Зоя. Часть 2: Америка

Зоя залезла в банку, где её мама хранила дефицитную гречку. Крупа доставалась маме от подруги, которая страдала диабетом и получала этот товар по талонам. Банка с гречкой была покрыта чем-то липким и неприятным, и Зое сделалось ужасно противно. Когда она открыла банку, то оттуда прямо на неё вылетела моль, и Зоя заплакала. Ей очень хотелось есть, а крупы почти не оставалось, да и можно ли было есть гречку, в которой водилась моль? Давясь слезами, Зоя разогрела чёрную баклажанку, которая была самой ненавистной Зое едой на свете. Но есть хотелось, и она заставила себя проглотить несколько ложек отвратительного месива. Теперь надо было дождаться ужина, но баклажанка не утолила чувство голода. Однако Зоя решила не сдаваться, ушла к себе в комнату, села на диван и попробовала почитать. Она пыталась не думать о еде, но под ложечкой сосало, а потом у неё начала кружиться голова. «Неужели это от голода?» – с ужасом подумала Зоя. Девочка бросилась на кухню и сделала себе бутерброд, жирно намазав его маслом.

Хорошенько перекусив, Зоя снова кинулась к зеркалу. «Всё равно не успею похудеть к его приезду», – вздохнула она и села на диван дочитывать книгу. Андрей должен был приехать в Москву через две недели, и Зоя решила, что этого срока недостаточно, чтобы диета сработала. «Придётся оставаться такой, как я есть сейчас, – с горечью подумала девочка. – Может, и так сойдёт».

Первый приезд Андрея в Москву она запомнила надолго. Они встретились около главного входа в зоопарк – Зоя назначила встречу там, решив, что ей будет удобнее всего туда подойти из дома. Зоя уже издалека увидела Андрея. Он озирался по сторонам, ища её взглядом. Заметив девушку, он улыбнулся, замахал рукой, и Зое показалось это очень трогательным. Как только она подошла, он тут же троекратно поцеловал её – так, как это принято во Франции. От внезапной близости у Зои закружилась голова. Ей было очень приятно находиться рядом с Андреем. Он был гораздо выше неё и, как показалось Зое, вытянулся с момента их встречи в Оружейной палате. До того, как Зоя снова увидела Андрея, она переживала, что не поймёт его или же что неправильно что-то скажет по-французски. Но уже через несколько минут ей стало ясно, что проблем с общением у них не будет. Зоя могла свободно изъясняться. Главное было не задумываться, и тогда слова сами текли рекой. Зоя сама не понимала, как именно она находит нужное слово в нужный момент, но это было именно так. Говорить на французском, и даже не говорить, а болтать, Зое было гораздо легче, чем писать.

– Неужели ты только прошлой осенью начала изучать французский? – удивился Андрей, когда Зоя рассказала ему про Наталью Анатольевну.

– Да, осенью, у нас факультатив есть в школе.

– Ты, наверное, очень умная. У тебя способности к языкам.

Зоя покраснела. Она очень не любила, когда её хвалили.

«Сглазят! Обязательно сглазят, – предостерегала её мама каждый раз, когда Зое делали комплимент. ? Сплюнь, сплюнь. Постучи по дереву три раза».

Но сплюнуть было негде, да и деревяшки поблизости не оказалось.

– Да нет, я просто английский давно учу. Наверное, это помогло, – ответила Зоя.

– Так ты ещё и английский знаешь?! Это невероятно! – Андрей смотрел на неё с таким восторгом, что Зое сделалось стыдно. Она явно не заслуживала такого восхищения.

– Просто меня родители отдали в спецшколу. У нас английский со второго класса, только и всего, – попробовала успокоить Андрея Зоя.

– Это замечательно. Ведь английский надо знать. Мой отчим так всегда говорит. Он очень любит Америку и меня заставляет читать Шекспира в подлиннике.

– В подлиннике?! – теперь настала Зоина очередь восхищаться Андреем. – Но ведь Шекспир пишет… ну писал на староанглийском. Ведь там же ничего не понятно!

– Да, представляешь? Он заставляет меня читать Шекспира в оригинале и потом ему пересказывать содержание. И даже наизусть заучивать куски. Говорит, что это поможет моему общему развитию.

Зоя вспомнила жуткого де Виньи, которого так боялась, и побледнела. Именно он был тем самым отчимом, который привозил Андрея в Москву. Она каким-то образом умудрилась вычеркнуть де Виньи из памяти и, даже регулярно переписываясь с Андреем, не вспоминала о его страшном отчиме. Но теперь она чётко представила его длинное лицо, вспомнила, как он издевался над Зоэ в Святой Анне, и похолодела от ужаса. Однако усилием воли Зое удалось не подать вида.

