Единственный

Как и вооружённые люди, окружившие посольство.

– Бессовестные, – презрительно фыркнула я в их сторону, прежде чем зайти внутрь здания.

Несмотря на ночное время суток, служащие носились по коридорам, словно происходило какое-то важное событие, не терпящее отлагательств.

– Что происходит? – поинтересовалась, встретив на лестнице одного из секретарей-стажёров.

Молодой человек в строгом костюме коротко кивнул в знак приветствия и… не ответил, виновато отвёл взгляд.

Неудивительно, что на второй этаж я понеслась, как шквальный ветер.

– Папа! – позвала, приблизившись к приоткрытой двери кабинета родителя. – Папа!

Там горел свет. Царил бумажный беспорядок. Кто-то разбросал все документы по комнате. Безлюдной. Балкон тоже был приоткрыт. Сквозняк подкидывал бумаги, придавая отсутствию хозяина особую пустоту, отражающуюся в моём сердце тихой тоской. На кожаном диванчике справа возвышалось несколько не до конца запакованных коробок. Дипломата родителя нигде не было видно. Как и телефона или других личных вещей.

– Госпожа Аида, – донеслось тихое и робкое за моей спиной.

Я обернулась. Невысокая шатенка – референт моего отца, ласково улыбнулась мне.

– Папы нет? – спросила, хотя ответ и без того был известен.

И снова этот взгляд…

Виноватый. В сторону. Куда угодно, но не на меня.

– Мне нужно с ним связаться! Вы знаете, где он? Это очень срочно! – в порыве эмоций схватила её за руку.

Она позволила. Отодвигаться не стала. Наоборот. Положила другую ладонь поверх моей. Крепко сжала.

– Госпожа Аида, ваш отец… – так и не посмотрела на меня. – Он… – секундная пауза. – Его застрелили. В двух кварталах отсюда. Сразу после того, как он покинул посольство.

Саквояж выпал из моих рук. Колени подкосились.

– Как это? – произнесла, саму себя не слыша, слишком громко заколотилось сердце, отражаясь в разуме громогласным набатом. – Нет, вы что-то путаете, – помотала головой в отрицании. – Этого не может быть. Я совсем недавно с ним разговаривала. С ним всё в порядке было. Нет. Это не он. Нет. Его с кем-то перепутали, – продолжала отрицать.

Повторяла одно и то же. Как зациклило. Даже после того, как женщина провела меня внутрь, усадила на диван, протянула стакан воды. Его я выронила.

– Нет. Папа… Он скоро вернётся. Он… Он жив! Он… его не могут застрелить, – не хотела и не собиралась верить я. – Он же посол! Уважаемый человек! Они не могут! Нельзя! Он…

– Тише, девочка, – жалостливо обронила собеседница, крепко прижимая к себе, укачивая, как маленькую, не позволяя вырваться.

А бежать отсюда очень хотелось. Туда, где обязательно должен быть мой папа. Живой. И невредимый. Ведь если это не так, тогда… А как же я? Как я без него? Нет. Ни за что. Так не может быть. Так неправильно! Он должен жить. Ведь…

– Дочь посла!!! – донеслось грозное и суровое, с улицы. – Я знаю, ты там. Ты меня слышишь, Аида?!

Голос был незнакомым. Но от этого тембра внутри будто врождённым рефлексом незримая струна натянулась, вынуждая перестать горбиться и расправить плечи. Я аккуратно отстранилась от референта отца, поднялась на ноги, вышла наружу. Незнакомцы, приехавшие на внедорожниках, никуда не делись. Их численность лишь увеличилась. А напротив балкона, где я остановилась, диагональю перегораживал дорогу ярко-синий спорткар, у капота которого стоял рослый темноволосый мужчина в самых обычных джинсах и белой футболке. Черты лица – резкие, грубые, волевые. С таким и знакомиться не надо – сразу понятно, не сахарный, сломает, не составит никакого труда. Губы сжались в тонкую линию, стоило их обладателю увидеть меня.

– Наконец, набралась смелости и перестала бегать, госпожа Аида? – ухмыльнулся издевательски… подозреваю, Амир аль-Алаби. – Или сама не поняла, как я загнал свою добычу в угол? – добавил всё так же издевательски.

