Сказки о трех мирах

– Хорошо! – с удивлением услышала я свой ответ, словно кто-то другой сказал его вместо меня. – Я поеду. Только ненадолго. Через пару дней ты отвезешь меня обратно.

Лицо Люка озарила широкая улыбка.

– Нина! Как я рад! – Он пылко шагнул ко мне, раскрывая руки. Я испуганно отступила назад, уклоняясь от объятий.

– Давай без нежностей, – мой дрожащий голос выдавал волнение, – я делаю это ради голодающих детей, а не для тебя. Скоро рассвет, нужно поторопиться.

– Иди за мной, здесь близко, – руки Люка опустились. Он быстро развернулся и пошел в темноту искусственной рощи. Я ринулась за ним, по пути выключая маячок, встроенный в коммуникатор. Если Крис захочет меня найти, ей это не удастся.

Мы шли в сторону недавно открытых шахт на окраине Александрии. И забор действительно был. Он мерцал вдали, окружая город светящейся трехметровой стеной, и я даже немного испугалась, как мы проберемся на ту сторону. Возле шахты нас встретил одетый в рабочий комбинезон мужчина. Его лицо было закрыто респиратором (наверное, чтобы потом я не смогла рассказать Крис, как он выглядит). Молча, показывая дорогу знаками, он повел нас за собой. Лазейка была внутри шахты. То ли магнитное поле, то ли природная аномалия, но небольшого разрыва нам хватило, чтобы пролезть на ту сторону.

– Как же я вернусь обратно? – прошептала я испуганно, когда мы выбрались на поверхность.

– По периметру забора есть камеры, я покажу места. Станешь напротив одной из них, Крис откроет двери для своей любимицы… – насмешливо произнес Люк, не останавливаясь ни на миг.

«Боюсь, после моего побега Крис надолго потеряет ко мне расположение», – подумала я и промолчала, потом тряхнула головой, прогоняя панические мысли, и устремилась за Люком.

Мы летели на небольшой скорости на высоте не более двух-трех метров от поверхности земли. Почему мы не поднимались выше, я не спрашивала, наверное, на это были свои причины. Люк сосредоточенно вел транспортник, казалось, забыв обо мне.

– А кем ты работаешь? – поинтересовалась я через некоторое время. – Есть у тебя специальность, кроме воровства, конечно?

– Я художник, – ответил Люк. Я не удержалась и насмешливо хихикнула.

– Художник? – повторила я саркастически. – У нас в Александрии нет художников. Более бесполезной профессии я не знаю. Ты что, картинки рисуешь?

Люк бросил не меня ироничный взгляд. Мне показалось, что его забавляет моя насмешка.

– И картинки тоже… Еще я мэр Парижа. Третьего по величине города людей.

– Людей?! А мы тогда кто? – гневно произнесла я, сузив глаза. – Машины?

– Хорошо, хорошо. Успокойся, – криво улыбнулся Люк, – просто мы сами себе хозяева, и нами не управляет программа.

– То, что нами управляет Крис, не значит, что мы роботы, – отрезала я сердито.

– Но вы же тоже называете нас «дикие»? – приподнял брови мужчина. – Можно поинтересоваться, почему?

Я медленно выдохнула и постаралась успокоиться.

– Ладно, проехали, – произнесла примирительно, – и сколько у вас всего городов?

– Семь, – ответил Люк и, увидев мои округлившиеся глаза, пояснил: – Мы выбрали другой путь развития. В отличие от вас мы не развиваем один мегаполис, а строим небольшие города вблизи водоемов. Они все соединены между собой транспортной сетью вдоль крытых теплиц.

– Э… И сколько всего жителей?

– Около двух миллионов, – ответил Люк. Я надолго замолчала, пытаясь переварить услышанное.

Наша Крис на последнем ежегодном собрании сообщала, что в Александрии живет полтора миллиона человек. Хвалилась: население постоянно растет и развивается. Я особо не интересовалась количеством народа, у меня на тот момент в голове были другие проблемы. Но если включить простую математику, то получается интересная картинка. Два столетия назад общая численность населения составляла чуть больше миллиона. Если примерно подсчитать, получается, за шесть-семь поколений цифра должна была увеличиться минимум в четыре раза. У нас нет войн, убийств, эпидемий, голода. Тогда почему сейчас в Александрии полтора миллиона человек? Я перевела потрясенный взгляд на Люка. Он ответил кривой усмешкой.

