Берг

– Тебе нужна тёплая одежда и обувь.

– Я хочу домой…

– Я – тоже хочу и приложу все усилия, чтобы добраться до него быстрее, и ты мне не помешаешь. Можешь забыть пока о своём отце, замке, слугах, кто ты вообще такая… Многое придётся делать самой… Понятно?

Она в ответ лишь отвела глаза. Пальцы её рук дрожали, может быть, от пережитой истерики, а может быть, и от холода.

Вернулся Корвин, заметил, что хлеб так и лежит, сам разломал его на две части, свою съел и начал копаться в камине железной кочергой.

– Я же говорил, снег будет…

– Никто и не спорил, тебе виднее…

Алдор разделил свой кусок хлеба на две части, одну протянул дочери графа. Та посмотрела снизу с удивлением, быстро глянула в спину Корвина, будто опасаясь, но хлеб взяла. Конечно, голод не тётка, пирога не подаст.

– Нам надо найти тёплую одежду для неё, – заговорил Алдор, и Корвин глянул через плечо. – У неё даже обуви нет, по снегу босиком ходила…

Корвин усмехнулся, передёрнув лопатками.

– Я не пойму что–то, где ты её взял, в кровати, что ли? Может, ты комнаты перепутал? Вместо графа попал в спальню к его дочери?

– О чём говоришь? Ну, тебя! Она просто не вовремя зашла пожелать спокойной ночи папочке… А обувь где–то потеряла по дороге…

– Ну-ну… – Корвин помолчал, потом добавил: – Надо найти ей крестьянскую одежду, но в деревню сейчас не сунешься… Надо обшарить всё здесь, может, что-нибудь есть… хоть мужское…

– У меня где–то в сумке есть чистая рубашка, – вспомнил Алдор, начал искать.

– Я гляну в других комнатах, кто–то же здесь жил, может, что и осталось.

Корвин ушёл искать по смежным комнатам. Алдор нашёл рубашку. Конечно, она будет большая ей, и рукава длинные, но она, по крайней мере, сухая. Девчонка сидела безучастная на вид, неторопливо заплетала спутанные волосы, встретив прямой взгляд Алдора, запахнула на себе полы верхнего плаща, прячась под него.

– Вот, нашёл, переоденься… – Алдор протянул ей рубашку. Девчонка чуть отодвинулась.

– Я не буду… в мужское…

– Она чистая, я не носил её, ну, потёрлась немного в сумке, и всё…

– Не буду… – Подняла упрямые глаза.

– В мокром лучше? – Промолчала, опуская взгляд. – Тебя силой вытряхнуть из твоей ночнушки? – Алдор разозлился на это упрямство.

И девчонка поспешно взяла рубашку из его рук. Только оглянувшись, Алдор понял, почему она это сделала: пришёл Корвин. Тащил в руках целую охапку разномастной одежды.

– Всё, что нашёл… Что–то ветхое, что–то ничего, в сундуке нашёл вот… неплохой… – Из кучи одежды, брошенной на пол, вытащил мужской камзол с вышивкой и пуговицами. – Приличный… Может, немного великоват будет… – Кинул его девчонке без вопросов. – А из вот этого выбери сама. – Отбросил в сторону двое ветхих брюк-бриджей, пахнущих плесенью и слежалыми вещами. – Надо найти какую-нибудь обувь…

Алдор смотрел дочери графа в лицо, реакция её была однозначной, скривившись, как от невыносимой боли, та смотрела на все эти вещи и, казалось, вот–вот расплачется от отчаяния. Но не сказала и слова против. Молчала, глядя на всё это.

– Переодевайся! – приказал Корвин.

– Я… Я не хочу в мужское… – Это была только слабая попытка сопротивления, перемешанная со страхом.

– Ничего страшного. Будет возможность, найдём женское, но не сегодня… – Корвин на удивление оставался спокойным.

А Вэллия эта вдруг расплакалась, опустив голову, расплакалась тихо, без рыданий и истерики, так, как плачут от настоящей боли одиночества и невыносимой тоски. Она понимала, что слушать её никто не будет, что её желания или нежелания никого не интересуют. И поэтому плакала.

– Прекрати это… – Корвин повысил голос и отвернулся, давая понять, что всё – уже решённый вопрос. Её отчаяние можно понять, заставить девушку надеть на себя мужскую одежду? Конечно… Простолюдинку-то не заставишь, а эту…

Она продолжала плакать, но на неё никто не обращал внимания. Корвин рассудительно объяснял:

– Сейчас, пока есть время, не мешало бы выспаться, меньше будет хотеться есть, да и когда в другой раз удастся ещё? Надо следить за окнами, мало ли что, чтоб никто не нагрянул, и не взяли нас спящими… И её надо контролировать… – Указал глазами на девчонку за спиной.

– Давай, я первым покараулю, а ты ложись… – предложил Алдор. – Пока светло, поищу какую-нибудь обувь…

– Ладно, – Корвин легко согласился, а через время Алдор вернулся к девчонке.

Та всё также сидела на стуле, опустив голову, старалась никого не замечать. Все вещи лежали грудой на полу, нетронутые. Алдор не стал ничего говорить ей, так и так она никуда не денется.

– Не стоит сушить на себе мокрую одежду. – Голос Алдора прозвучал примирительно, без злости или резкости, но ответ получил совсем не такой.

– Какое вам дело?

Она глядела исподлобья, не скрывая злости. На Корвина она, наверное, глядела бы по-другому.

– Я не хочу, чтобы ты заболела… – Голос его был негромким, но твёрдым, настойчивым.

– Вы хотели убить моего отца, да? – Она перевела разговор на другую тему, заговорила о том, что её волновало вот уже сколько времени.

– Хотели, – согласился Алдор.

– Почему? За что? Что он вам сделал?

Алдор немного помолчал, не зная, как сказать всё, что он мог бы и хотел бы сказать о графе Вольдейне.

– Твой отец – жестокий подлец, если ты этого не знала. Он давно заслуживает смерти.

– Неправда! Мой отец не такой, вы, наверное, что-то путаете. Мой отец всегда был хорошим человеком, хорошим отцом… Я люблю его…

– Прекрасно! – Алдор развёл руками. – Я и не прошу тебя ненавидеть своего отца. Может быть, у тебя и нет для этого причин – у меня их полно, и я сейчас не собираюсь обсуждать их с тобой. Понятно?

– Вы просто выполняете приказ графа Лионского, так? Я же знаю, что они с отцом ненавидят друг друга, что всё идёт к войне… Поэтому вы…

Алдор перебил её нетерпеливо:

– При чём тут граф Лион? Не говори о том, чего не знаешь. У меня у самого масса причин желать смерти твоему отцу…

– Может быть, он смог бы договориться с вами. Вы простили бы его, вернули бы меня…

Алдор не дал ей договорить, снова перебив: