Зоя. Часть 3: Рывок

– Потому что мне это важно: ведь я сбежал из дома, я должен выяснить кое-что и попробовать наладить отношения с матерью. Дядя со мной согласен. Иначе всё пропало.

– Что пропало?

– Мои с ней отношения. Если я не выясню с ней отношения сейчас, потом уже будет поздно.

– А как же де Виньи? Ты с ним увидишься? – Андрей несколько раз рассказывал Зое про своего отчима, страшного доктора, который пытался отравить его таблетками, а потом оставить в психушке, чтобы отобрать наследство. Андрей чудом вырвался из лап мерзкого психиатра с помощью своего дяди.

– Не знаю. Надеюсь, что нет. Но мать может не согласиться на встречу без де Виньи. Она ведь ему очень верит. А я должен суметь её переубедить. Понимаешь?

– Но ведь ты её сын. Как она может тебе не верить? – недоумевала Зоя.

Она уже забыла о своём желании провести с Андреем всё лето. Теперь девочка всей душой болела за своего любимого и надеялась на его победу над страшным врачом.

– Я сам не понимаю. Пока отец был жив, всё было по-другому. Она была нормальной, ну, я даже не знаю, мамой была. А потом её будто подменили. Как только де Виньи появился, она сразу попала под его влияние.

– А может быть, он и ей что-то подмешивает? Может быть, он ей таблетки даёт? – Зоя подскочила от этой мысли.

– Ой! Вот это мне в голову не приходило. Ну ты даёшь! Ну ты голова! – Андрей с восхищением посмотрел на Зою, у которой загорелись щёки от того, что она смогла чем-то быть ему полезной. – Ведь правда. Ведь когда отец умер, она была в депрессии и с де Виньи так и познакомилась, он ведь её лечить стал. Я потом только узнал, от меня всё это скрывали; а ведь, может быть, он до сих пор ей таблетки какие-то даёт?

– Похоже на правду. – Зоя почувствовала себя Шерлоком Холмсом, начавшим расследование. – Но если так, то тебе надо будет поговорить с дядей. Ведь если она на его таблетках, то не сможет адекватно с тобой общаться.

– Да, точно. Мне надо обязательно обсудить с дядей всё это. И как я раньше не догадался? – Андрей покачал головой. – И, значит, зря я на неё обижался, если этот мерзавец её травит все эти годы.

– Ну, это пока ещё не доказано, – заметила Зоя. Ей почему-то не хотелось, чтобы Андрей так быстро простил мать.

– Я думаю, ты права. Какая ты молодец! Вот ведь действительно не зря говорят, что одна голова хорошо, а две лучше. – Андрей поцеловал Зою в щёку. – Ты не хочешь прогуляться? – предложил он.

Зоя уже допила свой мокко и рассматривала следы шоколада на дне чашки. Девочка думала о том, что им скоро придётся расстаться, и ей снова сделалось очень грустно.

– Зоя, ты о чём думаешь? – Андрей теребил её руку. – Опять переживаешь о том, что я уезжаю?

– Да, – Зоя кивнула и поняла, что на глаза навернулись слёзы. Она тяжело вздохнула, пытаясь их остановить, но это не помогло. Тогда Зоя начала тереть глаза. Она чувствовала, что нос её покраснел и что надо срочно уходить из кафе, иначе она разревётся прямо там. За барной стойкой орудовал извечный тощий Майка, и ей ужасно не хотелось, чтобы он видел её слёзы.

– Пойдём, – Андрей всегда очень чутко ощущал её настроения. Он встал и подал Зое руку, а потом заключил её в свои объятия. – Зоя, не плачь, ну пожалуйста. Ведь мы ещё до моего отъезда увидимся, и всё будет хорошо. Правда. Я тебе обещаю. Я тебе буду каждый день писать письма, хочешь? Каждый день.

– Хорошо, – буркнула Зоя в ответ. Ей понравилась идея писать Андрею каждый день, это было бы чудесно, и они смогут постоянно быть на связи, но желание наказать Андрея было сильнее.

– А ещё я постараюсь тебе звонить, раз в неделю. Да и ты же будешь занята? Будешь работать в библиотеке. Правда? – Андрей чмокнул её в нос.

Зоя немного успокоилась.

Они шли по полупустой Форбс-авеню в сторону Шенли-парка. По воскресеньям в Окленде прохожих было мало, машины почти не ездили, и только редкие студенты попадались по пути. На пятачке, где прыгали скейтеры, как обычно крутилось несколько ребят, отрабатывая трюки.

