Оценить:
 Рейтинг: 0

Сказки о трех мирах

Год написания книги
2021
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 ... 12 >>
На страницу:
2 из 12
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Я всегда рядом с тобой, Нина, – сразу же отозвалась она, – почему ты не спишь?

– Развей мои сомнения, – я села на кровать и уставилась в темное окно. – Люк Донаван работает в нашем институте?

– Люк Донаван? Я никого не знаю с таким именем из всех моих детей, живущих в Александрии, Нина, – ответила Крис. – Кто это? Почему ты спрашиваешь?

– Я только что встретила его в коридоре института. Он куда-то торопился, и под мышкой у него было что-то объемное. Я подумала, если его пропустили охранные системы и твои камеры повсюду.

– Мои камеры не работают уже минут десять, – доброжелательный голос Крис превратился в безэмоциональный механический, – кто-то отключил охранную систему. Опиши подробнее этого Донавана. Мне кажется, у нас ЧП.

– Высокий, около метра восьмидесяти пяти. Темноволосый, волосы скорее черные, чем каштановые. Ровный нос, чуть удлиненный, немного оттопыренные уши, небольшая родинка возле правого уха…

Я подробно описывала Люка, благо у меня была феноменальная память. А в голове параллельно крутились бесконечные вопросы: он в пятнадцать лет соврал мне, как его зовут? или он из «диких»? что же ему было нужно в институте? как он отключил камеры? и что украл?

– Донаван шел со стороны кабинета моего отца, – добавила я в конце, – был одет в обычный лабораторный комбинезон работника института. И мне показалось, он немного нервничал.

– Спасибо, девочка моя, – голос Крис опять стал ласковым, – я найду его. Камеры уже включились, да и из города он никуда не смог бы скрыться. А теперь спать, Нина. Правила для всех одинаковые, даже для моих любимчиков.

Я невольно улыбнулась. Какая она прелесть, наша Крис. Что бы мы без нее делали?

Она была со мной всегда, с самого раннего детства. Я слышала ее голос, когда лежала в автоматической колыбели. Именно она мне пела песни, рассказывала сказки, успокаивала и подбадривала. Она, а не родители. Их я не видела по нескольку дней подряд, а когда они меня посещали (в основном по отдельности), то не смотрели в лицо и все время куда-то торопились.

Крис утешала меня, когда я разбивала коленки, советовала, как поступить, когда я оказывалась на распутье. Рассказывала истории на ночь, когда мне было страшно заснуть, учила со мной таблицу умножения, а потом и клеточное строение и эволюцию высших форм жизни.

Она была рядом с каждым жителем Рапиде. Мы все безоговорочно доверяли ей, вручив судьбы и жизни в йоттабайты операционного сервера. И то, что после трех сотен лет жизни на этой сумасшедшей планете мы все еще живы – заслуга Крис.

Двести лет назад всеобщим голосованием поселенцы выбрали Крис бессменным президентом, и с тех пор ничего не изменилось – она по-прежнему руководит нами.

Немного раздражали натыканные повсюду камеры и микрофоны, но как иначе она могла бы управлять таким огромным городом? Она же не живой человек. У нее нет рук и ног. Камеры – это ее глаза и уши.

Я легла в кровать и послушно закрыла глаза, но сон по-прежнему бежал от меня. Встреча с Люком невольно подняла из глубин памяти забытые воспоминания.

Крис была со мной двенадцать лет каждый день, каждую секунду, с самого рождения. Но однажды, пятнадцать лет назад, она сказала: «Пора учиться самостоятельности, девочка» – и попросила вынуть датчик из уха. Я была в шоке. Как я буду без постоянного присутствия Крис? Я словно лишилась руки или ноги.

– Ты бросаешь меня? – рыдала я, закрыв руками уши, словно пытаясь удержать в себе ее голос.

