Пески Виды

Мужчина забрал у слабо запротестовавшей Ани сумку и широким шагом двинулся через пути к припаркованной за кустами старенькой «Волге». Машина эта не менялась с годами, так же как её владелец. Как будто их сохраняла какая-то магия.

Аня невольно улыбнулась неуместной мысли, аккуратно перешагивая через нагретые за день рельсы. Сзади шаркал по дорожному щебню раздражённый брат.

Загрузив сумки в обшарпанный багажник, дядя Гриша отработанным движением уютно умостился за рулём. Несмотря на свою неприязнь к поселковому жителю, Егор залез на переднее сиденье, но демонстративно уткнулся в смартфон, который с трудом ловил здесь интернет. Наушники в ушах десятиклассника довершали демонстрацию полного безразличия к окружающим.

Ане оставалось только смотреть в окно, подпрыгивая на каждой колдобине разбитой дороги. В стареньком, кустарно приделанном на панель радио играла ретропопса. Девочке нестерпимо захотелось надеть наушники с любимыми «Драконами», но тогда она точно выпадет из реальности. А возвращаться в неё после пьянящих мелодий так же тяжело, как просыпаться после короткого ночного сна. Так что лучше уж она побудет в этой тряской, пахнущей бензином вселенной, чтобы потом встретиться с бабушкой в трезвом уме.

Снаружи совсем стемнело. Сперва ещё мелькали мягко светящиеся окошки пристанционной части посёлка и редкие фонари. Потом машина выехала на просёлочную дорогу, и мимо побежали тёмные лесные дебри. С окружающей чернотой контрастировали только жёлтые круги фар на грунтовке.

Что произошло дальше, Аня поняла не сразу. Прямо на дороге в свете машины застыла выбеленная, будто восковая, фигурка небольшого зверька.

Резкий гудок разрезал тишину безлюдного места.

Зверёк не пошевелился – только смотрел на приближающуюся смерть.

Дядя Гриша завернул трёхэтажный мат и крутанул руль в самый последний момент. Аню бросило вправо, потом вжало в сиденье. Резкая волна страха прокатилась по пищеводу вверх. Девочка взвизгнула и зажмурилась. Машину несло. Ещё чуть-чуть – и она полетит кубарем. Жалобно скрипнули тормоза, в салоне запахло какой-то мерзкой гарью.

Егор, схватившийся за верхнюю ручку, коротко выругался. Машина замерла на обочине, почти в придорожных кустах. Не переставая ругаться, дядя Гриша вылез наружу. Из его длинной реплики цензурными были только слова «лиса» и «сдохнуть». Внезапно Аня почувствовала знакомый, тянущий жилы страх. Будто снова луна заливала мёртвым светом сквозь высокие стрельчатые окна ставший бесконечным коридор. Эффи? Но как?! Её не может быть в мире без магии! Её вообще нигде не может быть!

Дядя Гриша между тем встал у открытой дверцы, так никуда и не дойдя.

– Что-то сердце пошаливает, – и он кулём рухнул обратно на водительское место.

Дверь уютно хлопнула, отсекая пассажиров от прохладного вечера и неизвестности. На минуту стало темно, и Аня различила на дороге, откуда только что вылетела машина, лисий силуэт. В сумраке сверкнули гнилушками глаза, глядящие прямо на девочку. Во рту пересохло, а вот ладони стали неприятно влажными.

– Да чё там такое? – Егор включил фонарик. Отцовский подарок он всегда носил при себе. Жёлтый круг выхватил из окружающего мрака странное животное. Половина лисы была чёрной, и Аня бы не поручилась, что это шерсть. Другая отливала обычной рыжиной. Зверёк сощурил глаза, постоял ещё несколько секунд и, будто спохватившись, побежал к лесу на другую сторону дороги.

– Вашу Машу… – хрипло выдохнул дядя Гриша. – Это ж та тварь, которая у Афанасьевны кур пожрала! А я, дурак, посмеялся тогда с Пашкой, когда она сказала, что испугалась до чертей. А щас у самого сердце чуть не того… Вы как, целы? – Он оглядел своих пассажиров. Аня почувствовала, как страх утекает, словно просачиваясь через трещины в обивке салона, немного вымученно улыбнулась и кивнула.

Егор убрал фонарик и хмуро бросил:

– Давить надо было…

Аня промолчала. В иной ситуации она бы вступилась за животное, но сейчас опыт подсказывал, что причинить вред существу на дороге куда сложнее, чем думает Егор.

– Надо было, – помолчав, согласился дядя Гриша. – Тока я не обучен тварей бессловесных за здорово живёшь убивать.

Брат фыркнул и снова надел наушники.

Через десять минут и одну сигарету дядя Гриша выяснил, что в машине что-то накрылось. Поэтому пришлось вызывать подкрепление из деревни.

Затянувшееся ожидание ребята скрашивали музыкой, каждый своей. Водитель, скрытый поднятым капотом, копался с фонариком Егора во внутренностях машины. Наконец на дороге вновь появился свет небольших фар. Порыкивая и коптя, к обочине подкатил мотоцикл с коляской.

В деревню Егор и Аня въезжали уже в плотной, обволакивающей темноте. Лицо горело от встречного ветра. Усталость буквально валила с ног. И девочка с радостью обняла встревоженную бабушку, ждущую их у калитки. Брат буркнул только: «Привет, ба» и, перекинув сумку через плечо, просочился в дом.

