– Да так, по верхам. Он в полёт отправился в начале седьмого урока, а это пятница, там уже ни учеников, ни учителей толком не было. Обнаружил его директор. – Крутогоров спл?л пальцы и подвигал ими, собираясь с мыслями. – На место Солнцева выехала со своими молодцами Ветровым и Орловым, а они, ну ты знаешь, заморачиваться не мастаки: распределяют обязанности и быстренько общую картину преступления стряпают. А в классе всё-таки десять человек! Вернее, девять, не считая Теремкова, да классный руководитель. Там точно есть в чём покопаться. – Крутогоров уставился на меня, улыбаясь криво, но участливо.
Десятый класс означал, что все ученики – несовершеннолетние подростки в самом расцвете пубертата. С таким редко кто связывался за милую душу. Подростки или огрызались, или пытались произвести впечатление, из-за чего часто лгали и путали следствие. Прыщ на носу или лопнувшая подошва могли обернуться для них целой трагедией, а смерть одноклассника – нисколько не тронуть. И чтобы со всем разобраться, не прибегая к методу психологического давления, требовался океан терпения. Солнцева с молодцами были хорошей командой, но работа с детьми явно лежала не в поле их интереса, это не борьба с коррупцией или незаконным хранением наркотиков. По этим направлениям за один только год они раскрыли с десяток дел.
– Продаёте расследование? Будь я не заинтересована, ноги моей здесь бы не было.
– Ну, это ты в отпуске, а не я. И будь я на твоём месте, меня бы из отпуска никто не дёрнул… – Крутогоров вздохнул, не отдыхавший нормально уже несколько лет: даже в выходные и праздники его можно было застать на работе. Боялся, что без него остальной руководящий состав всё профукает, и не то чтобы эти опасения были напрасны. – Так отдаю под твоё шефство?
– А я не являюсь заинтересованным лицом? – В кои-то веки спохватилась с этим вопросом заранее.
– Твои девчонки когда выпустились? Год назад?
– Они уже институт заканчивают, Николай Палыч.
– Бог ты мой! Как время летит! – Крутогоров покачал головой и снова глотнул коньяка. – Тогда точно не являешься, даже несмотря на то, что лично знаешь директора. В конце концов, у тебя основная работа с классом будет, а Андрей персона публичная, много с кем знаком. Дождись тогда Солнцеву и хоть с завтрашнего дня приступай. Ан нет, завтра ж суббота. А в понедельник похороны… Ну, к маме Теремкова можешь съездить! Условия квартиры заодно оценишь, поговоришь в приватной обстановке. А там сама смотри, Ягодка, в этом деле я тебе полностью доверяю.
– А в каком не полностью? – усмехнулась, понимая коварность оборотов речи. – Контакты у Солнцевой взять?
– У неё. Или в базе. Там у мамы девичья фамилия. Ткачёва или Чащева… Запамятовал. Журналюги таким количеством вопросов закидали, что все мозги вскипели. Ну, найдешь.
– Найду. Держитесь, Николай Палыч.
Тот махнул рукой: ничего, справлюсь! Он и правда держался подобно могучей горе: его не брали ни взятки, ни сплетни. Мягкий с виду, Крутогоров имел стальной стержень, не поддаваясь соблазну нажиться на госденьгах, регулярно проводил чистку среди сотрудников, но костьми ложился за своих. За это его в равной степени любили и ненавидели.
Разговор был окончен, так что я поднялась с кресла и, опираясь на трость, двинулась к выходу.
– Ядвига, я тебе премию выбью!
Не стала оборачиваться, но улыбнулась и вскинула вверх кулак.
2.5. Отрывок из передачи на радио «Своя волна»
– Андрей Викторович, в шоу «Новая школа» вы упоминали ученика, которого, как бы сказать, ждала смерть, останься он в старой школе. Неужели буллинг?
– Не совсем. Из-за буллинга страдают многие, очень многие… Но в данном случае я имел в виду моральную смерть. Нравственное падение.
– Что вы под этим подразумеваете? Сигареты? Наркотики?!
– В целом плохую компанию. Осознаю, что это несчастные дети, которым дома не уделяют должного внимания или, наоборот, уделяют чрезмерно много внимания… Но мы сейчас не о причинах, а о следствиях. Попадая в такую компанию, подросток быстро катится по наклонной. Пробует пить, курить, дебоширит, задирает других… Часть перерастает этот период, но другая часть пополняет тюрьмы.
– Хотите сказать, этому ученику грозила колония?!
– С учётом разбитой машины завуча… Однозначно да.
3. За долами
Звонок от Андрея поступил только в пять минут десятого. К тому времени я успела вернуться домой, поужинать и даже порепетировать для выступления в народном театре. Лёша заснял меня на видео, и мы вместе определили, что ещё можно подтянуть. Записав пункты в блокнот, как раз собиралась полистать чат, когда телефон завибрировал.
– Гедвига, ты звонила… Извини, был на допросе. – Андрей единственный, кто называл меня этим немецким именем, означающим «бой», «сражение». Мне было жутко приятно.
– Тебя всё это время допрашивали?! Но почему?
– Из-за двери на крышу… – Андрей сказал это очень тихо, я лучше слышала песню на фоне и лёгкое постукивание по рулю. Скорей всего, ехал в такси.
– Что? Ничего не понимаю.
– Не уверен, что хочу обсуждать это по телефону и прямо сейчас.
