Кукушкины дети

Обув мягкие тапочки, чтобы не шлёпать босыми ногами по полу, и тщательно избегая скрипучих половиц, Натали спустилась в холл. Прикрывая ладонью огонёк свечи, она устремилась в левый флигель, где находилась кухня. Там ещё горел свет: слуги долго не ложились, готовя в своих комнатушках всё необходимое на завтрашний день. Проскользнув мимо спальни дворовых, Натали аккуратно, чтобы не скрипнула, потянула дверь на себя.

Оказавшись в кухне, девушка достала с полки небольшую корзинку, в которой обычно подавали хлеб к столу, и деловито огляделась. Первыми в корзину отправились полкраюхи хлеба и рыбный потолок[3 - Потолок – половина копчёной рыбы или мяса.]. Когда Натали нагнулась к корзинам для хранения овощей под столом, у стены, за шкафом, шевельнулась тень. Сердце ёкнуло; резко выпрямившись, девушка с размаху влетела затылком в столешницу. Из глаз посыпались искры, которые, как показалось Наташе, могли бы с лёгкостью осветить всю кухоньку как днём. Качнувшись, она зашипела, прижала одну ладонь к голове, а второй схватила свечу и вытянула перед собой.

– Миша?! – Натали не сдержала вздоха облегчения. Если бы на месте Михаила был, например, Николай, он обязательно бы донес отцу о её ночных похождениях. И, сколько бы она не оправдывалась, крайним бы всё равно оказался Дмитрий.

– Ты что здесь? – девушка выползла из-под стола, потирая ушибленную макушку.

Михаил заметно смутился, как будто его застукали за чём-то предосудительным.

– Ждёшь, что ли, кого-то? – девушка лукаво заулыбалась. – Уж не Галю ли?

Даже в неверном свете единственной свечи было видно, как вспыхнули щёки Михаила. Наташа давно приметила, как заглядывался на дворовую девку Галю старший брат. А поглядеть, и вправду, было на что: Галка была красива какой-то дикой красотой, не присущей дворянским девушкам, которые, в большинстве своём, выглядели бледно и болезно.

– Вот узнает папка, что ты за дворовыми девками волочешься – уши надерёт, – тихо рассмеялась Натали, шутливо пригрозив брату пальцем. А тот вдруг как-то расслабился, засунул большие пальцы за ремень.

– А ты куда собралась, мышь? – Михаил подошёл к сестре, заглянул в корзинку. – Уж не к опальному-то Дмитрию?

Натали, не скрываясь, кивнула.

– Ну и кому будет папка уши драть, ежели узнает?

Улыбка Натали растаяла. Она прикусила губу и неопределённо дёрнула плечами. Отец всегда был против их близкого общения, будучи уверенным в том, что Дмитрий своим поведением подавал плохой пример и развращал юную Наташу. В какой-то момент всё дошло до того, что даже за столом Натали сидела рядом с Михаилом, хотя по старшинству полагалось сидеть с Дмитрием.

– Будем хранить тайны друг друга? – Михаил достал с верхней полки холщовый мешочек с орехами и сушёными фруктами и протянул его Натали. Девушка с готовностью кивнула и опустила его в корзину.

– Я видел коньки, – Михаил оперся о стол. – Хочешь… сходим завтра на реку вместе?

Наташа удивлённо посмотрела на брата. Они никогда не были особо близки, но к Михаилу она относилась с теплотой. Как, впрочем, и он к ней. Но, если проклятье действительно существовало, она хотела провести с братьями столько времени, сколько было возможно.

Натали подхватила корзинку и кивнула.

– С удовольствием.

Повинуясь внутреннему порыву, она поцеловала брата в щеку, выскользнула из кухни и поспешила наверх, стараясь ступать как можно легче. В доме царила тишина. В светильниках, ещё не переведенных на электричество, трепыхались оранжевые язычки. Постучав в дверь настолько тихо, насколько это было возможно, Натали, не дожидаясь ответа, скользнула в комнату.

Дмитрий уже был в постели и листал книгу, держа в зубах не подожжённую сигарету.

– Ты что здесь?

Проигнорировав его тон, Натали оставила поднос на прикроватном столике, забралась к нему и подобрала под себя ноги.

– А вот papa узнает, – Дмитрий прищурился. Девушка подобралась поближе, протянула руки, убрала с высокого лба брата челку, открывая лицо.

– Я хочу, чтобы ты знал – я всегда на твоей стороне, – с уверенностью и твёрдостью, обычно не присущей восемнадцатилетним девушкам, сказала она.

Дмитрий некоторое время молчал, затем мотнул головой, усмехнулся – Натали показалось, что издевательски, но брат взял её руку в свою, сжал пальцы.

– Отец намерен пристроить меня в жандармы, – бросил он после недолгой паузы.

