Дурман

– Назначено? – лениво спросил богатырь, не глядя в документ.

– Нет, но мы журналисты, у нас срочный вопрос.

– Нельзя. Звоните, договаривайтесь. Будет пропуск, пройдёте.

– Значит нам так и написать – глава «Дирекции единого заказчика» переложил комментарии на охрану предприятия? – вмешалась Ленка, которая, когда нужно было куда-то проникнуть, не имела себе равных.

– Мне без разницы, что вы напишете, – сказал детина, но в голосе его появилось сомнение. – Ладно, подождите.

Он закрыл окошко и нажал какие-то кнопки на пульте. Рот его беззвучно открывался – детина с кем-то консультировался. Через пару минут он, не открывая окошка, показал рукой – проходите, а на вертушке загорелась зелёная лампочка.

– У нас бюджет на этот год урезали, – объяснял им толстый мужик с багровым лицом и выпученными глазами. – Поэтому стрижка газонов предусмотрена только с середины мая. До тех пор мы в смету не влазим.

Он смотрел на них пустым взглядом, в котором читалась лёгкая тоска по тем временам, когда он влазил в смету. В углу кабинета в горшке стояло небольшое деревце – диффенбахия. Костя узнал её, потому что видел рекламу по телевизору.

– Послушайте, – сказал Костя. – Газонокосилки у вас ведь есть? Дворники тоже. Что там у вас в смету не влезает?

– Топливо, – ответил толстый. – Человеко-часы. Мне для проведения стрижки придётся на разовые работы кого-то нанимать. Или подрядные работы организовывать. И то, и другое – деньги, которых нет. Секвестр, – он удовлетворённо откинулся на спинку стула, считая, что удачно ввернул мудрёное словечко.

– Но дворники…

– Что «дворники»? – перебил толстый. – Вы знаете что? – идите на своё телевидение рассказывать, как правильно работать. А у меня тут… Во! – он открыл ящик стола и вытащил оттуда кипу листов, заполненных таблицами и абзацами текста. – Инструкции!

– Мы не с телевидения, – поправила его Ленка. – Мы из газеты. Вы знаете, что в высокой траве возрастает опасность быть укушенным клещом? Так вот…

– Так вот, – перебил её чиновник, – мне безразлично, откуда вы. Вы спросили, я ответил. А руководить мной не надо, надо мной и так начальства хватает.

Толстяк раздражённо сплюнул прямо на пол и снял трубку с аппарата на столе:

– Игорь, проводи журналистов.

Через полминуты в кабинет вошёл крепкий парень и сказал:

– На выход, граждане.

Костя с Ленкой поднялись с места и направились к двери. Уже в проёме Костя обернулся:

– Может быть, хотите что-то добавить?

– Нет, – отрезал директор.

В коридоре охранник обернулся к ним, улыбаясь.

– Здорово, приятель, – сказал он, обращаясь к Косте и протянул руку.

– О, привет, – сказал Костя, узнав в нём парня, которого несколько дней назад ударил дверью. – Как нос?

– Норм, – сказал Игорь. – Ты вот что скажи – ты же журналист, знаешь больше моего… Что за переполох какой-то с планетами, с какими-то пропавшими днями? Болтают ерунду всякую.

Костю суета последних дней заставила забыть об астрономе-любителе Прозорове, поэтому он не сразу понял вопрос и, задумавшись, наморщил лоб.

– Ну какой-то астроном заявил, что два дня пропали бесследно, – подсказал Игорь.

– А, ты вот о чём… – ну да, есть такой – Владимир Васильевич Прозоров. Утверждает, что планеты находятся там, где должны оказаться только через два дня.

– Владвас? – воскликнул Игорь, улыбнувшись во весь рот. – Так вот кто панику сеет…

– Знаешь его? – спросил Костя.

– А то… Так что – правда это?

– Да кто его знает… – махнул рукой Костя. – Может правда, может нет… другие астрономы помалкивают. Ты вот что… ничего не слышал тут о каких-нибудь распоряжениях касательно стрижки газонов?

– Насчёт стрижки? Да, было какое-то распоряжение из мэрии – чтобы не стригли до июня, пусть, мол, отрастёт травка. Подробностей я не знаю. А тебе зачем?

– Так бардак же во дворах, – сказал Костя. – Знать хоть, кому вопросы задавать. А ты не можешь мне копию этого распоряжения надыбать?

Игорь с сомнением показал головой.

– Не знаю, дружище… это же где-то в приёмной рыться. Там, ты знаешь, камеры… если я залезу, ещё до конца дня со службы выкинут.

– Понятно… – кивнул Костя.