– Замечательно! А я вот даже на русском Шекспира ещё не читала. Я пробовала, но мне не очень понравилось, – обрадовалась Зоя. Она очень хотела хотя бы в чём-то уступать Андрею.

– Даже его сонеты? Ты не любишь читать про любовь? – спросил Андрей.

Зоя покраснела. Ей было неловко говорить с Андреем о чувствах.

– Не знаю, – Зоя пожала плечами, стараясь делать вид, что ей всё равно и разговор о любви её совершенно не смущает.

После первой их прогулки Зоя и Андрей стали регулярно видеться. Андрей часто приезжал в Москву на каникулы, сопровождая своего отчима, известного французского психиатра, профессора Жана-Мари де Виньи, который вёл исследования в области психиатрии совместно с советскими коллегами. Зоя подозревала, что Андрей приезжает в Москву ради неё, но свои догадки держала при себе.

Когда Андрей приезжал в Москву, они с Зоей гуляли по городу и посещали кафе-мороженое «Космос», где Зоя всегда заказывала фирменное мороженое, которое подавалось облитым какао с орешками. А самым любимым их местом стал «Вернисаж» в Измайлово. На выходных там проводилась ярмарка самых разнообразных самоделок, сувениров и прочего «народного творчества», как называла подобные безделушки Зоина мама. Прямо на тротуаре при выходе из метро «Измайловский парк» продавцы раскладывали картины, деревянные поделки, матрёшек и самовары. Зоя привезла туда Андрея в один из его визитов в Москву. Дело было поздней осенью 1989-го, и Андрей искал, где бы купить рождественские подарки для семьи во Франции. Сначала они с Зоей прошлись по Арбату, но там Андрею не понравилось, и тогда-то Зоя вспомнила про «Вернисаж». До метро «Измайловский парк» с «Арбатской» можно было доехать без пересадки, и через полчаса они уже были на месте. Андрей остался в восторге от «Вернисажа». Он накупил подарков для всех близких, а Зоя помогла ему выторговать павловопосадский платок, который Андрей хотел подарить маме.

А когда они, усталые, шли в сторону метро, Андрей протянул Зое маленький свёрток. Зоя развернула упаковку и вытащила статуэтку тигра, исполненную в бело-синей традиционной гжели. У тигра были крошечные, аккуратные лапки с прорисованными коготками и красивые, яркие глаза. Он как бы улыбался Зое.

– C’est un cadeau pour toi[2 - Это тебе подарок (фр.).], – сказал Андрей.

– Подарок? Мне? Спасибо! – Зоя подпрыгнула и поцеловала Андрея в щёку, а потом покраснела от смущения.

– Тебе нравится? – спросил Андрей.

Зоя кивнула.

– А почему тигр?

– Потому что тигр – это я. Я родился в год Тигра, это тебе на память обо мне. Теперь я буду всегда с тобой.

Зоя тут же залилась краской. Мысль о том, что Андрей предлагает ей всё время быть вместе, была её тайным желанием. «Неужели и он тоже хочет быть вместе?» – подумала Зоя. В голове у неё начали крутиться мысли об их отношениях. Андрей Зое очень нравился. Она фантазировала на тему их совместного будущего, но боялась признаться себе в этом. Ведь Зое было всего двенадцать лет, и жила она в СССР. Видеться с Андреем она могла, только когда он сопровождал своего отчима в командировки, да и самому Андрею было – тут Зоя быстро посчитала, что раз он родился в год Тигра, то, значит, в 1974-м – пятнадцать лет.

– Тебе не нравится тигр? – прервал Зоины размышления Андрей.

– Нравится, очень нравится, – ответила Зоя.

– А почему ты молчишь?

– Извини, я просто ничего для тебя не подготовила. Никакого подарка.

– Ну это не страшно, – сказал Андрей и взял её руку.

Зоя была в перчатках, но даже сквозь ткань она почувствовала его тепло. У неё страшно забилось сердце. «Неужели? Как же быть?» – запаниковала девочка. Отношения с Андреем явно переходили на другой уровень. Это уже была не просто дружба, а что-то ещё. Зоя занервничала. Она никак не могла понять, что же будет между ними. Ей нужно было доучиться в школе, потом институт, потом работа. А Андрей ведь жил во Франции. Да и как теперь ей быть?

Зоины родители ничего про Андрея не знали. Она тщательно скрывала их отношения. Зоя не хотела показывать Андрею свою квартиру, в которой вечно царил беспорядок. Она стеснялась потрёпанной мебели, кип бумаг, разбросанных повсюду книг и завалов грязной посуды на кухне. А ещё она боялась осуждения со стороны матери. Они никогда не беседовали про любовь и отношения. Зоя не знала историю знакомства своих родителей. Не знала о том, как и когда они полюбили друг друга. Несколько раз мама рассказывала Зое, что они с папой познакомились «в институте», но как развивались их отношения, были ли у мамы другие женихи и почему мама выбрала именно отца, Зоя не знала. Она чувствовала, что и мать не хотела вдаваться в эти подробности, и никогда её не расспрашивала. Зоя долго думала, любит ли она Андрея. Ей было страшно произнести это слово даже про себя. И можно ли влюбиться в двенадцать лет? Ведь это так рано. Но её постоянно тянуло к Андрею. Им было легко находиться вместе. Рядом с Андреем Зое казалось, что и дышится ей по-другому, легче, и смеётся она не так, как обычно, а более открыто и искренне.