– Что ты, милая, – успокаивала она меня, – твое детство закончилось. Теперь ты должна учиться самостоятельно принимать решения, иначе твое обучение будет неполным. Научные исследования показали, что людям для приобретения определенных навыков и развития высокого интеллекта нужна независимость и автономность. И мой голос в твоей голове будет только мешать. Теперь я буду в браслете, который ты получишь на складе, и если ты захочешь со мной поговорить – просто нажми кнопку.

Я страшно расстроилась. Первое время бесконечное число раз нажимала кнопку, чтобы поговорить и посоветоваться. Потом привыкла. А потом окончила досрочно школу и получила от Крис огромные длинные каникулы в подарок.

К тому времени я показала блестящие результаты по тестам, перепрыгнула через три класса, написала курсовую по ночным видам животных Рапиде, и Крис сказала, что «малышке необходимо отдохнуть». За месяц до этого я почти перестала спать, у меня начались неконтролируемые панические атаки и галлюцинации. Крис боялась, что мои мозги (как она сказала) могут перегореть. Что это значит, я не знала, но спорить с президентом не стала.

Мы с отцом поселились на окраине диких земель. Папа в очередной раз собирал материал для текущей научной работы и взял (по настоянию Крис) меня с собой.

Мама отказалась ехать с нами, у нее были лекции в институте. Я не возражала. Родителей я видела редко, знаменитую маму, руководителя отделения энергетики нашего института, и вовсе несколько раз за семестр.

Это были самые странные два месяца моей жизни. Отец копался в земле и не обращал на меня никакого внимания. Я была впервые предоставлена сама себе и растерялась от огромного количества свободного времени. Даже Крис оставила меня в покое, пообещав, что не будет мне надоедать и появится, если только я ее позову. Я бродила по диким пустошам три часа светового дня, а потом рассматривала звезды ночью. Никто не приказывал мне придерживаться режима, никто не пичкал указаниями и задачками из учебников.

В один из коротких летних дней я встретила Люка. Он ловил «лягушек» на небольшом пруду, через поле от нашего лагеря. Чумазый мальчишка в рваных штанах и с озорными глазами.

– Зачем тебе Паэдофрин амауенсис? – поинтересовалась я у него, спускаясь с мотоплатформы.

– Чего? – уставились на меня веселые глаза, – Как ты обозвала эту каракатицу?

– Это по латыни, – высокомерно заявила я, – ты что, не учишься в школе?

– Учусь, – отмахнулся он, – но таких непонятных слов не знаю. Иди лучше сюда и помоги.

Я скептически посмотрела на мой чистенький комбинезон нежно-зеленого цвета, выбросила пучок Camelina album (так папа называл однолетний кустарник, произраставший в этой части континента) и решительно шагнула в грязь.

Я не знала, откуда он взялся и где живет. Мы не говорили о родителях, не обсуждали нехватку продуктов и проблемы с солнцем (самые популярные темы в Александрии). Мы просто безобразничали и занимались ничегонеделанием. Ловили мелкую живность, загорали на солнышке, играли в слова и хвастались друг перед другом, перемножая в уме большие числа. Ему было не угнаться за мной по части математики и физики, зато он умел соорудить палатку из прутьев и травы и профильтровать воду, сделав ее пригодной для питья. Я носила с собой специальные таблетки, он же говорил, что нужно быть ближе к природе и пытаться приспособиться к ней.

Он умел красиво свистеть и рисовать прутиком на песке, я перечисляла химические названия металлов и других элементов, найденные на Рапиде в нашем первом рапиданском руднике.

Мы встречались каждые три дня в течение месяца. Я забыла о Крис, о браслете, о том, что через месяц я буду учиться в институте на первом курсе. Мне было всего двенадцать лет, и я впервые чувствовала себя свободной. Никто меня не подгонял, не заставлял зубрить и решать головоломки. Крис, как всегда, оказалась права – это время пошло мне на пользу.

