Когда магия покидает мир

– Ты же не знаешь ничего. Да ты и не можешь знать. И никто не знает. А наш Корвинус совсем не тот, за кого себя выдаёт. Если б ты только знал, Мэйвин… Он же маг! Я такого мощного ни разу ещё не видел…

– Маг? – Мэйвин с улыбкой сомнения покачал головой. – Если он маг, зачем тогда объявлять охоту на других магов? Казнить их, как колдунов и еретиков? Он же сам больше любого из нас рискует. Епископ Крисби, говорят, не хуже всякого Обращённого чувствует силу. А с ним они чуть ли не каждый день встречаются. Нет, Ангус, – Мэйвин головой покачал вправо-влево, выпрямляясь на ногах, – ты, явно, что-то не то говоришь. Не может Корвинус быть Обращённым…

– Это ты не знаешь! Он сильный, он очень сильный. Он метаморфозом делает из себя простого смертного. Его силу тогда почти невозможно ощутить… Пока он защищён магией. А сейчас он, наверное, ещё сильнее стал. С тех пор, как я видел его в последний раз…

Знаешь, почему в последнее время магов казнят только в Столице? Их со всего королевства туда свозят… Потому что Корвинус научился их силу и – главное! – их знания себе забирать. А они после всего на костёр… Тихие и смирненькие. А им больше ничего и не остаётся!

– Такого быть не может… – прошептал Мэйвин в тихом изумлении и ужасе. – Это неправда всё… Не может быть правдой…

– Правда, Мэйвин! Я сам не раз на всех этих казнях присутствовал. Пока он на меня не вышел… – Ангус усмехнулся с горечью. – Я еле-еле сбежать успел, последние силы на покров незримости потратил. Не знаю, может, меня уже по всему королевству ищут… Я ж его убить хотел в тот последний раз. Хотел, да не получилось. А теперь мне силу восстановить как-то надо. Я ещё буду пробовать. Ещё и ещё! Пока не убью. Или он – меня…

Мэйвин громко хмыкнул, постоял, приглаживая бороду с предельно задумчивым видом.

– И как же ты так с ним сошёлся? С таким опасным?

– Я-то? – Ангус коротко хохотнул, задумался. – А что мне оставалось? Ты же и сам в курсе, после смерти Зарика меня приговорили к изгнанию. А магу трудно одному, без своих. Ученика нет, семьи тоже быть не может. Что было делать?

Мы давно с ним сошлись, ещё когда он княжичем был в Даремских землях. Сам знаешь, как это бывает. Сила тянет друг к другу себе подобных. А он тогда не так осторожничал, в то время Обращённым ещё никакое сожжение не грозило.

А когда сестра его Альма невестой к нам отправилась, то и я вслед за Корвинусом обратно в королевство вернулся. Но, понятное дело, теперь уже в другом статусе. Мы с молодым князем, вроде как, друзьями стали… Жил при нём во дворце, в Столице нашей, на положении придворного мага и советника.

– Тогда ты и принцессу нашу… нашу Жастин…

– Ну, зачем же так сразу? – Ангус снова рассмеялся, даже чуть голову назад откинул; чёрные волосы вольной гривой на плечах качнулись. – Когда мы только приехали, она была ещё совсем девчонка… дочка короля Лайнела от первого брака… Это ж почти за три года до переворота дворцового было. Сколько ей было-то тогда в то время? Лет тринадцать-четырнадцать? Да, где-то около того…

Знаешь и сам, женщины ко мне всегда сами липли. На одну так, бывало, взглянешь – и всё, хоть куда следом идти готова. А принцесса – нет. Не из таких оказалась…

Ангус задумался, вспоминая, поскрёб подбородок. То, что было потом, ему не очень-то хотелось ни рассказывать, ни вспоминать. Тут нечем было хвалиться. Но Мэйвин ждал, ждал, глядя на своего бывшего ученика чуть сбоку, через бровь.

– Ну, и тебя это, конечно же, задевало? – сам спросил, не давая Ангусу отгородиться угрюмым молчанием.

