Второй и Первая

Пашка резко вскочил из-за стола.

– Не знаю, что сегодня у тебя за настроение, Сергей, – напряженно произнес он, дергая Нику за собой, – но нам пора. Поговорим, когда протрезвеешь.

Значит, он решил, что я пьян? Что ж, объяснение не хуже и не лучше многих. Так даже предпочтительнее. Понятнее.

Зашуршала одежда, хлопнула дверь. Ушли. Леха пошел их провожать, я остался сидеть за столом, сжимая в руках нож. Хотелось что-то расколотить. Дать в морду, получить в морду самому. Испытать физическую боль, чтобы заглушить душевную.

Хотя… Еще не вечер. Кто знает, как он закончится?

– Что это было? – вернулся Алексей и сел напротив.

Я пожал плечами.

– Осточертело все!

– Ясно. – Старому другу не нужна была причина. Такого объяснения было достаточно. Периодически у каждого из нас бывали времена, когда «все осточертело». Леха взял бутылку и разлил по стаканам коньяк. – Хочешь напиться?

– Сейчас это мое самое заветное желание! – искренне ответил я, одним глотком его опустошая.

За последующий год я прошел все стадии неразделенной любви…

Отрицание.

Этого просто не может быть. Да и не любовь это вовсе! Я – первый парень в школе, лучший в универе. За мной бегали все – от городской королевы красоты до дочери мэра. Да стоит мне только щелкнуть пальцами, сюда сбегутся толпы красавиц и будут наперебой предлагать себя. Это не любовь. Умопомрачение, которое скоро пройдет, и будет все как прежде… Не прошло.

Гнев на нее.

Да кто она такая?! Бедная невзрачная сиротка, не умеющая постоять за себя. Живущая в обшарпанной коммуналке, которую ей дало наше доброе государство. У нее нет ни вкуса, ни изящества, ни красоты. Она никто. Серая мышь. Робкая, неуверенная в себе, затюканная овечка. Да я бы и не взглянул в ее сторону, если бы Пашка не привел ее ко мне на день рождения. Мы – планеты, вращающиеся в разных галактиках. Я сильный. Я смогу ее забыть, если не буду видеть. Скажу Пашке, чтобы больше не приводил это недоразумение ко мне в ресторан… Не помогло.

Гнев на судьбу.

Что за несправедливость?! За что мне это? Чем же я прогневал судьбу, что она дала мне такой «подарочек»? Да заберите его обратно! Я никогда не обижал девушек, а если и бросал их, то всегда после щедрых отступных. С половиной бывших (по крайней мере с теми, кого помню) у меня остались прекрасные отношения. За последний год в моей постели побывали блондинки, брюнетки и рыжие, молчаливые и болтушки, скромницы и соблазнительницы. Но что бы ни происходило на моей огромной кровати, что бы за безумства там ни творились, в сердце сидела тупая ноющая боль, перечеркивающая все наслаждение, – со мной рядом была не она.

Смирение.

Ладно, допустим, я влюбился. И пусть я никогда раньше не испытывал подобных эмоций, это ординарное чувство, которое рано или поздно приходит ко всем. Как же жаль, что мы встретились так поздно. Если бы раньше! Я первым бы завладел ею. Затащил в койку, развлекся пару месяцев. Одарил бы подарками и забыл, как мимолетное незначительное событие. Если бы она не была чужой девушкой, а точнее, девушкой моего друга! Иногда мне казалось, что лишь в этом причина моего безумия. Хотя… Если бы мы случайно столкнулись где-нибудь, скорее всего, я бы прошел мимо. Я обращаю внимание только на броских, модно одетых девушек. А по городу перемещаюсь на автомобиле. Так что если бы Пашка ее не привел ко мне, я бы с ней никогда не встретился.

И принятие…

В какой-то мере я ощущаю счастье от того, что счастливы они. Меня радует то, что у них все хорошо. Все-таки Пашка мой лучший друг. И это моя судьба, какой бы горькой она ни была. Судьба, которую нужно принять, и жить дальше.