– А ты умеешь целоваться? – однажды спросила я. В последнем классе меня заинтересовали межличностные отношения. Я даже подумывала выбрать для следующей курсовой работы тему гендерной социологии.

– Конечно, – отмахнулся Люк, сделав равнодушный вид, – сто раз это делал.

– А меня научишь? – осторожно поинтересовалась, опасаясь отказа. Я никогда не видела, чтобы мама и папа целовались. Иногда, очень редко, замечала обнимающиеся парочки на улице, было не принято в Александрии проявлять чувства и эмоции при других. А у Крис я стеснялась спросить.

– Легко! – ответил Люк, встал и отряхнул руки. – Иди сюда.

Я робко подошла ближе, остановилась рядом и подняла лицо. Он был гораздо выше меня, смуглый, черноволосый, худощавый. Я планировала провести обычный научный эксперимент, но почему-то странно заколотилось сердце и спина взмокла от волнения. Веки налились тяжестью, и глаза закрылись сами собой.

– Ты боишься? – шепнул Люк. Я судорожно сглотнула и немного приоткрыла один глаз. Юноша серьезно и внимательно смотрел на меня, губы его чуть подрагивали. То ли от волнения, то ли он собирался рассмеяться.

– Нет, – так же тихо ответила я, – немножко… Не знаю…

И вдруг его лицо расплылось перед глазами, он наклонился и дотронулся теплыми губами до моих. Прижался и замер, стараясь не дышать. Я чувствовала давление губ, пульсацию крови в них. Его, моей. Было странно. Тепло и волнующе. Губы покалывало, в ноздри ударил пыльный запах одежды Люка, его кожи, волос. Голова закружилась. Я пыталась анализировать свои чувства, понять, что в поцелуе такого притягательного и загадочного. Почему его воспевают в поэмах и о нем пишут стихи… И не могла сосредоточиться ни на одной мысли…

Так мы и простояли, крепко прижавшись, пока не кончился воздух в легких…

Отпрянув и отдышавшись, мы внимательно посмотрели друг на друга. Люк криво улыбнулся.

– Ну как? – произнес он весело. – Обращайся в следующий раз, когда захочешь потренироваться, всегда в твоем распоряжении.

– Ничего особенного, – я высокомерно задрала нос, – поцелуй меня не впечатлил, и, пожалуй, я больше не буду тебя тревожить по этому поводу, Люк Донаван.

Если парень и обиделся, то не показал этого… Больше мы не встречались, я уехала в Александрию тем же вечером. Отца срочно вызвали на кафедру, а я даже не попрощалась со своим новообретенным другом.

На самом деле я соврала. Тот поцелуй я запомнила на всю жизнь. Потом были другие, много других. Потеря девственности со студентом кафедры биологии на четвертом курсе (его мне подобрала Крис, как подходящего по темпераменту и интеллектуальным показателям). Долгие нравоучительные беседы с профессором Джоном Морицем, продвинутым специалистом в области гендерной психологии (Крис решила, что это пойдет мне на пользу). Сексуальные эксперименты и настойчивые советы Крис о смене партнеров. Ее требования о передаче моего генетического кода следующему поколению и, наконец, выбор Жака как моего будущего мужа.

Увы, эксперименты быстро надоели, так как не приносили удовлетворения ни уму, ни сердцу. Я сделала вывод, что наука гораздо интереснее, и перестала встречаться с противоположным полом, отдав всю свою энергию исследованиям. Крис на время поутихла – работа была важнее.

Но тот, почти целомудренный поцелуй Люка почему-то до сих пор жил в моем сердце. Может быть, потому что был первым?

Зазвенел звонок на подъем. Я резко вскочила с кровати и выглянула в окно. Раз, два, три. Солнце резво выскочило из-за крыш домов и осветило площадь перед институтом. Впереди еще один трехчасовой день.
<< 1 2 3 4 5 6 ... 12 >>
На страницу:
2 из 12