Планета в клетке

Мера форм всегда относительна, особенно, если учитывать особенности пространства и времени. Что касается первого – океан за коренастыми бородатыми лесами, похожими на ризеншнауцеров, сбившихся в стаю, приветствовал приехавших в это пустынное место маревом вроде туманного флага. Даже это призрачное присутствие волновало, а то, что воды не видно, хотя она рядом, сбивало с толку – где они: на побережье или на опушке леса.

А вот со временем дело обстояло даже запутанней. Сумерки, навсегда застрявшие в собачьей шерсти, притягивали взгляд, и небо поэтому казалось низким и вечерним, хотя выехали по утреннему холодку, на чём настоял, конечно, остролицый.

В таком примерно духе он и высказался, желая утешить Флору, раздражённую соприкосновением с Джонатаном.

Разговор не был слишком отвлечённым, как могло показаться духам местности, сопровождающим их с культурной неназойливостью. Дело в том, что они направлялись к знаменитому санаторию, в котором очень часто менялись руководители. Санаторий славился своими водами и своими целебными кашами. Но не эти заслуженно прославляемые в газетах всех трёх столиц чудеса терапии приворожили к себе из другого мира трёх могущественных и опасных джентри.

Каждый раз, покидая свой пост, бывший руководитель санатория влёк за своей машиной ещё одну, следовавшую, как на верёвочке или под гипнозом за рукодителевой. Содержимое этой влекомой было самое разнообразное. Но одно повторялось неизменно. Всякий раз санаторий во время приёма новым руководителем ответственности не досчитывался какой-нибудь утвари, – а она здесь сплошь ценная, ибо предназначалась для джуни высшего разряда, – а также приборов научного характера и просто столовых, нескольких упаковок мазей и зелий, а также двух-трёх, числящихся по накладной, баков со знаменитой на весь мир кашей.

Новый руководитель изображал лёгкое изумление, но не настаивал, ибо был культурен, не хуже этих местных духов.

– Кофеварка?

– Нету.

Тут руководитель всё же опешил.

– Разве это научный прибор? Которые разбились во время шторма?

– Почти. – Мудро отвечал кастелян.

И вот сегодня согласно сведениям остролицего, который не раскрывал своих источников, очередной, семнадцатый по счёту руководитель намеревался покинуть свой пост.

На память о кратком, но блестящем правлении он увлекал с собою даже не одну машину, но ещё и прицеп, прикреплённый к его багажнику уже не гипнозом, а вполне реальным, струною натянувшимся буксирчиком.

Джентри собирались подождать его на этом повороте дороги, чтобы, ну, во-первых, посмотреть на кортеж, о котором слагали местные жители уже второе поколение вполне симпатичные легенды, годные для перехода в разряд мифа, что повышение для всякого повествования. Во-вторых, и в последних, иметь беседу с главою кортежа.

Остановили машину, как отмечено, за осиновой рощицей.

Дошли до поворота, где играли в прятки три ветки дерева, такие сильные и мускулистые, будто задумывали отделиться от ствола.

– Дриады перессорились. – Глядя на этот интеллектуальный выпендрёж, вскользь изрёк остролицый.

Джонатан немедленно присмотрел для себя удобное седалище, вроде детских качелек, у подножия массивного подножия – дерево, несомненно, проросло в самую нижнюю часть паркета Эрец.

– Если это не одна, у которой множественные личности. – Предположил он, взглядом спросившись у Лис.

Та отвернулась, показывая, что подобную вежливость воспитанная леди и в грош не ставит. Ну, что это – сперва плюхнулся, а потом разрешения спрашивает. Не дам разрешения, сиди на своё усмотрение, толстопятый.

– А ты что думаешь, Лис? – Заискивающе переспросил Джонатан.

– Думаю, что мы заняли слишком заметное место.

Мужчины еле приметно отправили друг другу по сигналу – лучше с ней не спорить, она ещё не отошла после поездки. Лис мигом зыркнула, но оба уже вернули себе первозданную невинность.

За поворотом всхрапнула машина, и все трое сразу отменили перестрелку. Никому не хотелось пропустить выдающееся, можно сказать, историческое зрелище.

Остролицый вышел на середину дороги и расставил ноги на аккуратном в этой части страны асфальте.

Показался жирный гладкий бампер, густо покрытый пятнистым болотным принтом. За стеклом на веревочке плясал предмет, в котором не сразу, но можно узнать череп, увенчанный короной.

Когда машина выбралась на дорогу, раздался предупреждающий вой. Остролицый остался стоять, где стоял. За машиной, ну наконец-то, выполз на длинном натянутом шнуре прославленный прицеп, похожий на передвижную усыпальницу джентри.

Закрыт он был, и замок был серьёзен, побрякивая на ходу.

Водитель, гладкая рожа, заснул тотчас, и толстенные руки его остались на штурвале.

Храпака пустил, по неосторожному и вульгарному выражению Джонатана, который хихикнул и осёкся. Внутри ворочался огромный куль, смутно виднелась та же расцветка, что и у машины.

Статус сана и возраста кое-что значит на этой линии, это они помнили. Поэтому трое сопляков, застрявших на ведомственной тропе, вызвали внутри поползшей машины протестующий вопль.

Пассажир явно не понимал, почему едет медленнее.

Остролицый приветливо крикнул, поднимая руку ладонью вперёд:

– Тысяча извинений, сир… мы заплутались.

Пассажир, – они видели – перегнулся вперёд и потряс водителя. Видно, он был не промах, или годы повышенной ответственности лишили его остатков робости. Оставив попытки справиться со странным сном водителя, он заворочался, и резко толкнув дверцу, выглянул.

Крупный, с погонами на плечах, выгнувшимися по причине полноты, он выглядел разгневанным. Это было само по себе поучительное зрелище, ибо тело господина бывшего руководителя санатория чрезвычайно напоминало хорошо сваренный кисель, влитый в почтенного размера мундир.

– Что тут происходит? – Произнёс он низким голосом, слегка размягчённым во время эмоциональных излишков отвальной.

Остролицый, не двигаясь, откликнулся:

– Повторяю, простите, сир… Работа. Вы позволите взглянуть на ваш груз.

При этих словах он извлёк из воздуха какую-то бумажку и помахал ею. Но пассажир был не лыком шит.

– Кто бы вы там не были… – Молвил он. – Советую, и очень…

Внезапно он умолк. Виной ли был день, который с утра то изображал ранние сумерки, то оживал и моргал сонным солнцем, то с места в карьер подпускал такие облака, что создавалось ощущение, будто вы наблюдаете рассвет на краю мира?

Или же последствия отвальной, которая, если честно, затянулась со вчерашнего вечера? Не так это важно. Во всяком случае, пассажир ощутил некую несуразицу.

Господин бывший начальник санатория принюхался. Взгляд его, ощупывающий окрестности, наткнулся на Лис. Она стояла, глядя в сторону. Специально для неё поднявшийся ветерок перебирал недлинные густого золотого цвета волосы.

Острое ушко Лис шевельнулось. Она и вправду умела шевелить ушами, а принижают это умение лишь те, кто этого не умеет.

Господин бывший начальник санатория всё ещё размышлял по поводу нестыковок, когда разглядел лицо начальника разведки.

Из углов и впадин состояло оно, его привлекательность – если таковая объективно наличествовала, представляла из себя нечто вроде упавшего листа. Издалека свеж, вблизи – мудр.