Я любил незаметно, тихо, без надежды на взаимность. Наши редкие встречи на семейных праздниках или тогда, когда отвертеться не было никакой возможности, надолго выбивали меня из колеи. Я категорически отказывался от приглашений, если и Ника была приглашена. Но Павел, словно специально, тащил меня с собой. Не помогали ни мнимые простуды, ни «завал на работе». Пытаясь не светиться, я старался не смотреть на нее, не разговаривать, не думать, даже не дышать в ее сторону. А если требовалось что-то ответить, мои слова были полны сарказма и насмешек. Простодушный Лешка искренне не понимал, почему я так взъелся на тихую, робкую Нику. А я из кожи лез, чтобы себя не выдать. Ни словом, ни взглядом. И так Светлана, мачеха Пашки, иногда смотрела на меня настолько внимательно, что становилось не по себе.

Походу, первая любовь станет для меня последней. Что я только ни делал, чтобы от нее избавиться! Даже сходил к психологу, хоть и не верил в их мозгоправные штучки, считая распитую с другом бутылку коньяка лучшей терапией. Представительный мужчина, бравший сто баксов в час за обычный разговор по душам, пояснил, что у меня застарелая детская травма по причине того, что родители не уделяли внимания, а потом и вовсе бросили. Поэтому я никому не доверяю, не подпускаю к себе никого и так далее. А насчет первой любви – посоветовал отвлечься, переключиться на что-то другое. Ха! Как будто до этого времени я не пытался. Но, по его мудрому совету, две недели куролесил по барам, цепляя каждый вечер новую девчонку. Когда их лица слились в одно смазанное пятно, я понял, что и этот способ бесполезен.

Одно безумство сменяло другое. Последним стал звонок Нине с предложением пожить вместе, попробовать семейные отношения. Я с ней встречался дольше всех, целых полгода, и даже думал, что был влюблен. Нина с радостью согласилась и в тот же вечер приехала с кучей чемоданов. Квартиры в двести квадратов сразу стало мало. Не спасали ни разные спальни, ни три санузла, ни поздние возвращения домой с работы. Раздражало все.

Выдержал я целых десять дней, показавшихся мне адом. Крики Нины долго звенели в ушах, когда я ее выпихивал обратно.

Все изменилось в тот момент, когда Павел решил сделать Нике предложение. Эту «сногсшибательную» новость рассказал мне Алексей. Я вдруг понял, что пришел конец. Мне или моему истерзанному сердцу? Видимо, обоим. Пока они были не женаты, я мог хотя бы мечтать. Пашка был очень влюбчивым малым. Каждый год он влюблялся в новую девушку на «всю жизнь» и «до гроба». Я надеялся, что и его теперешняя страсть рано или поздно угаснет. Но если они поженятся…

Вдруг стало предельно ясно: они не расстанутся никогда. Вся моя жизнь так и пройдет, глядя на них. На их детей, внуков. На их счастье.

Мне стало тошно до одури. Я пришел домой, запер дверь и вытащил бутылку виски. Потом задумчиво поставил ее обратно. Это не выход. За последний год я напивался чаще, чем обычно. Так и до алкоголизма недалеко. Я не совсем идиот, способен понять, что облегчение, дарованное спиртным, временное. После становится во много раз хуже. И тут, словно мне было недостаточно хреново, позвонил Павел.

– Она никогда не была на яхте, я хотел бы сделать ей сюрприз, – уговаривал меня друг. – Представь: море, звезды, шампанское. И я с кольцом. – (Я представил и согнулся пополам от боли, словно получил кулаком в живот.) – Ну, пожалуйста. Только у тебя есть яхта.

– Сними на день в порту, – прохрипел я в айфон, стискивая изо всех сил корпус.

– Я хочу с ночевкой, и ты видел те яхты – обшарпанные, грязные, – умолял Павел.

