Слеза Будды

– Не преувеличивай, Танюша. Этот Никишкин не такой уж дурак. Он просто на понт тебя брал, прекрасно понимая, что его версия не выдерживает никакой критики.

– И кто теперь подозреваемый номер один?

– Должен признаться, ты была права.

– Неужели Зиночка? – воскликнула я, не веря своим ушам.

– Она самая. Только что звонил Никишкин поделиться новой версией на правах новоиспечённого друга, рассказал, что один из оперов обратил внимание на чёткие следы от женской обуви в вестибюле магазина. Они оказались отпечатками рифлёной подошвы Зининых сапожек с частичками земли, которые могли остаться только в том случае, если человек ходил в них по влажной почве. А поскольку дождь начался после твоего ухода от антиквара, он сделал вывод, что Зина возвращалась в магазин после тебя, тем более из показаний уборщицы стало известно, что после его закрытия она, как обычно, помыла полы. Кроме того, у Зины есть ключи от магазина. Так что тебе скорее Никишкина нужно благодарить, а не меня. Теперь он вцепится в твою Зиночку мёртвой хваткой. Можешь не сомневаться.

– Витя, Зина здесь ни при чём.

– Танюш, ты меня удивляешь. Тогда кто же при чём? Ты ведь сама настаивала на этой версии.

– Я ошибалась. Мы встретились сегодня с ней на кладбище. Открылись новые обстоятельства.

– Какие ещё обстоятельства?

– Зина рассказала мне, что действительно заходила в магазин, чтобы взять свой зонтик. И в тот момент слышала, что Борис Львович разговаривал с каким-то мужчиной. А когда наутро нашла его мёртвым, лежащим в неестественной позе недалеко от письменного стола, утаила этот факт от Никишкина, побоявшись, что её могут заподозрить в убийстве.

– Тем хуже для неё.

– Витенька, милый, а не мог бы ты пробить, не звонил ли кто Борису Львовичу в тот злосчастный день после девяти вечера? Дело в том, что на следующий день он собирался встретиться со своим знакомым ювелиром. Возможно, они перенесли встречу на вечер предыдущего дня и мужской голос, который слышала Зина, принадлежал этому самому ювелиру. Его зовут Евгением Борисовичем. Ты ведь знаешь, что Никишкин палец о палец не ударит, чтобы найти настоящего убийцу. У него теперь новая, вполне обоснованная версия. Да и мотив у Зины вполне себе убедительный. Я понимаю, что напрягаю тебя. Но может пострадать невиновный человек.

– Ну что ты, Танюша? Ради тебя я готов на всё, – ответил Виктор, как всегда внимательно выслушав меня. – Мне и самому интересно, что же произошло на самом деле.

– Спасибо тебе, Витенька! Ты – настоящий друг! Спокойной ночи!

На следующий день Зину задержали по подозрению в убийстве. Я была уверена в её невиновности, но, как это доказать, не знала. Вечером того же дня позвонил Виктор:

– Танюша, мне кое-что удалось для тебя узнать. В тот вечер действительно был телефонный звонок. Только не из квартиры ювелира, а от Бориса Львовича в его мастерскую. Но как ты понимаешь, это не является доказательством вины Евгения Борисовича. А за 20 минут до этого звонка кто-то звонил антиквару из телефона-автомата. Я как бы невзначай рассказал об этом Никишкину, но тот даже ухом не повёл.

– Я понимаю, что сам по себе звонок не является уликой. Но ведь какой-то мужчина был в кабинете Бориса Львовича после ухода Зины. Вполне возможно, что это он и был, тем более, как мне известно, его мастерская находится неподалёку от магазина.

– Это Зина тебе сказала, что слышала разговор двух мужчин?

– Да.

– Ну и наивный же ты человек, Танюша. А может быть, она всё это придумала, чтобы пустить следствие по ложному пути, когда узнала, что с тебя сняты все подозрения.

– Зачем тогда ей нужно было рассказывать мне о том, что она была в магазине после меня? Вчера Зина ещё не знала, что Никишкину стало известно о том, что она заходила в магазин после моего ухода, – возразила я.

– Хотела подстраховаться.

– Ничего себе страховка – дать лишний повод для подозрений против себя.

– Танюша, ты ничего не понимаешь в изощрённой психологии преступников.

– Поясни.

– Каким образом она ещё могла дать тебе понять о том, что будто бы слышала разговор двух мужчин, если не заходила в магазин? Зина ведь должна прекрасно понимать, если, конечно, она не полная дура, что теперь реальным подозреваемым может быть только она сама как единственный человек в окружении антиквара, у которого был свободный доступ в магазин, тем более что ты сама дала ей карты в руки, рассказав, почему с тебя было снято обвинение. К тому же её алиби оказалось не столь безупречным. Все факты говорят против неё.