– Ох, да что же делается-то?! – слёзно вздыхала большой грудью баба Катя. – Совсем Гриня совесть потерял! Неужто машину загодя проверить не мог? Я тут чуть умом не рехнулась! Деточка моя! – И она поцеловала Аню в макушку.

Она и раньше так делала. Теперь же Аня обогнала бабушку в росте, и та могла чмокнуть её в голову, лишь когда внучка наклонялась и обнимала её.

Говорить о странной лисе Аня не стала. Она было заикнулась, но вовремя спохватилась: незачем беспокоить бабушку ещё и аварией.

В доме всё так же вкусно пахло старой бумагой и пирогами. Аня вспомнила избушку Руты. Там царил травяной дух, но наверняка они нашли бы о чём поговорить с бабушкой Катей. Папа предлагал как-то забрать пожилую женщину в город, в более цивилизованные условия. Тем более что Святые планировали купить отдельную квартиру бабушке Томе – родители даже присмотрели подходящую в соседнем доме. Но баба Катя наотрез отказалась покидать родную деревню и оставлять могилы предков. Аня подозревала, что дело не только в этом – такая красота царила летом в Строжнах.

Окружённые лесом, сбегающие к реке поля пахли мёдом и сеном. Сиреневое небо над ними после грозы прочерчивала яркая смелая радуга. А сама Строжинка, окаймлённая кое-где песчаными отмелями, широко и спокойно разливалась в пойме. Да и знакома тут баба Катя с каждой собакой, не говоря уж о соседях.

Во время сытного ужина Егор, надувшись как сыч, сидел в телефоне, отвергая все попытки бабушки впихнуть в него ещё что-то, кроме куска пирога. После вкусной еды, умывшись на скорую руку, Аня упала на свежие простыни. Они в деревне почему-то пахли по-особому, а подушка и матрас грозили утопить в своих объятиях. К счастью, брату постелили на диване в соседней комнате, а баба Катя спала в третьей.

Сон накрыл, как дождь в летнюю грозу, – неожиданно и быстро, затопив сознание образами.

2

Дверь в другой мир

Утро пробивалось в комнату ласковым утренним солнцем сквозь ситцевые занавески. Запах пирожков с капустой наполнял рот слюной, и Аня побыстрее оделась.

Егор ещё дрых на диване, выставив из-под тонкого одеяла тощие лопатки. Ну и пусть спит, ей больше достанется. На кухне в эмалированной миске, прикрытой вафельным полотенцем, истекали тёплым ароматом пирожки. Не утерпев, Аня взяла один и съела целиком, без молока или чая. Баба Катя вышла куда-то, и делать было нечего. Подумав, девочка сгребла на тарелку ещё пирожков и пошла к себе в комнату. Забравшись с ногами на кровать, выудила зеркало из сумки, брошенной вчера у изголовья.

– Блин, ну и растрёпа! – Аня наскоро пригладила волосы, прежде чем позвать друга.

Маме вчера позвонила бабушка, Машке звонить совсем не хотелось, а с Никоновым Аня уже как-то привыкла общаться хотя бы раз в неделю. Её живо интересовало всё происходящее в мире Твилингаров, а он получал в ответ вести из дома. Хотя после весеннего разговора с Красновым бывшие одноклассники даже поссорились. Сашка считал, что Аня просто ищет себе приключений, а она праведно негодовала.

Но с тех пор они успели помириться.

– Сандер, Сандер, Сандер.

Стекло потемнело, пошло трещинками, и Аня не сразу поняла, что отражает оно потолок.

А Сашка-то где?

– Ой! – послышался вдруг звонкий девчачий голос с той стороны. – Сандер, твоё зеркало!

Аню бросило в жар, сердце зашлось в бешеном ритме. Это он там… это что у них?! Захотелось отбросить зеркало, как ядовитого паука.

Но вдруг изображение прыгнуло и показало Никонова в чёрно-фиолетовом камзоле ученика Магистериума. Бывший одноклассник держал зеркало в вытянутой руке. Чуть поодаль радостно махала рукой Тофа, тонкая и красивая, в платье цвета весеннего неба. Аня даже залюбовалась. Господи, как же хотелось уйти сейчас к ним! Смогла же она притащить сюда Вит через это малюсенькое зеркальце! Если, конечно, это был не сон.

– Привет! – криво улыбнулся Сашка. – Эт где это ты?

– Я?.. Ой! Я у бабушки в деревне.

Стало немного неловко. Где волшебный Фор с его гаванью, легендами и магией – и где бабушкина деревня. Да и ночнушка явно проигрывала нарядам друзей. Но Тофа искренне заулыбалась:

– Ой, как же интересно! Ты покажешь мне вашу деревню? Твилингары, как волнительно видеть другой мир!

– Да что там интересного-то? – буркнул, обернувшись через плечо, Сашка.

– Это тебе, может, неинтересно! – нахмурилась Тофа. – Ты оттуда родом. А я с Аней всего пару раз общалась, и мир ваш только по её комнате знаю. Аня, ведь покажешь, правда?

– Конечно, – расплылась в улыбке та. – Ой. Только не отсюда. Бабушка здесь и Егор.