– В полицию?

– На железную дорогу, – уточнил Дмитрий.

Натали почувствовала, как щекам стало очень холодно, а сердце сместилось с положенного места. Она почему-то не сомневалась в том, что отец выберет самую удаленную станцию для службы, где-нибудь в центре Сибири. Чиркнула спичка, в воздухе потянуло сигаретным дымом.

– Мне предстоит бить морды, брать взятки, проводить дознания, а после – получить пулю в живот от какого-нибудь диверсанта или бомбиста, – Дмитрий вздохнул, облачко сизого дыма устремилось в потолок. – Блестящая карьера, не считаешь? – он повернулся к сестре.

Та не ответила; уголки губ горестно опустились. Она понимала, что уговаривать брата наладить отношения с родителями бесполезно: она сама, её появление было причиной этого разлада. Ярко вспыхивал в полумраке комнаты огонёк сигареты. Свободной рукой Дмитрий легко потрепал сестру по щеке.

– То, что ты говорил о доме и проклятии, – ты серьёзно так думаешь, или говоришь всё это только для того, чтобы позлить маменьку? – сменила тему Наташа. Дмитрий пожал плечами.

– А ты как думаешь? – взгляд из-под тяжелых век устремился на неё.

– Если это на самом деле так, я бы предпочла, чтобы ты действительно поступил на службу и уехал как можно дальше.

Снова вспыхнул огонёк, освещая фактурное лицо младшего Грушевского.

– Ещё немного – и твою судьбу тоже определят. Если это уже не произошло, – его голос прозвучал как-то глухо.

– Папенька как будто целенаправленно хочет лишить нас всякого счастья, – выдохнула Натали.

– Счастье относительно, сестрёнка, – Дмитрий покровительственно потрепал её по волосам. – И даже когда меня заберёт это дурацкое проклятье, ты научишься с этим жить. И со временем даже будешь вполне счастлива. Не сразу, возможно, – он буднично пожал плечами, – но точно будешь.

За завтраком над столом висела напряжённая тишина, нарушаемая стеклянным звоном рождественских игрушек, которые развешивал Влас, и редким покашливанием главы семейства. Софья Фёдоровна кротко осведомилась, не простыл ли он, приказала заменить сахар на столе на варенье и мёд. Натали, пытаясь скрыть зевоту, ковыряла ложкой полужидкий желток варёного яйца.

– Наташа, душа моя, сыграй нам что-нибудь, – Алексей Власович махнул в сторону рояля.

Не споря, девушка отодвинула недоеденный тост, села за рояль, пробежала пальцами по клавишам; неестественно бодро прозвучало арпеджио до-мажора. Мелодия наполнила пространство, Софья Фёдоровна незаметно вздохнула, сжимая рукава блузы, Михаил отложил конспекты, что пересматривал во время завтрака, готовясь к лекциям.

– Что это? – отец разламывал хлеб на кусочки и макал в яйцо.

– Баркарола Глинки в соль-миноре, – монотонно ответила Наташа, стараясь не сбиться с ноты.

– Красиво, но очень грустно. Сыграй что-то повеселее, не нагоняй тоску, – закончив с одним яйцом, Алексей Власович потянулся за вторым.

Наташа сняла руки с клавиатуры, поджала губы. Нельзя говорить отцу, что прерывать исполнение на середине – дурной тон… Не успела она решить, чего бы исполнить “повеселее”, в холле раздались голоса, которые заставили присутствующих в столовой вскочить с места. Софья Фёдоровна отбросила салфетку, что лежала у неё на коленях, подбежала к дверям, распахнула стеклянные створки и радостно ахнула, прижимая ладони к губам.

– Здравствуйте, маменька, – в один голос поприветствовали её Фёдор и Анатолий, заходя в столовую и улыбаясь одинаковыми улыбками.

– Дети! Посмотри, Алеша, наши дети! – Софья вмиг порозовела щеками, в её глаза вернулся былой блеск, с губ сорвался смех искренней радости.

– Вы надолго ли? – мать всё никак не могла отпустить их от себя, то поправляя русые кудри близнецов, то смахивая невидимые пылинки с их тёплых бушлатов.

– На три дня, как раз, на Рождество, – братья высвободились из объятий, поприветствовали отца, отсалютовав по-военному. Затем пожали руку Михаилу, обнялись коротко.

– Сестрёнка, ручку! – Фёдор схватил Натали за руку, притянул к себе, обнял крепко, так, что девушка почувствовала, как ноги отрываются от земли. А вот Анатоль робко улыбнулся сестре и формально поцеловал трижды в щеки.

– Садитесь, садитесь с нами, – захлопотала у стола Софья Фёдоровна. – Галя! Нужны ещё приборы! Быстрее, быстрее, дети хотят есть с дороги!