Я призадумалась: «А ведь действительно, всё, о чём говорит Виктор, звучит более чем убедительно. Неужели она? – пронеслось в голове. – В таком случае в этой женщине умерла великая актриса. Нет. Всё-таки я не верю в её виновность», – подумала я, вспомнив глаза Зины, наполненные слезами, и искажённое гневом лицо при моём появлении на кладбище.

– Вить, я уверена, Зина не убивала Бориса Львовича. Там был посторонний человек. А раз так, должны остаться хоть какие-то следы.

– И что ты предлагаешь? Проникнуть в опечатанный магазин и самим попасть в разряд преступников? Ты ведь прекрасно понимаешь, что Никишкин этого делать не будет.

– Витенька, у меня есть одна мысль – окна кабинета Бориса Львовича выходят в глухой дворик с палисадником. Фрамугу одного из них, затянутую изнутри противомоскитной сеткой, он обычно оставлял на несколько часов открытой, чтобы проветрить помещение перед сном. А в этот день было очень душно, парило, как это обычно бывает перед дождём. Не думаю, что Никишкин мог обратить на это внимание, поскольку окна кабинета всегда были зашторены.

– Ты хоть понимаешь, если даже всё, о чём ты говоришь, окажется так на самом деле, через эту фрамугу не влезет не только моя, но и твоя голова?

– Конечно. Зато влезет моя рука, если ты меня подсадишь, я попытаюсь открыть окно изнутри. Мы проникнем в кабинет Бориса Львовича через окно и сможем спокойно поискать улики.

– Танечка, тебе не кажется это нелепой авантюрой?

– Нет, Витюша. Мне кажется, что другого шанса узнать правду у нас просто не будет.

– Танюша, ты знаешь, что ради тебя я готов на многое, даже пойти на смерть, но ты вынуждаешь меня к совершению противоправных действий.

– Витенька, я всё возьму на себя.

– И ты думаешь, я позволю тебе это сделать?

После коротких препирательств мы всё же договорились встретиться в час ночи у антикварного магазина, предварительно замаскировавшись, чтобы случайно не быть узнанными. Я нацепила на себя рыжий парик, забытый как-то сестрой у меня дома, на веки наложила синие тени, а губы накрасила вульгарной красной помадой. Пришлось даже пожертвовать одной из юбок, превратив её из миди в мини. На голову надела шляпку с вуалью, когда-то позаимствованную у мамы. Труднее всего пришлось с верхней одеждой. Порывшись в старых бабушкиных вещах, хранившихся на антресолях с незапамятных времён, нашла старый плюшевый полушубок, бывший в моде лет 20-ть тому назад, и изрядно поеденную молью муфту, из которой соорудила что-то типа боа, предварительно распоров её и разрезав вдоль на три части. В общем, образ женщины лёгкого поведения, на мой взгляд, мне вполне удался. Во всяком случае, Виктор не сразу узнал меня.

– Ну что, парниша, не желаете ли познакомиться с прекрасной незнакомкой и угостить её бокальчиком вина? – обратилась я к нему, подходя ближе.

– Танюшка, ты, что ли? – узнав меня, видимо, только по голосу, изумлённо произнёс он. – Недаром у тебя сестра – актриса!

– Я! Собственной персоной! А ты, Витенька, как-то слабо замаскировался. Неужели в ваших академиях не обучают искусству перевоплощения?

В своём маскировочном прикиде Виктор походил на простого работягу или таксиста. На нём были тёмные брюки, потёртая кожаная куртка и клетчатая кепка.

– Я-то надеялась, что пройдусь с респектабельным господином под ручку. Проститутка и работяга неубедительно смотрятся вместе.

– Ну, извини, если не угодил. В наших милицейских академиях обучают искусству ловить преступников, а не перевоплощаться в них, – парировал он, как мне показалось, с некоторой обидой в голосе.

– А как же внедрение в банду, блатная феня?

– Для этого необходима спецподготовка.

– Да ладно, Витюша, шучу. И так сойдёт, – сказала я, переворачивая его кепку козырьком назад. – Так ты больше на блатного похож. И подними воротник куртки, чтобы хоть как-то лицо прикрыть, а то в таком виде тебя любая собака узнает. Хорошо, хоть шарфик повязал, – обрадовалась я, увидев торчавший из-под воротника куртки шерстяной аксессуар. Вытащив его наружу, обмотала им шею Виктора таким образом, чтобы закрыть часть лица. – Совсем другое дело! Теперь тебя родная мать не узнает.

– Ты – опасная женщина, действуешь, как настоящий преступник. Детективов, что ли, начиталась? – сказал Виктор, смеясь.

– Не без этого. Так, Витюша, шутки в сторону. Сыщикам надо иметь… как там Дзержинский говорил?

– Холодную голову, горячее сердце и чистые руки. Правда, он имел в виду чекистов.