Излучаемая им самоуверенность и превосходство постепенно разрушали ту нить, что позволяла мне стоять ровно. Нет. Не страшно. Но что-то внутри меня всё-таки ломалось. Вместе с его продолжением:

– Ну же, дочь посла, не стой там столбом. Некрасиво. Спускайся. Поздоровайся, как положено. Или ты совсем не хочешь ещё хоть раз увидеть своего отца? Разве он не воспитывал тебя достойно? И ты не знаешь, что такое вежливость и почтение…

Дёрнулась. Скорее инстинктивно, нежели осознанно. Да, к выходу. Но чужая твёрдая ладонь легла мне на плечо, остановила от необдуманных поступков.

– Он лжёт, девочка. Не поддавайся, – тихонько произнесла помощница моего отца. – Выйдешь, и мы не сможем тебя защитить. Там, за забором – их порядки и закон. Такие, как им удобно. Мы ничего не сможем сделать.

– Но… – горло сдавило спазмом. – Папа… Он…

– Не о нём сейчас думай, Аида, – строго пресекла мою начинающуюся истерику женщина. – Господин Демиркан никогда не простил бы меня, если бы я тебе позволила, – сжала ладонь на моём плече сильней, до боли. – Ты сказала, разговаривала с ним недавно. Что он тебе сказал?

Если бы и сумела сосредоточиться на том разговоре, возможности Амир не оставил.

– Дочь посла! Я всё ещё жду! Не испытывай моё терпение! Твоя семья дала слово моей семье, и я устал ждать, когда вы его сдержите! – заявил, гневно прищурившись.

Лично я ни о каком данном слове ничего не знала, а то, о чём поведала мне Ясмина, задачу нисколько не облегчало, так что ответное, исполненное не меньшей злости, слетело с моих губ легко:

– Да что тебе надо от меня?! Я тебя вообще не знаю, впервые вижу! И ничего моя семья вашей семье не обещала!!!

Гневно щуриться и прожигать меня ненавистью аль-Алаби не перестал. Сжал кулаки.

– Позор и бесчестье смывается лишь кровью, дочь посла, – только и сказал. – И я возьму свою плату. С тебя.

В груди похолодело. Мысли унеслись к тому, что сказала референт об отце. Перед глазами встал образ пылающего дома. Слёзы в который раз жгли лицо. Папа… Ясмина…

– Не слушай его, Аида! – встряхнула за плечо стоящая рядом, возвращая в реальность. – Ты сказала, разговаривала с недавно со своим отцом. Сосредоточься на этом, – фактически потребовала, потащив за собой обратно в папин кабинет, захлопывая балконную дверь, отрезая нас от посторонних. – Что он тебе сказал?! Ну же, девочка, вспоминай! Ты не сможешь справиться сама, одна! Что он сказал? Что ты должна сделать?

– Он сказал… – откликнулась я непослушными губами, борясь больше с наступившим хаосом в своей голове, чем осознавая происходящее. – Позвонить. Алихану.

– Хорошо, – деловито кивнула собеседница, запуская ладонь в карман своего пиджака, доставая оттуда смартфон, после чего пихнула его мне в руки. – Звони немедленно!

Я же безучастно уставилась на гаджет, хотя в свой карман тоже полезла. Достала оттуда смятую бумажку, на которой записывала под диктовку отца номер телефона.

Если и сама едва осознаю происходящее, как смогу объяснить всё это тому, о ком впервые слышу и кого совсем не знаю? Он сам едва ли подозревает о моём существовании.

– Это код какой страны, не знаете?

– Знаю. Турция.

А значит, ко всему прочему, между нами тысячи километров…

Глава 2

Алихан

За один день вся моя жизнь изменилась. Хотя утро начиналось, как самое обыденное, не предвещающее никаких особых сюрпризов. Рассвет я встретил на террасе с чашкой кофе, наблюдая за рабочими, которые заканчивали возводить свадебные шатры, оставалось отрегулировать мелкие недочёты.

– Доброе утро, брат! – подскочила младшая сестра, радостно повиснув на моём плече.