Выйдя из ДЕЗа, они направились в редакцию. Анюта, поджав губы, зашла к шефу, а выйдя, оставила дверь открытой и уселась за стол, всем своим видом демонстрируя безразличие к тяжёлой участи провинившихся работников.

Шеф и в самом деле выглядел разгневанным. Он встретил их, не поднимаясь с места, с хмурым видом и молча. Ленка с Костей, не спрашивая, сели на стулья по обе стороны стола для совещаний и устремили свои взоры на начальника. Чтобы разрядить обстановку, Ленка улыбнулась и указала за спину Андрею Викторовичу:

– И у вас диффенбахия? Я смотрю, мода, что ли на них – повсюду ставят.

Тот, не поднимая головы, писал что-то на листе бумаги. Закончив, он посмотрел на обоих и усмехнулся:

– Мало того, что прогуляли, так ещё и скандалите?

– Мы скандалим? – удивилась Ленка.

– А кто? Не я же? Мне только что звонили из упркомхоза – вы чего там ходите по кабинетам и отвлекаете людей от работы?

– А, – понял Костя. – Это из-за ДЕЗа, что ли?

Андрей Викторович молча кивнул. Костя присмотрелся к нему и вдруг вспомнил: «Второй – толстый и маленький, лысый, в кепке». Шеф-то ведь идеально подходит… да и ходит в кепке. Хм… Да ну, мало ли таких. Но – «…на щеке родинка» – ну да, есть такая у шефа. Костя даже привстал.

– Так это для материала, – тем временем поясняла Ленка. – Газоны не стригут совсем, гляньте, как всё заросло… и не только во дворах, на центральных улицах тоже.

– Я вам такое задание давал? – рявкнул вдруг даже поднявшийся над столом редактор. – С какой стати вы лезете туда, куда вас не посылали?

– Так Андрей Викторович… – начала Ленка. – Это же рассадник клещей… Энцефалит, боррелиоз… вы себе представляете, что за напасть будет, когда клещи оккупируют город?

– Мы всегда свободно работали, – добавил Костя. – И вам нравилось, что мы сами находим темы. Что случилось-то?

– А теперь не нравится! – заорал побагровевший от напряжения редактор и так ударил по столу, что с него в разные стороны полетели органайзеры, скрепки, карандаши и прочие предметы канцелярского назначения. – Не нравится! Я запрещаю лезть в это дело! А чтобы вы больше не прикрывались моим именем, – вот! – он схватил со стола лист бумаги и повернул его текстом к Ленке с Костей. – Я вас увольняю! Сегодня! По статье! За прогулы!

– Прогулы?! – удивилась Ленка. – Это откуда у нас прогулы?

– За последний месяц у тебя, Мусатова, шесть прогулов, у тебя, Боровцов – восемь! Все вопросы секретарю! И пошли вон отсюда, чтобы я больше вас не видел!

Костя с Ленкой, опешившие от этого неожиданного взрыва, молча поднялись и направились к двери.

– Стоять! – раздалось за их спинами. – Удостоверения сдайте секретарю!

Ленка с Костей обернулись, посмотрели на всклокоченного шефа, пожали плечами и вышли из кабинета.

– Довыпендривались? – злорадно спросила Анюта, с видом выполненного долга забирая их удостоверения. – Ты, Боровцов, давно нарывался. А ты, Мусатова, зря с ним связалась.

– Да пошла ты, – улыбаясь, сказала Ленка. – Тебя, озабоченную, забыла спросить.

– Что?! – Анюта даже подпрыгнула на стуле.

– Что слышала. Думаешь, никто не видит, как ты у шефа в кабинете с чоповцами запираешься, когда его нет?

– Да ты… да ты! – Анюта, вся красная, вскочила с места и с вытаращенными от возмущения глазами уставилась на Ленку. – Да как ты…

– Да, я! – ответила та и приняла вызывающую позу.

Костя потянул Ленку за рукав и вытащил в коридор.

– Ну зачем ты? – спросил он. – Это её дело, в конце концов.

– А чего она… да ну! – Ленка махнула рукой. – Слушай, но шеф-то… чего он так взбесился?

– Того и взбесился, – сказал Костя. – Значит, в правильном направлении мыслим, раз ему из-за нас так шею намылили. Ты знаешь, что мне сейчас в голову пришло? Он ведь очень похож по описанию на одного из тех, кто похищал Надю…

– Да? – Ленка выглядела озадаченной. – И что теперь делать будем?

– Отдохнём недельку, а там подумаем, – ответил он. – Заодно, может быть, и с этими цветочками разберёмся – кому и для чего они так нужны, что аж до увольнения любопытных доходит.

