Башня континуума

– Если честно… нет, не думаю. Зато у всех есть Три-Вибоксы.

– А что это?

– Люси, согласно правилам, ты никогда не должна расспрашивать меня о жизни Вовне. Твои соплеменники могут и повесить меня за такие рассказы.

– Пожалуйста, Грегори, расскажи, пока нас никто не слышит. Хотя бы о… боксах.

– Три-Ви-боксы… ну… это вроде трехмерных говорящих картинок. Новости, музыка, сплетни, шоу, сериалы, реклама. Три-Ви каналов буквально миллионы. Как местные, так и общеимперские. Мегакорпорация «ИСТИНА инк.», например.

– А что там есть еще, Грегори? – спросила Люси с внезапным любопытством.

– Би-магистрали – поразительная штуковина, которая позволяет людям за считанные часы перемещаться из одного уголка Империи в другой. Механо – самодвижущиеся повозки. Спин-передатчики. Кофе-машины, кухонные комбайны, посудомоечные машины. Электричество. Аспирин Эймса. Погодные биокупола. Метеоспутники. Сверхскоростные экспрессы – поезда, способные развивать скорость до двух тысяч миль в час. Лучевое оружие. Плазменные бомбы. Дирижабли. Радио…

Даймс заметил, что Люси слушает внимательно, но вряд ли в полной мере понимает, о чем он толкует. Для обозначения подавляющего большинства перечисленных им понятий в своеобразном языке луддитов попросту не существовало подходящих терминов. Ему поневоле приходилось пересыпать речь выражениями на уни-глаголице и уни-гаэлике, двух основных современных наречиях Империи. Люси буквально заворожило звучание незнакомых слов. Особенно ее потрясла концепция электричества. Люси долго расспрашивала Даймса, на что это похоже, когда самой глухой ночью светло, как днем.

– Нам бы не помешало хоть немного этого твоего электричества, – сказала она Даймсу не без грусти.

– Скоро ты окажешься в мире, где электричества было хоть отбавляй, и сама поймешь, что это было не так уж восхитительно здорово. Давай поторопимся. Мы и без того выбились из графика, а Колдунья страсть как не любит опозданий.

Вскоре Люси и Даймс оказались на берегу океана и миновали рыбные фермы, где рыбаки проверяли улов в подводных клетях, прервав свое занятие, чтобы поприветствовать мэра и его юную спутницу. Хмурые зимние волны бились о берег. Лошади неслись во весь опор, пока среди снежных дюн не появился приземистый деревянный дом Колдуньи.

Невольно рисуясь перед молодой подругой, Даймс молодцевато спрыгнул с коня и помог спешиться Люси. Потом они вошли в дом. Старуха ожидала гостей в каменном подвале. После морозного дня там было нестерпимо жарко и душно, сильно пахло кисло-сладкими травами и влажной, червивой землей. В центре пылала жаровня, над которой, вороша угли, склонилась морщинистая, согбенная, дряхлая ведьма. Люси тихо вскрикнула, когда ей показалось, что в складках одеяния старухи копошатся насекомые. Даймс подбадривающе обнял девушку.

– Не беспокойся. Колдунья не причинит тебе вреда. И помни, я все время буду поблизости, Люси.

Старуха молча протянула девушке чашу, вырезанную из цельного куска оникса, с мутным бурым снадобьем, которое пахло луком и старыми носками.

– Фу! Я должна это выпить?

– Не бойся, – проговорил Даймс, – это снадобье безвредно, оно лишь пробудит в тебе генетическую память, чтобы ты могла Вспомнить.

Сам он сомневался, что дело здесь в «генетической памяти». Если таковая и существовала, Воспоминание тоже дарил Дух. Снадобье старухи лишь усиливало эффект сопричастности и реальность Воспоминания. Даймс, как и некоторые другие из Вовне, прошел через Воспоминание, а ведь в роду у него точно не могло быть истинных луддитов. Даймс родился в Промышленной Зоне Южная Венеция Техником-Координатором средне-высшего класса BAAA, как и предыдущие двадцать пять поколений его предков, Техников-Координаторов средне-высшего класса BAAA.