– Могу я завтра подъехать? К вам домой, или в кафе, или ещё куда. Дело передают мне, но официальный приказ выйдет только с понедельника, так что это будет чисто личная беседа.
– Да, хорошо… Часам к двум подъезжай к нам, не хочу никуда выходить. Не знаю, правда, рад ли я тому, что этим будешь заниматься ты, – он усмехнулся в трубку.
– А есть что скрывать? – в тон ему ехидно протянула.
– Тут скорее вопрос этики. Всё равно ведь поворошишь гору грязного белья. А школа… Она для меня как второй дом.
– Да, понимаю. – Мне хотелось как-то подбодрить его или утешить, но ничего не шло на ум, и повисшая пауза ощущалась как колючее одеяло. – Тогда до завтра?
– Расскажи мне сказку, пожалуйста… Если тебе не трудно.
Мне было нетрудно, сказок я знала великое множество.
*
До встречи с Андреем я успела разузнать про дверь. По правилам безопасности по школе были установлены камеры. Под наблюдением в том числе находились выходы на крышу, но именно тот, которым воспользовался Теремков Тимофей, оказался в слепой зоне. На замке следов вскрытия не обнаружили, но судя по царапинам, сначала ключ долго крутили не туда. Вполне характерно для подростка с нарушениями интеллекта. Только вот кто дал ему ключ и распоряжение подняться на крышу? При том, что ключа при Тимофее не нашли и на самой крыше тоже.
Орлов проследил по записям видеонаблюдения, что накануне Андрей испытывал ещё два выхода. Смазывал, открывал и закрывал замки, проверял надёжность. По логике, с третьей дверью он должен был проделать всё то же самое, только вот ни на замке, ни в скважине не обнаружили частиц смазки. Вот и напрашивался вывод о халатности и причинении смерти по неосторожности.
Андрей заявлял, что замок заменили, и собирался показать документы с серийным номером. Но за него схватились клещами и не дали времени найти нужные бумаги. Команду Солнцевой отличало стремление поскорее закрыть дело. В иных случаях это было хорошо, однако сейчас пахло перебором. Андрей, конечно, не заставлял поддерживать стерильность в кабинетах и не устраивал из спортзала мягкую комнату, но за жизнь и здоровье учеников пёкся сильнее многих родителей.
Я сама была той ещё кукушкой. Андрей бесчисленное число раз сообщал, что у моих девочек температура-кашель-насморк… У них всю началку наблюдался крайне слабый иммунитет, зато потом стали болеть от силы пару раз в год. Осознанное отношение к спорту и питанию творят чудеса, как оказалось, не только в плане веса… Да что там! Андрей поехал в больницу с моим сыном, когда тот обжёг глазное яблоко на химии. А мать-ехидна в это время ладно бы преступников ловила – выступала с театром!
В общем, я бы скорее поверила в то, что Андрей повесил дополнительный замок на дверь, чем в байку о пропущенном выходе на крышу. Но даже если допустить, что это всё-таки Андрей побудил подростка с синдромом Дауна подняться наверх, в чём был его мотив? Устранить «дефектного» ученика? Странно и дико, совсем не бьётся с идеологией школы.
Андрей дал шанс проявить себя многим и многим «безнадёжным случаям». Мой сын тому яркий пример. Хулиган, прогульщик, двоечник, он поступил в «Ельник» благодаря специальной реферальной программе, иначе, боюсь, попал бы в тюрьму или вовсе погиб… И за то, что мой мальчик вместо незавидной участи работал в фармакологии, путешествовал по миру и уже сам воспитывал сына, я была безмерно благодарна школе.
В качестве меры наказания тоже звучало сомнительно. Андрей всегда придерживался строгой схемы. Приглашал в свой кабинет для разговора наедине: у него там были приглушённый свет, звуки природы, бассейн с шариками и кресло-качели. Спокойно, без суеты он объяснял, какой проступок ученик совершил, какие из-за этого вышли последствия, выяснял причины и определял наказание. Например, за разбитый бачок унитаза ученик на неделю назначался дежурным по туалетам: всё мыл, убирал, бдил за запасом туалетной бумаги и бумажных полотенец. После этого провинившийся и сам сдувал пылинки со школьного имущества, и за другими следил.
Но что такого мог сделать Тимофей, чтобы отбывать наказание на крыше? Закинул туда мяч? Отравил голубей? Даже если всё вместе, это не объясняло нахождение там без присмотра. Или именно присматривающий побудил наивного парня совершить «прыжок веры»?
Однако вся информации о наказаниях хранилась в специальном журнале, да и слепая зона – это же не весь коридор! Можно легко вычислить, кто ещё, помимо Тимофея, в нужный отрезок времени был недалеко от двери. Странно, конечно, что Орлов с его зорким глазом не заметил таинственную фигуру… Так он на Андрея отвлёкся! Поспешность выводов – главный порок в работе полиции.
Как уже не терпелось самой всё осмотреть! Но прежде всего, поговорить с Андреем: узнать его точку зрения, расспросить про класс… Он помнил краткие сведения о всех учениках школы и их родителях. Лучшего информатора было просто-напросто не найти.
3.5. Отрывок из видеоролика «Вся правда о Елях»
– Андрей, ты правда выгоняешь детей из дома, когда им исполняется восемнадцать?!
– Не выгоняю, а даю путёвку в жизнь.