– Что, удручающая картина, Нина? – произнес мужчина.

– Но почему?.. – начала я формулировать свой вопрос, но Люк вскинул правую руку, заставив меня замолчать.

– Мы подлетаем, – негромко произнес он и кивнул вперед. Я устремила взгляд на открывающуюся панораму столицы «диких», – о демографии поговорим в следующий раз. Надеюсь, у нас будет время.

Город был небольшим. С высоты трех метров можно было увидеть вдалеке завершение жилых районов. Состоял из нескольких кварталов невысоких домов, сгруппированных вокруг квадратной площади. Перед ней возвышался немного измененный остов части жилого комплекса древнего корабля «Странник». Я видела его на картинках в учебниках, да что говорить, у нас в центре стоял такой же. Ранее в нем жили первые поселенцы, а сейчас там находились библиотека и музей.

– Вон то двухэтажное здание песочного цвета – наш институт, – вскинул руку Люк, помогая мне выйти через шлюз. Я невольно покачнулась.

В голове давно перепутались короткие день и ночь, я забыла, сколько суток не спала и не ела. Свет и тьма слились в одну непрекращающуюся череду драматических событий.

– Ты устала? – Люк обеспокоенно заглянул мне в глаза. – Может, сначала отдохнешь? У меня есть комната в институте. Но сначала зайдем в столовую, перекусишь.

– Нет, – твердо произнесла я, – проводи меня в институт, покажи лабораторию. Я приехала не отдыхать.

– Работа прежде всего? – насмешливо фыркнул Люк. – Ты всегда была упряма до невозможности.

Я только небрежно пожала плечами и направилась к указанному зданию.

Яркое утреннее солнце нещадно било в глаза. Мы быстро шли через площадь. Немногочисленные прохожие с озабоченными хмурыми лицами оборачивались нам вслед. Некоторые кивали Люку, как старому знакомому. Стараясь не показывать столь явного любопытства, я вертела головой направо и налево. Дома были построены из кирпича и глины. И возвышались максимум на три этажа. Все было крошечное, миниатюрное. Маленькие домики с разноцветными крышами, узкие полоски клумб с местными растениями, лавочки, беседки. В Александрии такого не было. Зачем людям отдыхать на улице? Бездельничать? Улицы предназначены для передвижения домой или на работу.

– Тебе все-таки удалось ее уговорить, – с улыбкой произнес немолодой мужчина, встретив нас в коридоре, – ну-ка, дай я посмотрю на знаменитого ученого Александрии. Она не только умница, но и красавица!

Мужчина поклонился и с широкой улыбкой протянул руку. Я не могла не улыбнуться в ответ.

– Здравствуйте, – смущенно пробормотала я, пожимая его ладонь. Оказывается, обо мне знали здесь?

– Позвольте представиться, Томас Дробышев, профессор математики и учитель этого оболтуса.

Я с удивлением уставилась на Люка.

– Ты же говорил, что художник?

– Рисовать – это то, чем бы я действительно хотел заниматься в жизни, – наигранно вздохнул он, – а приходится перепрограммировать камеры и воровать девиц.

– Не слушай его, Нина, – произнес профессор, – он прекрасный электронщик и отличный программист. Единственный, кто вызвался пробраться в ваш неприступный бастион. Наверное, знал, негодник, какие девушки там живут. У нас таких нет.

Я переводила ошеломленный взгляд с одного мужчины на другого. Никогда не слышала, чтобы так разговаривали у нас. Одновременно и шутливо, и дружески, и насмешливо. Они дурачились, втягивая меня в свою перепалку.

– Не пугай Нину, – заулыбался Люк, – она серьезная девушка и еще не определилась, умеем ли мы читать и писать. Стоит ли с нами вообще разговаривать.

Я возмущенно посмотрела на Люка. Он лукаво подмигнул.

– А кто совсем недавно называл нас дикарями? – произнес он хитрым тоном, развернувшись к профессору, словно ябедничая на меня.

– Я не думала… – От смущения я не знала, что сказать, в итоге покраснела и опустила глаза.

Профессор совсем не обиделся на «дикарей», наоборот, казалось, это его еще больше развеселило. Балагуря и расточая комплименты, он подхватил меня под руку и завел в огромный светлый кабинет, где нас уже ждали. Опять начались приветствия и улыбки. Меня окружили молодые студенты, рассматривая, как диковинку. Я от такого напора окончательно растерялась. У нас в Александрии не поощряются громкий смех и столь явный показ чувств.