– Да. Можно сказать и так… Она меня избегала. Избегала упорно. У неё, конечно, уже был жених… Этот герцог Эймар… Их ещё детьми просватали. Но вообще-то дело-то как раз не в этом. Не в женихе и не в её равнодушии… Просто у Жастин тоже была нераскрытая сила, не особо-то и большая, как, впрочем, и бывает обычно у женщин. Но ещё и эта способность… умение привлекать к себе мужчин. Мимо такой не пройдёшь. Прямо тянет к себе магнитом…

Да что я тебе рассказываю? Ты же видел её. Сам понимаешь, о чём я.

– Нет, не понимаю. Я видел Жастин не в лучший час её жизни. Она, как бродяжка, побиралась по всему королевству. Никто из окружения бывшего короля не помог ей. Возможно, она и сама не решилась попросить помощи, а, может быть, все боялись помогать дочери казнённого правителя? И никакие эти её способности не помогли ей.

То, что ты отпустил её, ничего не изменило. Ты не убил её сам, своими руками, но кто ещё знает, что было бы для неё лучше. Голодать и попрошайничать или сразу умереть?

Чем ты думал, Ангус? Пустил скитаться по дорогам девчонку-неумеху? Да ещё и с животом? Как она, дочь короля, должна была прожить? На что? Ни опыта! Ни ремесла! Ни мужчины-защитника рядом! Одна дорога – телом торговать, да и то: живот – помеха.

– Я как-то не думал обо всём этом, – неохотно признался Ангус, поразмыслив над словами Мэйвина. – Мы договаривались встретиться в таверне за городом, на тракте… Но она так и не появилась… Не знаю, что могло с ней случиться в дороге… Когда она уезжала, с ней была девушка-служанка, две лошади с одеждой и кое-какой провизией. Я отдал ей все свои накопления… Правда, денег я никогда не держал много, но добраться ей бы хватило. У неё же были какие-то дальние родственники по матери. Где-то в предместье Сольделла. Кажется, двоюродная тётка с семьёй, какие-то богатые торговцы… Я не знаю точно!

– Вот именно, не знаешь. Да и какой смысл, про всё это сейчас говорить? Всё равно назад не воротишь, иначе не переделаешь. Теперь хоть сына бы её уберечь. – И Мэйвин снова склонился над Эйнардом. Ещё на раз проверил повязку на месте пореза. Наложил наспех, но руки своё дело знают: бинт не сбился никуда, и узел получился достаточно крепким.

А вот что с головой делать? После удара об острый край могильной плиты остался хоть и не страшный с виду, но довольно глубокий порез. Вроде бы, ничего серьёзного, но Мэйвина настораживало такое долгое беспамятство мальчика. Как долго ещё оно продлится? И как ему сейчас поможешь? Пока он не очнётся и не расскажет сам о своём самочувствии, о серьёзности травмы можно только гадать. Дай Бог, чтоб всё обошлось лишь сотрясением мозга.

– И что ты собираешься с ним делать? – спросил Ангус, со своего места наблюдая за движениями Мэйвина. – Наследником трона его считаешь? Если Корвинус узнает, он убьёт его. Найдёт и убьёт! И тебя вместе с ним заодно…

– А как он узнает? – Улыбнулся простодушно Мэйвин. – Я не собираюсь никому ничего рассказывать. И объявлять на всё королевство…

– Так и так Корвинус узнает. Он может как-то, я не знаю, как. Но он видит и знает всё, что происходит и даже будет происходить. Даже про чужие земли далеко отсюда.

Не хотел бы я быть рядом с тобой и твоим пацаном, когда Корвинус узнает, что есть ещё кто-то, кто смеет претендовать на трон.

– В нашем положении только претендовать, – усмехнулся Мэйвин, поправляя плащ, укутывающий Эйнарда. – Я – маг, а не авантюрист. Я даже не знаю, с чего начинают делать перевороты и как свергают законных правителей. Вот у тебя, Ангус, надо полагать, кое-какой опыт имеется. Может быть, ты примкнёшь к нашему отряду?

