Дары и гнев Ледяного короля

– Псти-и-и… да что с тобой?! – Мэк попытался отпихнуть кота, но тот вцепился когтями в куртку. Перед самым лицом мальчика, близко-близко, оказались огромные синие, очень разумные глаза. В воздухе раздался странный нарастающий свист, затем – удар, треск, а потом грянул взрыв, и собор превратился в столб огня и черного дыма.

Взрыв был такой силы, что Мэка подкинуло на земле. Уши тут же заложило, и под страшный грохот хлынул дождь горящих обломков, камней, кирпичей, осколков стекла и кусков тел. Кот вдавил мальчика в утоптанный снег, пронзительно взмяучил и прижался к Мэку всем телом. Обломки и осколки вспарывали снег вокруг, но ни один не упал ближе чем на фут.

Едва Мэдиан немного опомнился и даже попытался приподняться на локте, как ночь снова прорезал громкий свист и улицу вновь встряхнуло сразу от двух взрывов, уничтоживших еще два дома. Мэк в ужасе зажал уши, чтобы не слышать грохота и отчаянных криков, зажмурился, чтобы не видеть, как взлетают к темному небу фонтаны осколков, съежился под тяжестью кота.

«Нет-нет-нет! Не хочу! Не надо, пожалуйста!»

Мальчик задохнулся; горло сдавило так, что дышать стало больно, нос наполнился удушливым запахом гари и дыма. Мэк дернулся, услышав новый взрыв, и цепочка с крестиком вдруг захлестнула его шею, как удавка. Мальчик заскреб руками по горлу, нашарил цепочку, оттянул и случайно открыл глаза.

Перед ним пылали остатки собора – вместе со всеми, кто еще оставался внутри, кто еще выжил после взрыва. Тени, как бесы в аду, метались в пламени, и над улицей плыл жуткий многоголосый крик. Несколько человек ползли по снегу, оставляя за собой темный след.

«И это ваша Божья помощь? – пронеслось в голове Мэка. – Ваша защита, о которой вы так молили Его?!»

Он стиснул крестик в кулаке и рванул цепочку, лопнув, она больно хлестнула его по шее, и Мэк отшвырнул ее прочь вместе с крестом. Кот вдруг спрыгнул с груди мальчика, за секунду вырос до размеров быка и издал громкий, торжествующий, рокочущий рык. Мэдиан отпрянул от гигантского зверя и сжался в комок. Над ним поднялась огромная когтистая лапа, схватила и притянула под бок к коту.

«Залезай», – отчетливо прозвучало в голове Мэка. Чуть дальше, ниже по улице опять раздался свист, грохот и полыхнуло зарево пожара. Мэдиан вцепился в шерсть кота, вскарабкался к нему на спину, поближе к шее, и зарылся в густую гриву. Кот развернулся и длинными, стелющимися прыжками помчался прочь от горящего храма.

Тихие любимые улочки Блэкуита превратились в ад. Непрерывный свист в небе, взрывы, от которых все переворачивалось в голове, люди, которых на бегу настигала смерть, огонь, брызги снега, земли и осколков, жгучий запах горелого, истошные вопли, едкий, забивающий нос дым – все слилось перед Мэдианом в ночной кошмар.

Люди выбегали из домов, неслись по улицам, кричали, метались, плакали, топтали поскользнувшихся и упавших, а сверху сыпали и сыпали снаряды. Некоторые рвались прямо в воздухе, расцвечивая город последним фейерверком. Весь мир, который Мэк знал, рушился вокруг него, рассыпаясь дымящимися осколками.

– Папа! – отчаянно закричал Мэк, сам не зная, почему зовет его. – Папа, забери меня, мне страшно! Папа, где ты?!

Он только краем глаза видел вылетающих из окон горящих людей, страшно кричавшую женщину в окровавленном кринолине, пламя, толпу, которая беспорядочно кидалась во все стороны одновременно, горящие и падающие, такие красивые деревья. Он уткнулся лицом в черную кошачью шерсть и зарыдал.

Мэк не понял, когда они вырвались из Блэкуита, оставив позади огонь, крики и взрывы. Городские предместья промелькнули как сон, и вскоре перед котом и мальчиком расстелились пологие белые холмы, за которыми блеснул тонкий темно-синий хрупкий озерный лед, чуть припорошенный пушистым снегом.

Кот домчался до невысокого берега, остановился и вдруг стряхнул мальчика со своей спины. Мэк кубарем покатился по снегу и остановился, едва не свалившись с берега на лед.

«Иди», – раздалось в голове Мэдиана. Кот пристально смотрел ему в лицо нереально синими глазами.

– К-к-куда? – пролепетал мальчик. Кот указал лапой на озеро. Вдали виднелся еле различимый белый огонек – или это иллюзия из-за темноты, снега и льда…

– Нет! – выдохнул Мэк. Кот взял его зубами за шкирку, как котенка, и перенес с вершины берега на пологий склон.

«Иди».

– Но там темно, холодно и никого нет!

Кот молча склонил голову набок. Позади него мальчик увидел поднимающееся к небу багровое зарево – и вдруг понял, что дядя Джек и тетушка Пэтси все еще там! В городе! Посреди этого кошмара!

– Тетя Пэтси! Дядя Джек! – выдохнул Мэк. Дыхание поднялось густым облачком и осело на лапах кота. Мальчик отчаянно вцепился в его шерсть. – Помоги им! Спаси их! Пожалуйста! Я сделаю все что хочешь, пойду куда хочешь, только спаси! Ты же можешь!

