Смутившись еще больше, я невольно опустила руку, погладив демонического зверя по голове. Тош тихо, с угрозой зарычал в сторону гостей. Вот только это было уже просто невежливо, и так подставлять Малиаза я не имела права.
– Веди себя хорошо, – строго одернула зверя, прикрывая входную дверь за вошедшими. – И проводи гостей в комнату, пока я буду заваривать чай.
– Могу как-то помочь? – поинтересовался черный дракон, но я только покачала головой. Лучше пускай все будут в одном месте и не мешаются под ногами на моей кухне.
Чайник уже начинал вскипать, на большом подносе стояли засахаренные фрукты, а я зачарованно пялилась в огонь. Осознать изменения в собственной жизни было непросто. И вовсе невозможным казалось то, что сейчас мне придется подняться на второй этаж и вести светские беседы с инквизицией!
– Слышу, Хейзед уже прибыл, – я вздрогнула, не услышав, как скрипнула входная дверь. И, не соображая, что делаю, бросилась в объятия рыжего. От дракона пахло дымом и морозом, но сейчас это были лучшие запахи, которые могла себе представить.
Одна большая ладонь легла на плечи, вторая погладила по голове, успокаивая.
– Что-то произошло? Тебя кто-то посмел обидеть? – и что-то такое было в тоне, что я тут же поняла, одно мое слово – и во дворе на заборе будет красоваться пара инквизиторских голов. А то и все четыре.
От этого стало очень легко на сердце и даже как-то смешно от собственных тревог.
– Нет, все в порядке. Просто мне очень неловко принимать таких гостей в одиночку. Я даже не знаю, о чем и как с ними разговаривать!
– Пф. Это вовсе не проблема, Инг. Разливай чай и пойдем, посмотрим на них вблизи, на этих инквизиторов. Ты должна понимать, что на каждую силу найдется другая. И теперь у тебя есть, что противопоставить в ответ на любое действие извне.
Я подняла голову, внимательно глядя на Малиаза. Но в лице дракона не было и тени тревоги. Либо он не понимал, насколько все действительно серьезно… либо я в который раз недооценила его силу и влияние.
**
– Жезл, от которого больно? А не помнишь ли ты, кто именно привозил его в ваш городок? – инквизитор, отставив в сторону пустую чашку, слушал мой рассказ очень внимательно. Кажется, всех присутствующих весьма и весьма озадачило произошедшее.
– Нет, нам не говорили имен ни ваших коллег, ни пресвятых отцов, что были с ними тогда.
– Но хоть внешне ты что-то помнишь?
– Почему такой интерес? – Черный, Хейзед, тоже подался немного вперед. Словно охотничий пес, почуявший добычу. Этот ящер был куда сдержаннее моего Малиаза, наблюдая за присутствующими из-под прикрытых век. – Это разве не типичная проверка?
– Вовсе нет, – отозвался с кривоватой улыбкой Вадлер, прикрыв на миг свои бледно-голубые, почти прозрачные глаза. – Я и вовсе только второй раз слышу о подобном. Но если раньше это было только на уровне слухов…
– То теперь все куда серьезнее, – закончил его коллега. – Ингория, ты могла бы нарисовать, как именно выглядел этот самый жезл?
– Я не такой уж хороший художник, – обернувшись на Малиаза за поддержкой, тихо призналась, но все же кивнула. Если инквизиторы считали это серьезным, то стоило хотя бы постараться. – А вы не хотите поговорить с теми двумя, которые напали на наш дом?
Сбоку раздался самодовольный смешок Малиаза, а Хейзед спрятал лицо за чашкой. Но я так и не поняла, чем был вызван этот внезапный приступ радости, дожидаясь ответа от инквизиторов.
– Сперва нужно определиться с главными вопросами. Может статься так, что после нашего «разговора» эти двое больше ничего и никому не смогут сказать. Так что стоит подготовиться.
– Но, если я правильно понимаю, вам знаком этот самый жезл, о котором говорит Инг?
– Есть такая вероятность. Хотя в данном случае мы бы предпочли ошибаться, – переглянувшись с коллегой, скривился Лотль. И мне показалось, что эта демонстрация личного отношения к происходящему была специально для меня. Чтобы не пугать.
– Не хотите поделиться предположениями? А то я как-то начинаю нервничать, а это обычно не так чтобы хорошо заканчивалось, – откинувшись на спинку кресла, вальяжно проговорил Малиаз, пока я возюкала угольным карандашом по куску бумаги.
