Берг

– В Альд, у нас там отец старый… Вот проведаем его и обратно… Ненадолго… Дольше дорога обойдётся.

– Брата-то больного надо было дома оставить.

– Да он уже в дороге разболелся.

– М-м… – Трактирщик понимающе покачал головой с сожалением. – А что сам молчит? Молчаливый?

– Не говорит с детства, – нашёлся Корвин, и Вэллия, слушая всё это, перевела на него глаза.

– А слышит?

– Слышит, и то хорошо.

– Да-да, хорошо. – Трактирщик снова покачал головой и добавил: – Хоть понимает, что ему говорят, и то ладно. Давай, я ещё тебе сделаю… горяченького… – Взял кружку из рук Вэллии, завозился у плиты, делая ещё одну тёплую выпивку. – Сейчас погодка такая – только дома сидеть, снег выпал, мороза жди… Да-а… Зима наступила… Сейчас каждый нормальный человек тянется к очагу, к жилью… Странно, что вы всю ночь в дороге.

– Так получилось. – Корвин усмехнулся вполне дружелюбно.

– Что-то вы мало похожи со своим братом… – Трактирщик нахмурил седые брови. Его вопросы начинали раздражать Корвина. Быстрее бы принесли заказ, да уходить отсюда.

– У нас разные матери.

– М-м-м. – Он понимающе кивнул.

– Сколько я буду вам должен? – спросил Корвин и отвязал от пояса мешочек с деньгами, с остатками денег.

Пока он расплачивался, Вэллия выпила вторую кружку горячего ароматного глинтвейна. В это время появился помощник хозяина, принёс в мешке ячменя и большой каравай, завёрнутый в холстину. Корвин отвлёкся, и Вэллия вскинула глаза, глянув исподтишка. Её взгляд скрестился с взглядом трактирщика. Какое-то время они смотрели друг на друга, глаза в глаза. С надеждой Вэллия выдохнула шёпотом:

– Помогите мне… – Трактирщик изумлённо вскинул брови, и Вэллия чуть повысила голос, заговорила: – Пожалуйста, помогите мне, прошу вас…

Корвин среагировал быстро, забыв о покупках и деньгах, рывком оказался рядом с Вэллией и, обхватив её предплечьем за горло, попятился назад.

– Эй, парень, что ты делаешь? Что происходит?

– Мы уходим…

– Помогите! – закричала Вэллия.

– Чёрт, да это же женщина! – воскликнул помощник трактирщика, удивлённо глядя в лицо Вэллии.

– Прошу вас, меня увезли из… – Она не успела договорить – Корвин закрыл ей губы ладонью, стиснул так, что пальцы со злостью впились в щёки до боли в зубах. Закричал:

– Не подходите! – Корвин шагнул к дверям, предупреждающе выкинул руку вперёд. Трактирщик, его помощник и оба посетителя были рядом, понимая, что что-то не так.

– Эй, парень, ты не дури, ты говорил, что это брат твой и, что он немой, а это девчонка… Сдаётся мне, ты украл её… Тебе придётся её отпустить…

– Я скорее убью её… – Корвин добрался до двери и вывалился на улицу.

Он стиснул запястье Вэллии мёртвой хваткой и бросился бежать, волоча девушку за собой. Снег под ногами изрядно мешал, а путь был неблизкий, надо преодолеть деревню, развилку дорог и мост, где-то там, на окраине, были лошади и Алдор, который ещё ничего не знал.

У таверны шумели, несколько человек с факелами бежали следом. Они провозились и немного отстали, это было на руку Корвину. Он свернул сразу на перекрёсток и мост, здесь ещё со вчерашнего дня успели немного утоптать дорогу, и следы терялись в снегу. Вэллия упала на колени, запутавшись слишком большими ей сапогами. Корвин обернулся, зло скривившись.

– Шевелись! – выдохнул через зубы.