– Господин мэр объяснил тебе, что ты увидишь, дитя? – прошамкала Колдунья.

– Да.

– Готова?

– Да, – пролепетала Люси, чувствуя на плече ободряющую руку Грегори Даймса.

– Не бойся. Будет больно, но зрелище того стоит…

Колдунья заставила Люси присесть и выпить свое снадобье. Затем полоснула ладонь Люси острым ножом и то же самое проделала со своей ладонью. Капли их крови смешались и упали в жаровню. Старуха опять что-то забормотала, вороша угли, пока по подвалу не заклубился белый дым, который постепенно густел, становясь плотным и непроницаемым, как театральный занавес. И вдруг Люси стала падать… проваливаясь в…

* * *

ФАТАЛИЗМ

СОПРИЧАСТНОСТЬ

АНТИХАОС

Юная Люси перенеслась в тот судьбоносный отрезок времени, когда Черный Триумвират доживал последние часы. Благодаря чарам Колдуньи она оказалась в сознании Человеко-конструкта по имени К-26786. Его имя одновременно являлось номером Ворма – искусственно созданного кремниевого паразита, вживленного ему в плечо при вылуплении из Соты Детопроизводства.

Типичный неспециализированный рабочий Ч-конструкт, каким, собственно, и являлся К-26786, представлял собой чудо двух столетий генной инженерии. То есть уродливого, белого до бесцветности, будто садовый слизень, абсолютно безволосого женоподобного мужчину, неагрессивного, выхолощенного физически, умственно и эмоционально. У него отсутствовал аппендикс, ногти, большая часть зубов, подавляющая часть потовых и слезные железы. Еще у него не было языка. Возможно, чтобы К-26786 не мог все время громко кричать, ощущая, как внутри постоянно растут и развиваются информационные псевдоподии Ворма.

Будучи размерами не больше ногтя мизинца, Ворм хранил в себе абсолютно всю информацию о своем хозяине, начиная от подробнейшей информации о его ДНК и физическом состоянии, и заканчивая его желаниями, потребностями и устремлениями, заранее тщательно спланированными в Министерстве Фатализма. Ворм являлся не только хранилищем данных, но также обладал способностью напрямую связываться с Соглядатаями, роботами-надсмотрщиками, прикрепленными к каждому жилому и рабочему блоку. От Соглядатаев информация поступала в ближайший куб департамента Антихаоса. Департаменты Антихаоса поставляли данные в основной куб Министерства Антихаоса, а Министерства планет через сеть спутников и орбитальных станций передавали информацию напрямую во Дворец Сопричастности, обитель Триумвирата.

Подобная система позволяла Триумвирату каждую секунду знать, где находится и чем занимается каждый гражданин в любом уголке его колоссального государства. Часы Сопричастности, проводившиеся дважды в день, утром и вечером, позволяли Триумвирату знать, о чем он думает и что чувствует. Министерство Фатализма определяло не только дату рождения каждого гражданина, но и дату его смерти. Все было просчитано, предопределено, расписано и учтено. При всем желании утаить что-либо, куда-то ускользнуть было невозможно. Да и такого желания просто не могло возникнуть. Был ли К-26786 счастлив? Едва ли. Был ли он несчастлив? Едва ли. Ему было не с чем сравнивать. И нечего. Он был одним из сотен миллионов скромных винтиков Величайшей из Всех Машин, божественно прекрасной, стальной и хромированной Вселенской Мясорубки.

Был теплый летний вечер, солнце уже садилось, и высокое небо подернулось оранжево-малиновыми перистыми облаками. После двенадцатичасовой рабочей смены на заводе синтетических концентратов К-26786 возвращался домой. Его томило странное беспокойство. Возможно, это было мрачное предчувствие. А, возможно, его вдруг неясно заворожила красота высокого синего неба, красота, к которой Черный Триумвират не имел ни малейшего отношения. Пульс К-26786 едва заметно участился, давление чуть подскочило, и этого хватило, чтобы Ворм подал сигнал в нужную инстанцию, то есть Соглядатаю, прикрепленному к жилому блоку, где находилась камера К-26786. Соглядатай немедленно отправил запрос в департамент Антихаоса о выдаче дополнительной дозы Розовой Сомы в дополнение к той, что регулярно добавлялась его подопечным в пищу. Получив на свой запрос положительный ответ, Соглядатай принялся ожидать робота-посыльного с пакетом.