– Ладно, забирай ее к чертям! Я дома, приезжай за ключами.

– Блин, Серый, ты смеешься? Ты же в курсе, что я не умею ею управлять.

– Твою мать! – не удержался я. – Ты что, рассчитываешь, что я поеду с вами? Третьим?

Внутри поднималась неконтролируемая злость. Хотелось послать друга куда подальше, с его кольцом, свадьбой, с его безмятежным восторженным счастьем, таким недоступным мне самому.

– Серега, возьми одну из своих подружек, – продолжал тарахтеть в трубку Пашка. – Устроим классную вечеринку вчетвером. У тебя же две каюты. Что тебе стоит? В последнее время мы почти не видимся. Ты совсем отдалился. Мы когда в последний раз собирались? Месяц или два назад?..

Он еще что-то говорил, а я уже понимал, что соглашусь на все. Я не видел ее сорок три дня. Беспросветная тоска сдавливала сердце. И хотя от него и так остались одни ошметки, оно еще могло болеть.

На яхту пригласил Ольгу, мы с ней как-то встречались пару месяцев. Не потому, что она мне очень нравилась, скорее потому, что она не подумает ничего лишнего и не будет надеяться на большее. Она так же, как и я, предпочитала свободные отношения без обязательств.

Мы вышли в море после обеда. Отошли на несколько километров от города и бросили якорь. Я закупил продукты, Пашка запасся спиртным. Пока я готовил праздничный ужин, получая от этого какое-то странное, извращенное удовольствие, девчонки валялись на шезлонгах, а женишок готовил сюрприз.

– Может, все же сделаешь ей предложение наедине? – попытался образумить я его, когда он в очередной раз спустился ко мне на кухню. Он носился как угорелый по моему маленькому судну, раскладывая цветы, обрывая лепестки с роз, пряча подарки и шампанское в их каюте. – Мне что-то не хочется слушать этот бред, – добавил я холодно. – Ты же знаешь, как я отношусь к браку.

Павел задумался.

– После ужина мы уйдем с Ольгой вниз, оставим вас наверху, – продолжил я, помешивая соус. Большинство блюд я привез готовыми из ресторана, но с салатами и соусом нужно было повозиться.

– Ладно, – кивнул он. – Ты, как всегда, прав. Тишина, звезды, ночной город вдалеке… Круто! – И, уже уходя, заметил: – Хреново выглядишь, друг. С тобой все в порядке?

– Неприятности на работе, подрядчики срывают дату открытия ресторана, никак не могут доделать ремонт. Не бери в голову, – отмахнулся небрежно я.

– А… Ну, ок. А то я смотрю, похудел вроде…

– Иди уже, женишок. – Я шутливо пихнул его в спину.

Пашка весело подмигнул и полез по лестнице, а я тихо выдохнул, боясь, что не переживу этот вечер. А впереди еще свадьба. Может, сломать ногу? Полежу в больничке, отдохну…

Ужин прошел даже лучше, чем я планировал. Ника почти все время молчала. Или догадывалась, что последует за ужином, или стеснялась меня с Ольгой? Боялась моих насмешек или уверенной в себе красавицы, сидящей напротив нее в коротеньком модельном платье, открывающем бесконечно длинные ноги?

Поддерживала разговор Оля, за что я ей был искренне благодарен. Надо будет не забыть подарить ей что-нибудь из ювелирного магазина. Она меня здорово выручила, истинно женским чутьем понимая, что нужно делать. Не переходя границу, она брала меня под руку, легко целовала в щеку, ерошила волосы, шутила и смеялась, протягивая мне кусочки фруктов. Со стороны мы казались настоящей парой. Что творилось внутри, оставалось тайной.

В этот раз я не мучил Нику насмешками и завуалированными оскорблениями. Я устал от всего этого. Устал избегать ее, устал смотреть в сторону. Устал прятать любовь за сарказмом и пренебрежением.