Когда они вошли в квартиру, Надя лежала на диване и что-то быстро писала в смартфоне. Увидев их, она поднялась и спросила:

– Проголодались? Я там борщ сварила, будете есть?

Оба кивнули.

– Разогреешь? – спросила Ленка.

– Он горячий, только что сварился, – ответила Надя.

Через полчаса все трое сидели за кухонным столом.

– Наваристый, – похвалил Костя. – А мяса-то, вроде, не было… ты где взяла?

– У соседки заняла, – сказала Надя. – У Софьи Петровны.

– А ты откуда её знаешь? – удивился Костя.

– Да ниоткуда… просто зашла к ней, поболтали о том, о сём…

Ленка съязвила:

– Всегда восхищалась способности некоторых навязываться в друзья-подруги.

– Лен, ну чего ты? – примирительно сказала Надя. – Ни к кому я не навязывалась. Пошла спросить, где тут рядом можно мясо купить, Софья Петровна спросила, кто я. Я сказала, что Костина знакомая…

– Подруга, ага, – в том же духе продолжала Ленка.

– Знакомая, – повторила Надя. – Ну и разговорились. А потом она сказала, что мясо на борщ одолжит…

– Это называется, без мыла…

– Так, стоп, – вмешался Костя. – Лена, чего ты устраиваешь?

Он помолчал, убедился, что схватка пресечена в зародыше, и хотел продолжить, но Надя его перебила:

– Костя, а что у тебя случилось с мамой?

Костя даже поперхнулся.

– Она умерла. А с чего ты спрашиваешь?

– Да так… Софья Петровна говорила о какой-то трагедии.

Костя молча прожевал и кивнул:

– Маму убили, когда меня не было дома… какие-то отморозки ударили её молотком по голове, а потом перерезали горло.

– Ужас какой! – воскликнула Надя. – А зачем?

– Чтобы ограбить… – буркнул Костя. – Кошелёк пропал и кое что по мелочи. У нас брать-то было нечего, вообще непонятно, почему они именно к нам впёрлись.

– А поймали?

– Нет. У тебя всё? – он посмотрел на Надю. – Тогда давайте лучше обсудим более актуальную тему. Ну-ка, Лена, излагай свою концепцию.

– Я? – удивилась Ленка. – Ну ладно, слушайте. Значит, по моему мнению всё – трава. Кому-то для политических целей понадобилось взять под контроль общество. Для этого былвыведен особый вид одуванчиков…

Надя прыснула. Ленка покосилась на неё и продолжила:

– …особый вид одуванчиков, цветки, а может быть, и листья которого выделяют в воздух некое вещество, подавляющее волю. После подавления воли посредством тех же одуванчиков в головы людей вкладываются нужные мысли. Одновременно коммунальные службы получили запрет на стрижку газонов до того времени, когда задуманное будет реализовано.

– …до июня, – сказал Костя. – То есть, некое событие X должно произойти в мае?

– Похоже на то, – кивнула Ленка. – А что у нас в мае?

– Да ничего у нас в мае нет, – сказал Костя. – У нас в мае полстраны ползает по грядкам.

– Тогда возможно, в июне будет повторный запрет стричь газоны, и так…

– …и так до осени, потому что раньше осени никаких политических событий не бывает, – сказал Костя. – К тому времени газоны превратятся в джунгли.

– Или просто до июня люди будут надёжно взяты под контроль, и надобность в газонах отпадёт… – раздался голос из коридора, и в кухню вошёл отец Илий.

Все трое удивились его неожиданному появлению.

– Дверь не запираете, – сказал монах. – Я уже минут пять там подслушиваю.

И он улыбнулся широкой улыбкой.

– И что ты по поводу этого думаешь? – спросил Костя.

– Что думаю? – монах оценивающе посмотрел на него. – Думаю, что нужно начать издалека. Готовы слушать?

Костя заметил, что Надя при этих словах нахмурилась. Ленка же с интересом вперила взгляд в монаха.

– Готовы, – сказала она.

Отец Илий сходил в гостиную, принёс себе стул и пристроился в метре от стола в тесной кухоньке.

– Борща? – спросила Надя, но монах сделал отвергающий жест рукой.

– Пост нынче, – ответил он. – А у вас скоромное. Я в обители пообедал.

Костя скривился, вспомнив монастырскую еду.

– А как ты оттуда ушёл-то, отец Илий? – спросил он.

– Да как… – развёл руками монах. – Кажется мне, что не нужен я там никому. Настоятель сделал вид, что не заметил, как я со службы ушёл. А служба та такова, что верующему человеку на ней и находиться невозможно.