К-26786 тем временем направлялся домой, а Люси смотрела по сторонам его глазами. Перед визитом к Колдунье Даймс подробно объяснял девушке, что она увидит, и все же Люси испытывала настоящий шок.

Перед ее взором предстал невероятный многоярусный мегаполис, сплошь состоящий из соединенных между собой плавающих, летающих и парящих в воздухе разнообразных геометрических фигур. Она видела жилые и административные здания (похоже, какие-то учреждения, трудно сказать), полностью построенные из прозрачного пластика. Строения, расставленные в аккуратном шахматном порядке вдоль широких и прямых, как стрела, проспектов, напоминали аквариумы. Очень хорошо было видно, как внутри, в маленьких клетушках, копошатся (Люси не могла подобрать иного слова) Ч-конструкты. Белые, безволосые, уродливые, как слизни. И все – абсолютно голые. Детей она не увидела. Они созревали до взрослого состояния в упрятанных глубоко под землей Сотах Детопроизводства.

По улицам брели по своим делам другие белые и абсолютно голые Ч-конструкты, а кругом них юрко шныряли серебристые членистоногие механизмы, убирая мусор и натирая до зеркального блеска мраморные плиты мостовых и тротуаров. Еще Люси увидела парящие в воздухе и лениво вращающиеся вокруг своей оси большие кристаллы неправильной формы, мерцающие изнутри мириадами ярких морозных искр. Кристаллы не отбрасывали тени, и К-26786 безразлично прошел сквозь один из них насквозь. Когда солнце закатилось за горизонт, Люси поняла прозаическое предназначение таинственных кристаллов – они служили светильниками, разгоняющими мрак ночи.

Но многим другим вещам она не могла найти ни малейшего объяснения и не видела в них ни малейшего смысла. Выбежавшая из-за угла пластикового здания собака, с виду обычная дворняжка, но восьмипалая – откуда здесь взялась собака? Бронзовые кубы на постаментах – памятники? Но, если и так, то кому или чему? Почудилось ли, или она впрямь увидела вынырнувшие из-под мраморных плит сегментированные стальные щупальца, схватившие и уволокшие под землю десяток бредущих домой бессмысленных белых созданий? А что за громадные чаны, полные зеленой жидкости, взобравшись на края которых механические пауки помешивали содержимое чем-то вроде огромных половников? А вот мимо пронеслась стайка стальных стрекоз, сверкая в лучах закатного солнца ажурными крылышками тончайшей работы – куда они торопились? Чем были на самом деле?

У дверей здания, где жил К-26786, его уже встречал Автономный Соглядатай. Механическая ладонь разжалась, протягивая жильцу две розовые капсулы. К-26786 молча проглотил их, потом вошел в здание, зашел в подъемное устройство и поднялся наверх, в свой жилой отсек.

Его частное пространство представляло крошечную пластиковую клетушку, где размещалось нечто вроде кухни, кровать, душ и Кабина Сопричастности. К его приходу печь уже разогрела незатейливый ужин – синтетическую рыбу с синтетическим зеленым горошком и ореховые оладьи. В то же время приступили к ужину и все прочие обитатели жилого блока. Ужасающая синхронность их движений потрясала воображение. Трапеза отняла у К-26786 ровно пятнадцать минут. Он ел, очень тщательно пережевывая пищу пеньками зубов, но абсолютно не чувствуя вкуса – ведь вместо языка у него был короткий обрубок. Закончив, он выбросил пластиковую тарелку в пластиковую мусорную корзину. В следующую секунду завыли сирены, возвещая наступление часа Сопричастности.

Как и тысячи раз прежде, К-26786 вошел в кабину Сопричастности, воткнул вилку кабеля Сопричастности в разъем за ухом, закрыл глаза и погрузился в объятия Сопричаствующей Машины.