Выходило не то чтобы плохо, но как-то скорее схематично, чем художественно. Пришлось даже на какое-то время закрыть глаза, чтобы вспомнить, как именно выглядела та полированная деревяшка, и где именно находились какие узоры.
– Вот уж точно. Когда он нервничал в последний раз на моей памяти, пришлось менять меблировку всего Гарнизона. Выжгло все до пепла, – хмыкнул Хейзед.
– Это был не моя вина, – отмахнулся рыжий, явно не испытывая чувства вины по произошедшему. – Я того олуха раза четыре просил отстать.
– Но в его оправдание можно сказать, что никто не ждал столь жаркого и сильного пламени от тощего подростка.
– И это тоже не моя вина. Я честно сказал, что спалю его до костей, если не перестанет задираться.
– И спалил? – я вздрогнула, подняв голову от кривоватого, но вполне узнаваемого рисунка.
– Он успел обратиться в дракона. И только этого его и спасло. Но как я помню, провел тогда в лазарете обидчик нашего Малиаза почти тридцать дней.
– Тридцать пять. И поговаривали, что левое крыло так полностью и не затянулось, – с самодовольным блеском в полуприкрытых глазах, добавил Малиаз.
– Мальчишки. Везде одинаковы. Что с чешуей, что в пастухах, – фыркнула я и протянула рисунок инквизиторам, с интересом слушавшим историю.
Глаза высокого Лотля нехорошо блеснули, а на пальцах проступили черные кольца-татуировки. Внимательно рассматривая рисунок в течение нескольких минут, он протянул его коллеге, прежде чем тихо, но довольно решительно произнести:
– Кажется, у нас назревает проблема. Весьма серьезная и общая. И если Ингория под защитой Малиаза, что, несомненно, хорошо, то каковы шансы, что она такая одна-единственная?
**
– Что ты имеешь в виду? – дракон нахмурился, рассматривая меня, словно коллекционер, не сразу опознавший редкую бабочку.
– Если Инг не больно… нет, – инквизитор задумчиво покачал головой, словно собираясь с мыслями. – Не с того мы начинаем. Наверное, нужно сперва рассказать легенду или байку, что у нас передается из уст в уста со времен обучения, а не с девушки.
– Так будет вернее, – согласился его напарник со светлыми, прозрачными глазами. – Ингория – следствие, если байка окажется правдивой.
– Говорите, а там уже будем выяснять, сколько в сказке правды, – кивнул Хейзед. Малиаз же, заметив, что меня начинает немного потряхивать из-за всего происходящего, поднялся со своего места и принес плед, накинув его мне на ноги.
– Говори, Вадлер, что за беды выползли на свет на это раз.
– Ни для кого не секрет, что сами прорывы не появляются. Они идут на зов, словно на маяк. И для того, чтобы такой маяк поставить, нужен человек, наделенный силой. Одно время мы полагали, что подобное доступно только женщинам.
Я вздрогнула, не отводя от инквизитора глаз. Тот печально улыбнулся и кивнул.
– Да, это одна из причин, почему начались гонения на одаренных девиц и женщин. Нам потребовалось много времени, чтобы понять, что первоисточник все же не в них. Женщины часто помогали при открытии врат, но они только проводники.
– И со временем их стало совсем мало, – кивнул Хейзед. Я не знала, чем занимается черный дракон, но он явно понимал, о чем ведут речь инквизиторы. – Мы в этом тоже поучаствовали на радость врагам. И изрядно потеряли в силе, когда отказались от женщин из числа людей.
– Это так. Но тут только одна сторона медали. Помимо силы, нужен еще источник самого сигнала.
– Звездные камни, – в этот раз в разговор вступил Малиаз. Дракон сжимал мою руку, пытаясь успокоить. И это у него получалось: тепло от драконовой ладони растекалось по телу, немного расслабляя оледеневшие мышцы. – Осколки метеорита мы находили на каждом месте вызова, а потом использовали для того, чтобы притягивать разрыв к Гарнизону. Камни вмонтированы в башни Летнего Дворца.
– Именно. Но согласно легенде… где-то на самом юге есть заброшенное святилище, в которое может войти только избранный. Не тот, кто обладает силой и не тот, кто ее лишен. И только этот избранный сможет вызвать древнего бога из иного мира. Потому что вход в святилище закрывает резная дверь из дерева, наполненного болью веков.
– В наших студенческих сказках говорилось, что это избранный начнет последний бой за наш мир, ради которого собственно, и готовят инквизиторов и святейших отцов. И если мы победим, то спасем мир. А вот если проиграем…
– То нас всех пожрет темный бог.