Во время его второго приезда в Москву Зоя и Андрей заметили, что у них совпадали мысли. Получалось так, что Зоя начинала думать о чём-то, а Андрей вдруг заговаривал на эту тему. Их мнения по самым разным вопросам полностью совпадали. Ну а ещё Андрей был необыкновенно хорош собой. Зоя ещё в первый раз разглядела его потрясающие глаза – тёмно-серые, манящие. Андрей был высокого роста, широк в плечах, и, когда он улыбался, Зое казалось, что его улыбка освещает своим светом всё вокруг.

Вместо родителей Зоя познакомила Андрея с Инной Львовной, и та уже несколько раз принимала их у себя. Каждый раз, когда Зоя поднималась с Андреем к соседке, то немного переживала, что наткнётся на родителей. Но этого не происходило, и они с Андреем отлично проводили время у пожилой женщины. В гостях у соседки было спокойно и уютно, шла неторопливая беседа, подавалось печенье курабье, которое Инна Львовна пекла сама, и у Зои на душе было хорошо и спокойно. На кухне у Инны Львовны Зое казалось, что так будет всегда и что эта благодать никуда не денется.

Это прекрасное времяпрепровождение, их разговоры, смех, шутки – всё это Зое приходилось оставить в прошлом при переезде в США.

И хотя Зоя ни с кем не делилась своими мыслями, её угнетало ещё одно обстоятельство эмиграции: она с родителями переезжала не в Нью-Йорк или Чикаго, а в какой-то непонятный городок под названием Питтсбург. Питтсбург этот находился в глубинке, в штате Пенсильвания, и Зоя еле отыскала его на карте. Зоя, которая привыкла жить в столице, в самом лучшем городе СССР, да и вообще в самом лучшем городе всей планеты, вдруг будет жить в каком-то провинциальном городке? Одна мысль об этом приводила девочку в ступор.

Загон

Москва 1990-го

Родители полностью погрузились в оформление документов. Чуть ли не каждый день рано утром Зоин папа уходил отстаивать бесконечные очереди то в непонятное место под названием «ОВИР»[3 - Отдел виз и регистрации ? подразделение МВД, существовавшее в СССР и РФ до 2005-го.], то в американское посольство, то в ЖЭК[4 - Жилищно-эксплуатационная контора.] или ещё какую-нибудь организацию. ОВИР, про который Зоя никогда раньше не слышала, вдруг стал упоминаться в их доме постоянно. Возвращался домой папа в приподнятом настроении, несмотря на очереди и усталость, и делился рассказами о людях, с которыми там знакомился. В очередях стояли сотни, если не тысячи желающих уехать из страны.

– Представляешь, я тут одного мужика увидел, простой мужик, а собирается в Америку. Говорит, всю жизнь мечтал туда уехать. Что это за люди? Откуда они взялись? – удивлялся папа.

Зоины родители сами никогда об эмиграции не думали. Всё Зоино детство они рассказывали дочери, как гордятся тем, что родились и выросли в СССР, и были в первую очередь «советскими» людьми.

Потом начали упоминаться и другие загадочные слова. «Пароль», «статус», «анкета». Что такое «пароль», Зоя так и не выяснила, но получить «пароль» было легче. А вот «статус» означал «статус беженца». Получив его, можно было переехать в Америку с большими привилегиями, разрешением на работу, пособием и перспективой быстрого получения гражданства. Зоины родители надеялись переехать в США, получив этот самый «статус беженца». Точнее, надеялась уехать мама, а папа с ней соглашался, хотя не сразу.

– Петь, ты пойми, ты наконец-то расцветёшь в Америке, – утверждала Зоина мама. – Ведь твой НИИ уже почти развалился, тут же все воруют. Скоро ты вообще останешься без работы, и как мы будем тогда жить? А у тебя столько патентов, ведь ты сможешь только там их продвинуть. С твоей профессией, с твоими мозгами надо жить в Америке.

– Лёля, перестань. Ты всё напридумывала. Как мы отсюда уедем? У нас здесь вся жизнь, друзья, связи, всё здесь, в Москве. А на голом месте как мы будем?

– В Америке это не нужно. Там люди честные, они зарабатывают трудом, а не через взятки, – твердила Зоина мама.