.

– Она не узнает.

Ас вскипел.