Вместе со своим безмолвным визави, тенью присутствуя на краю его сознания, Люси пережила невероятное блаженство. То было ощущение не только физическое, но и духовное, затронувшее каждую клеточку ее фантомного тела и мозга, каждый мельчайший нерв. Любовь, доверие, тепло, комфорт, сытость, безопасность, удовлетворение. Растянутый во времени красочный взрыв невыразимого удовольствия, всеобъемлющего, поразительного по интенсивности и глубине. К-26786 беззвучно застонал. Люси смущенно поняла, что, должно быть, он испытал оргазм. По мере того, как сеанс Сопричастности подходил к концу, восторг постепенно сменялся тихим, сладостным удовлетворением и сонливостью…

В этот миг боевой крейсер «Карающий» под предводительством Джека Ланкастера сбросил на Дворец Сопричастности многотонные ядерные боеголовки.

Вожди Освобождения прекрасно представляли чудовищные последствия этого шага – но иного выбора не было. В момент Сопричастности Триумвират представлял наиболее уязвимую мишень. В течение пятнадцати минут стандартного сеанса Сопричастности девяносто три процента его гибельной мощи было распределено через мириады щупалец Сопричаствующей Машины. Этих минут объединенным армадам кораблей Свободного Мира хватило, чтобы уничтожить заслон боевых модулей Триумвирата на орбите планеты, взорвать купол силовых полей, защищающих Дворец Сопричастности, и сбросить бомбы.

Корчась и заживо сгорая в адских муках разрушения, Триумвират распространил свою агонию на миллионы подданных через кабели Сопричастности и Вормы. Но его агония, распыленная на мириады частиц, немедленно возвращалась обратно через кабели и чипы, умножаясь и возрастая в геометрической прогрессии… пока не наступил коллапс.

В реальном времени процесс гибели Триумвирата едва ли занял несколько миллисекунд, но Люси показалось, будто минула вечность. Боль, которую она испытала, была столь же сверхъестественна, как прежде была упоительна непредставима нежность Сопричаствующей Машины. Даже в обличье бесплотного духа Люси пыталась кричать, пыталась выбраться из капкана нескончаемой пытки. Ее глаза выжгли серной кислотой, ее поджаривали заживо, ее раздробили в кровавое месиво, ее мозг взорвался ошметками серого мяса, ее оголенные нервы сгорели в пламени чистого электричества. Она оглохла, ослепла, онемела, лишилась рассудка, памяти, чувств…

Но и это закончилось.

Пришла тьма, а вместе с тьмой пришла тишина.

Длительное время спустя, может быть, прошли целые часы, К-26786, двигаясь абсолютно машинально, с усилием выдернул изломанными судорогой, непослушными пальцами кабель из разъема над ухом. Какое-то время он стоял, покачиваясь из стороны в сторону, и в голове его звучала, угасая, прощальная мелодия Финальной Сопричастности.

Потом, по-прежнему нетвердо держась на ногах, К-26786 покинул Кабину Сопричастности и вышел из своей пластиковой клетушки. Он не представлял, куда идти, главным сейчас было – предпринять хоть что-то, двигаться. Разум его впал в спячку, в дело вступили первобытные рефлексы, запрятанные так глубоко, что туда не смог добраться Черный Триумвират.

Сквозь прозрачные стены, и полы, и потолки, и повсюду, повсюду… К-26786 мог видеть своих сограждан. Почти все умерли в первые мгновения Фатальной Сопричастности от болевого шока. Немногие выжившие обезумели и корчились в судорогах, навечно привязанные пуповинами кабелей Сопричастности к своему павшему тирану. К-26786 видел их безумные, искаженные страданием лица сквозь футы пластика под ногами и, запрокинув голову, увидел то же – агонию и безумие. Главная, если не единственная причина, по которой К-26876 – одному из немногих – удалось пережить взрыв чудовищной боли Фатальной Сопричастности заключалась именно в том, что по счастливой случайности он предварительно принял сильнейший транквилизатор, многократно смягчивший боль.

Подъемник не работал, и ему пришлось спускаться по прозрачной пластиковой лестнице. Запах стоял кошмарный. Густо пахло потом, кровью, испражнениями, смертью. Страх все сильней завладевал К-26786. Выйдя на улицу, возле входа в дом он увидел опрокинутого, лежащего недвижно на спине, как дохлое животное, Автономного Соглядатая.