Это было не предложение, это была открытая насмешка, но Ангус сделал вид, что ничего не понял.

– Ты и сам отлично знаешь, мне привычнее одному. Да и против Корвинуса идти с такими силами? – Ангус головой покачал с сомнением. – Я не сумасшедший! Мне проще одному всё сделать, а не таскаться со стариком и сопливым мальчишкой.

– Ну, что ж, дело твоё. – Мэйвин не стал уговаривать и убеждать, принял отказ легко, и это невольно задело Ангуса.

Он и сам не понял, почему. С чего бы это? Казалось бы, зачем эти лишние проблемы? Маг-старик и необращённый мальчишка.

Но это не просто мальчишка, он – твой сын. В нём теперь добрых две трети твоей – твоей! – силы. И ещё он, как говорится, плоть твоя и кровь. По праву отцовства ты хотя бы в принятии решения должен участвовать, а не быть в стороне от всех дел.

– А тебе самому зачем это всё? – Ангус с подозрительным прищуром смерил своего бывшего учителя взглядом. – Мальчика этого воспитывать взялся? Корону ему вернуть хочешь? Шеей своей рисковать за ради него? Тоже власти захотелось? Мало тебе силы мага, советником или регентом при короле новом захотелось стать?

– Зачем ты так сразу? – Мэйвин даже обиделся. – Я и не думал никогда. Какая тут корона? Где уж нам в короли-то? – Заботливым движением волосы со лба Эйнарда убрал.

Ангус брови свёл к переносице и губы поджал. Ревность тревожной иголочкой сердце кольнула. Не смеет Мэйвин брать себе другого ученика! Не было у него других и не будет. Пусть решению своего любимого Магического Совета подчиняется, коли в своё время против него выступить не решился.

– Вот Кревис, тот верил… – немного помолчав, добавил со вздохом Мэйвин.

– Ну и где он теперь, твой Кревис? Повесили его, да и всё! – Не выдержал Ангус, не справился-таки со своим раздражением. – Ты тоже так хочешь? Пожалуйста! Но мальчишка тогда со мной останется. Я сам проведу обращение…

– Ну, уж нет! – Мэйвин на коленях привстал, брови седые нахмурил сердито. – Может, ты ему и отец, не буду спорить, но наставником ты ему никогда не будешь. Не позволю!

– А тебе самому всё равно нельзя, – ехидно ухмыляясь, заметил Ангус. – Кому-то другому так и так придётся проводить обращение. Мне, конечно, тоже запретили, – вздохнув с напускным сожалением, Ангус принялся разглядывать ногти на пальцах, – но запреты Совета магов, сам знаешь, для меня, – хмыкнул громко, – пустой звук. Я без них и их помощи все эти годы справлялся.

– Ты будешь последним, кому я позволю быть его наставником. Пусть лучше он просто человеком останется.

– Да ладно тебе. Чего уж там? – уступил Ангус со смехом. Посидел в молчании, глядя на носки своих сапог, переложил ногу на ногу: кожа громко скрипнула при этом движении. – Твои знания и опыт когда-то стали моими. Сейчас я поделюсь ими со своим сыном. Это будет почти то же самое, как если б ты обратил его сам… Разницы почти никакой не будет!

– Нет! – крикнул Мэйвин. Он смотрел на Ангуса, а сам держал мальчика за руку; почувствовав, как тот вздрогнул вдруг всем телом от его громкого голоса, опустил взгляд.

Эйнард лежал с открытыми глазами, моргал медленно, будто никак не мог сообразить, где он, и что он здесь делает.

– Эйн, слава Всевышнему! Ну, как ты, а? Голова болит, наверно, да?

Склонился над ним, радостно смеясь, а сам подумал со страхом: «Давно ли он в сознании? Как много слышал? Всё ли знает теперь?»

Опять будет целая гора вопросов. И выкручивайся, как хочешь.

А может, не мучиться и сказать всю правду? Пусть знает о себе всё. Он уже достаточно взрослый, чтоб самостоятельно принимать решения.

Ч А С Т Ь 2