– Я… я не могу…

Только удар по щеке заставил её подняться на ноги. Лёгкие разрывал кашель, и Вэллия зажимала губы кулаком. Бежать было ещё далеко, а мост темнел совсем рядом. Только рывок, стоящий неимоверных усилий.

Корвин столкнул Вэллию с моста, и сам спрыгнул в холодную воду. Река ещё не замёрзла, но мокрый липкий снег стоял у берегов, а вода доходила до середины бедра. Обжигающий жгучий холод охватил Вэллию до самой макушки, вода стояла в сапогах, промочила одежду, плащи.

– Господи… – прошептала Вэллия, всё ещё не веря, что это происходит с ней. Только что она была в трактире, пила тёплое вино, а сейчас…

Корвин набросился на неё, несколько раз хлестнул ладонью по лицу, зашипел через зубы:

– Какого чёрта? Я приказал тебе молчать. Это всё из-за тебя… Будь ты проклята! – ругался зло, тряся Вэллию за одежду на груди. Оттолкнул от себя, и она упала в воде на колено. Горячая волна невообразимого холода ожгла грудь, руки, хлестнула по лицу.

– М-мамочка… – выдохнула Вэллия, и Корвин, ухватив её за шиворот, поставил на ноги возле себя.

Она дрожала всем телом, зубы стучали, из глаз сами собой текли слёзы, лёгкие опять начал душить кашель. Корвин прижал её к себе спиной и зажал рот ладонью, не давая и звука произнести. Вэллия впилась в его предплечье коченеющими пальцами, замотала головой, и Корвин второй ладонью сдавил шею, шепнул чуть слышно:

– Тихо…

Через негромкий звук течения реки послышались приближающиеся шаги. Потом – разговор:

– Куда они пропали? Как сквозь землю провалились? Где они?

– Ты уверен, что они пошли сюда?

Разговаривающие, как в кошмарном сне, стояли над головой, на деревянном настиле моста. И Корвин, и Вэллия смотрели наверх. Она задыхалась и думала, что переживает последнюю минуту жизни, и, наверное, была бы рада смерти, если б та пришла в это мгновение.

– Может, они побежали в деревню?

– Проклятая темнота! Только утром будет ясно хоть что-то.

– Ты хорошо её разглядел? Кто она такая может быть, а если и стараться не стоит? Может, это дочь крестьянина или…

Разговаривающие удалялись в сторону деревни, слышны стали лишь обрывки разговора.

– Красивая… Он, наверное, хотел взять выкуп с её родителей…

– Проклятые бродяги… Что им не сидится дома в такие ночи?

Корвин ждал, пока голоса не пропали вообще, и только потом отпустил Вэллию. Та захрипела от слабости и давящего кашля, качнулась вперёд и опять чуть не упала в реку по грудь – Корвин удержал её за шиворот. Вэллия раскашлялась.

– Будешь шуметь, я утоплю тебя здесь, и найдут тебя только весной… Шевелись! – Толкнул её вперёд и вверх на берег, из воды.

Вэллия выбралась наверх на нетвёрдых ногах, чуть не падая, ухватилась ладонью за землю, и пальцы утонули в рыхлом снегу. Но она не чувствовала холода его, всё тело её дрожало от пережитого. Холод! Холод ощущался во всём: от земли поднимался вверх, попадал в нос, в рот, в лёгкие, обжигая всё на своём пути при каждом вдохе. Одежда дышала холодом, она касалась тела и несла только холод. Даже прядки волос на голове, надо лбом замёрзли и стали твёрдыми, мёртвыми. «Господи… Господи… Господи…» – стучало в её висках с каждым ударом сердца. Почему она ещё жива, как это могло случиться с ней? Она вся мокрая и ещё не умерла от холода, ещё продолжает жить вопреки всему. Как?

Они добрались до убежища с лошадьми, когда на небе белая полоса стала розовой, предвещая скорый рассвет.