«Олли[12 - От англ. ollie – трюк скейтбординга, где доска полностью отрывается от земли.]! Сделай олли!» – услышала Зоя. Раздавался грохот скейта об асфальт, а потом следовали одобрительные возгласы. Вокруг стояли девочки и с обожанием и надеждой смотрели на парней. Зоя с презрением глянула в их сторону, покрепче сжав руку Андрея. Ведь у неё был настоящий бойфренд.

Они свернули возле библиотеки Хиллмана, прошли мимо музея и ботанического сада Фиппса, который очень любила Зоина мама, и вышли на огромную поляну, расположенную на склоне холма. Он назывался Флагстафф, и летом по вечерам там показывали бесплатное кино. Зоя обожала Флагстафф. Внизу поляны обычно собирались семьи с детьми. Они раскидывали пледы и обязательно вытаскивали кучу еды, заготовленной для просмотра кино. Наверху холма, в самом дальнем от экрана углу, собирались подростки. Зоя вспомнила, как замечательно она проводила время там прошлым летом, и подумала, что ей обязательно надо будет договориться с Молли насчёт Флагстаффа, чтобы и этим летом туда ходить.

– Давай здесь посидим? – предложил Андрей, указывая на лужайку.

На поляне было совершенно пусто в этот вечерний воскресный час. С Флагстаффа открывался вид на Питтсбург и на Храм познания[13 - Англ. Cathedral of learning.], как называлась высоченная башня Питтсбургского университета, почему-то исполненная в готическом стиле. Зоя никак не могла понять, почему Питтсбургский университет вдруг построил здание в таком стиле, подражая европейской традиции, вышедшей из моды пятьсот лет назад. Архитектурные решения в Америке всегда оставались для неё загадкой, начиная от продуваемых викторианских особняков, в одном из которых располагалась их квартира, и кончая низенькими домиками с приплюснутыми потолками, которые строились на окраинах города. Башня Питтсбургского университета сурово возвышалась над Оклендом. Новоприбывших иммигрантов водили в Храм познания на экскурсию, и Зоя уже успела там побывать. Внутри здание действительно было оформлено в настоящем готическом стиле, вплоть до устремлённых ввысь потолков и мозаик.

C Флагстаффа был виден центр Питтсбурга с несколькими небоскрёбами. Даунтаун[14 - От англ. downtown – обычно центр города, где находятся административные и коммерческие заведения.] наводил на Зою тоску – она не любила центр города, который всегда казался ей тусклым и неинтересным. Ездили они туда редко. Несколько раз Зоя бывала там в подвале магазина «Кауфманн», где продавалась одежда с большими скидками. В даунтауне находился парк Точка, где сливались воедино целых три реки: Огайо, Мононгахела и Аллегейни, окружавшие город. В Питтсбурге было безумное количество мостов, и летом проходил фестиваль «Регата» – соревнование лодок, сопровождающееся салютом. В честь «Регаты» в парке Точка каждый год организовывался карнавал, выступали музыканты, бродили толпы народу, продавались разнообразные сувениры, и казалось, что весь город собирался там в эти летние дни. Зоя побывала на этом фестивале уже два раза. Их приглашали с собой Раиса и Григорий, их новые питтсбургские знакомые, дочь которых тоже звали Зоей.

Дочь Раисы и Григория училась в Гарварде, и Раиса постоянно давала Зое и её родителям понять, что достижения гарвардской Зои были недосягаемы. Как Зоя ни пыталась избежать общения с Раисой, у неё это никак не получалось. Мама настаивала на том, чтобы Зоя обязательно ездила с ними на «Регату». Зоя хотела убежать подальше от бесцельно слоняющихся толп, которые напевали: You gotta regatta[15 - Давай регату (англ.).]! – и раскрашивали лица в традиционно питтсбургские цвета: чёрный и жёлтый[16 - Символика питтсбургских спортивных команд.].

Зою раздражала и сама Раиса, которая всегда была в отличном расположении духа и сыпала практичными советами о том, где лучше припарковаться, в какое время дня лучше поехать на «Регату» и какую еду надо взять с собой, чтобы сэкономить деньги и комфортно провести время. Раиса таскала с собой аккуратно запакованную сумку с бутербродами, которыми она подкармливала мужа и сына, увальня Бориса. К счастью для Зои, гарвардская Зоя на лето оставалась в Бостоне, где, по словам матери, проходила престижные стажировки, чтобы достичь ещё больших успехов и покорить новые вершины. Раиса прерывала рассказы об успехах дочери курлыканьем: «Гришенька, Боречка, скушайте кусочек, я вам с колбаской сделала. Вкусненько, полезненько». На это Григорий и Борис воротили нос. Борис, сын Раисы, огромный увалень, обожавший Говарда Стерна, хмыкал что-то неопределённое, а муж Раисы Григорий, патологоанатом, объяснял, что колбасу на жаре есть не стоит.

Зоина мама никогда никаких бутербродов с собой не паковала, а денег на покупку еды на фестивале у них не было. И Зоя бродила, слушая урчание в животе и страдая от того, что она ужасно хотела бутерброд с этой самой колбаской, да даже и без колбаски, но попросить у Раисы стеснялась, а сама Раиса ничего ей не предлагала. Успехи гарвардской Зои раздражали и действовали как вызов. И в какой-то момент, услышав в очередной раз, что гарвардская Зоя является эталоном академических успехов, Зоя твёрдо решила переплюнуть свою ненавистную тёзку.

Она задумалась о предстоящем лете. До конца учебного года оставалось несколько недель, но она уже чувствовала свободу. Зоя подумала, что, несмотря на отъезд Андрея и их разлуку до конца августа, она обязательно проведёт это лето с толком. Она будет ходить на Флагстафф и смотреть там бесплатное кино, начнёт работать в библиотеке пажом и попробует ещё раз сходить на рейв. Или, может быть, даже несколько раз? Зоя призадумалась.

«Только надо будет как-то так сделать, чтобы Молли больше не лезла ко мне с этой дрянью», – Зое почудилось, что розовая змейка снова пытается обвиться около её шеи, и она содрогнулась.

– Зоя, Зоя! Ты меня слышишь? – спросил Андрей, пытавшийся привлечь её внимание. Зое показалось, что он её рассматривал.

– Да, – ответила Зоя. – Теперь да.

Она улыбнулась. Ей нравилось признаваться в том, что изредка её мысли уносились куда-то очень далеко и витали в совсем других измерениях.

– Ты опять о чём-то таком думала. Расскажешь мне? – Андрей посмотрел на Зою, а потом начал целовать. Целовался он страстно, и Зоя загорелась от его прикосновений.

«Неужели ещё немного, и всё случится?» – подумала она. От этой мысли ей сделалось страшно: она совсем не так представляла себе их первый раз. «Не на полянке же это произойдёт?» – подумала Зоя и замерла. Андрей тут же остановился. Теперь он гладил её лицо, приговаривая:

– Ты моя красавица, моя самая любимая, как я буду по тебе скучать.

От этого наплыва нежности Зое снова захотелось плакать. Она прижалась к Андрею всем телом, и они просидели так, пока не стемнело. Андрей хотел проводить Зою до дома, но она отказалась. Ей надо было побыть одной, чтобы всё обдумать. Она любила ездить на автобусе и быть в полном одиночестве, смотреть в окно и размышлять о жизни.

Автобус немного опоздал, и Зоя вышла на своей остановке только в половине девятого. Настроение у неё было отличное. И домой удалось вернуться пораньше, и с Андреем всё прошло самым замечательным образом. Зоя всё ещё ощущала его прикосновения и жаркий поцелуй на прощание. Вдруг она услышала крик:

– Зоя!!! Зоя!!! Ты вернулась!

Прямо на неё неслась мать, растрёпанная, в тапочках. Следом мчался отец. Зоя увидела, что на матери был неопрятный байковый халат, привезённый из Москвы, а сверху почему-то накинут плащ, хотя на улице было тепло.

– Петя! Она вернулась! – мать залилась слезами.

– Зоя! Мы так волновались. Где ты была? Мы думали, что с тобой что-то случилось! – закричал папа.

– Как ты могла? Как ты могла так с нами поступить? – запричитала мама.

– Лёля, не волнуйся, всё нормально, – успокаивал её папа, не обращая на Зою внимания. – Она ведь эгоистка, она это специально делает, чтобы поиграть на твоих нервах.

– Ах! Петя! Неужели ты прав? Но почему?

Зоя не могла сориентироваться и понять, что произошло. Она озиралась по сторонам, пытаясь выяснить, почему её возвращение вызвало такую реакцию. И почему родители бросились на остановку её встречать? Раньше они никогда так не делали. Ведь она вернулась раньше назначенного времени и когда она уходила, всё было нормально. Возгласы родителей, казалось, разбудили всю улицу. Редкие прохожие останавливались поглазеть на них. Папа взял маму за руку, и они последовали в сторону дома. Зоя осталась стоять на месте, но вдруг отец обернулся и закричал:

– Ты что??? Издеваешься? А ну, быстро домой!

– А что я такого сделала? – наконец-то обрела дар речи Зоя.