Кот посмотрел на него сверху вниз и задумчиво мигнул.

– Пожалуйста! – взмолился Мэк. – Я пойду на озеро, только найди их, скорее! Может, они… они уже…

«Хорошо», – сказал кот.

– Спасибо, – прошептал мальчик и сполз с берега на озерный лед. – Куда мне надо идти?

Кот снова указал лапой на середину озера, развернулся, махнул хвостом и одним могучим прыжком скрылся в темноте. Мэдиан шмыгнул носом, вытер его рукавом и, поскальзываясь, побрел вперед, к бледному огоньку далеко-далеко в середине Уира.

Лед был похож на стекло – темный от виднеющейся под ним воды, похрустывающий под ногами. Середина озера Уир, которое горожане иногда называли «наше море», не замерзала никогда – по крайней мере, так говорили на уроках в школе. Мэдиан шел по льду, гадая, что же будет делать, когда лед закончится и перед мальчиком расстелется водная гладь самого большого озера на острове.

Задул холодный ветер. Мальчик плотнее завернулся в куртку, натянул на голову шарф, невольно ускорил шаг, пытаясь согреться и уйти от порывов ветра. Вдали раздался грохот, и Мэк, подскочив от ужаса, побежал – вперед, к сердцу Уира.

Мэдиан промчался по льду несколько десятков ярдов, и наконец прозрачное морозное стекло проломилось у него под ногами. Жгучая холодная вода накрыла его с головой. Мальчишка забарахтался, забился, но жидкий лед мигом заполз в рукава, в ботинки, сунул холодные пальцы под шарф, впился острыми иглами в тело, залился в рот, в уши, в нос. Мэк стал захлебываться, окаменевшая одежда тянула его на дно, однако он боролся и трепыхался, пока все тело не сковало от боли. Руки и ноги онемели, вода захлестнула лицо, и мальчик стал медленно падать вниз. Легкие раздирало, но он еще видел, как по тонкому льду над ним легким галопом мчится белый конь с развевающимися на ветру гривой и хвостом, со всадником на спине. Конь перемахнул полынью, остановился, и всадник спрыгнул на лед.

«Мэкки! Мой Мэкки Огонек!»

Незнакомец опустился на колени над полыньей, и вокруг расстелился длинный плащ из снега и льда. Всадник опустил руки в воду, и Мэдиана потащило вверх, выше и выше, пока он не коснулся холодной ладони всадника.

«О, Мэкки, наконец-то!»

Мэдиан не мог различить его лица – как в тумане, он видел длинные черные волосы, черную бородку и усы, неожиданно яркие глаза цвета малахита, но лицо… лицо не разглядеть, как бы Мэк ни напрягал зрение.

«Вернись ко мне, мой Огонек, – прошептал мягкий глубокий голос будто прямо в сердце мальчика. – Вернись ко мне, прошу!»

«Папа?» – неуверенно подумал Мэк, сжимая ледяную ладонь.

«Сынок, – отозвался всадник. – Останься со мной, пожалуйста!»

В памяти Мэка на миг появились тетя Пэтси, и дядя Джек, и дом, и цветные дорожки в парке, и сладкие леденцы, которые ему покупала тетя Пэтси на сдачу, но все тут же исчезло. Весь мир, который он знал, сгорел за одну ночь, и Мэку некуда было возвращаться.

«Папа, – позвал он. – Это ты, папа? Забери меня, мне так холодно здесь, пожалуйста!»

«Конечно, сынок. Ты хочешь остаться со мной?»

«…да».

Озеро вокруг взбурлило и вытолкнуло Мэка из полыньи в руки всадника. Тот схватил мальчика, согнул через колено и надавил ему на спину. Вода хлынула изо рта и носа Мэка, мальчишка чуть не захлебнулся и зашелся в отчаянном кашле.

– Тише, Мэкки, тише, – шепнул отец. – Все хорошо.

Мэдиан наконец увидел его лицо – бледное, словно снег, красивое, строгое и печальное. В ответ на взгляд мальчика всадник улыбнулся, подхватил его на руки и прижал к груди. Длинные черные волосы обвились вокруг Мэка, словно кокон. Парнишка жадно прижался к мужчине, согреваясь в его тепле, и его руки теперь тоже были теплыми, хотя Мэк мог поклясться, что всего минуту назад…

Отец укутал его с головы до ног в свой плащ, изнутри подбитый длинным белым мехом. Мальчик зарылся в него по самые уши. Дрожь прошла, холод исчез, стало так хорошо, будто Мэк уснул около печки, под пуховым одеялом.

– Мэкки, мой Мэкки, наконец-то! – Мужчина поднялся, крепко сжимая мальчика в объятиях. Громко заржал конь, вокруг торжествующе взвыла вьюга. – Мой, только мой! Наконец-то я пришел к тебе, вернул тебя, Огонек!

– Папа? – полувопросительно, полусонно прошептал Мэк.

– Спи, Огонек. Путь у нас неблизкий.

Но Мэк не мог спать, пока не выяснит самый важный вопрос. Стряхнув сладкую дрему, он уперся рукой в плечо отца и спросил с затаенной обидой, которая зрела в нем столько лет:

– Почему ты раньше не пришел за мной?