Хроники Чёрной Земли

– Да чего вы баламутите? – сказал Хеси, который за всё это время не произнёс ни слова, как будто происходящее его не касалось. – Кафи всё равно через год выходить замуж. Хабау хотя бы богатый, к тому же знается с богами. А попадётся какой-нибудь непутёвый, Кафи, а? И будешь ты век в обносках ходить.

– Хеси, ты с ума сошёл? – спросила Ирифнет. – Он Кафи в жёны брать не собирается. Метехнет

не имеет никаких прав, так, служанка…

– Так что же, что метехнет, – продолжал спорить Хеси. – Жена-то у него уже старуха, помрёт, метехнет станет женой.

– Там знаешь, сколько этих метехнут

, желающих стать жёнами… – устало сказала Иринефер.

– Так что ж с того… Кафи станет любимой метехнет, просто надо постараться. И будет жить в богатстве да в почёте.

Иринефер промолчала. Хорошо бы посоветоваться с мужем, да он сейчас ничего не соображает, не будет толка. А вот Кафи не промолчала.

– Сам иди женись на старухе за деньги, раз такой… – накинулась она на брата.

– Да я что, – как ни в чём не бывало сказал Хеси, который в это время ловко орудовал костяной иглой, пришивая к сандалии оторвавшийся ремень. – Я женюсь и на старухе, чтобы в люди выбиться. Но я ещё не дорос до женитьбы, так что придётся пока в поле поработать. А как силу наберу, так уйду к богатой, только вы меня и видели! Я уже присмотрел себе одну харт

, у неё после мужа богатство есть, да боюсь, как бы кто раньше не успел. А тебе, сестрица, в самый раз подыскивать, так он вон сам напрашивается, а ты нос воротишь.

– Это какую ты присмотрел? – изумилась Иринефер. – Неужто вдову старого Недмеба, что в прошлом году ушёл в Дуат?

– Её, да, – подтвердил Хеси и померил сандалию. – А что, мут? Живёт в большом доме, там одних комнат для слуг четыре, в обеденном зале вдоль стен кувшины и вазы из Сирии, из ильных кружек

не пьёт, – Хеси махнул рукой в сторону домашней посуды, – блюда у ей всё камень да бронза. В латанных сандалиях, – Хеси поднял ту, что зашивал, – у ней даже ба?ку

не ходят. Небось получше жизнь-то будет, чем в нашем сарайчике…

– А ты откуда это всё знаешь? – с подозрением спросила Иринефер.

– Да бывал у ней, чего ж. С базара как-то раз ей покупки поднёс, да зашёл в дом-то. И потом ещё носил, она на меня уж глаз положила, я вижу. Как идёт на базар, всё меня высматривает, а завидит – улыбается, рукой машет.

– Глаз положила? – удивилась Иринефер. – Да она мне в матери годится, старая уже…

– Так что ж с того, что старая? Надо-то ей то же, что и молодой. Уж я потерплю, зато потом весь дом, всё хозяйство мои будут. Дом-то стоит на озере, ночами там прохлада, да и днём есть, где охлонуть. Расписаны стены дорогими красками, не как у нас, а внутри-то всё ковры, ковры, ковры… На башенках окошки циновками закрыты – воздух идёт, а мошки нет, спать там благодать одна.

– Ты уж и спал там, что ли?

Хеси развёл руками.

– Вот это уж нет, не довелось. Пока не довелось, – поправился Хеси. – Но рассмотрел всё хорошо. А чтобы повеселее было, тоже метехнут заведу, при богатстве-то всё можно.

– Ты женись на ком хочешь, – не выдержала Кафи, – а я к старику не пойду, утоплюсь лучше…

– Как «утоплюсь»?! – ахнула Иринефер. – Ты чего это задумала? А ну не смей, Кафи, слышишь? Если придётся, так и со стариком поживёшь, значит, так богам угодно.

Кафи восприняла эти слова матери как предательство.

– Я от вас убегу! – закричала она. – Шере убежал, и я убегу!

И, заливаясь слезами, Кафи полезла по лестнице в свой закуток на крыше.

– Ну и дура же ты, сестричка, – весело крикнул ей вслед Хеси. – Счастье само тебе в руки идёт, бери и наслаждайся, а ты уворачиваешься.

Затем повернулся к Иринефер:

– Говорю тебе, мут, харап этот для Кафи – просто находка. И зря ты этому сехему целый дебен отдала. Ну за что? Посидела бы Кафи недолго в темнице, ничего бы с ней там не сделалось, многие сидят. Потом бы вышла да к богатому в дом. Она-то ещё ничего не понимает, а ты что? Вот жила бы ты у богатого – ублажай его да и только, работать не надо, валяйся себе на мягкой постели весь день! А господин пришёл, полчаса потрудилась, да и…

Он не успел увернуться от пощёчины. За ней последовала ещё одна, потом ещё и ещё. Разгневанная Иринефер лупила Хеси и приговаривала:

– Вот уж никогда не слышала от Ка, что буду терпеть этакое от собственного сына. Тебе что же – не нравится, что я живу с твоим отцом? А ты откуда взялся, скажи мне? Где бы ты был, если бы я полчаса в день ублажала господина, а Саф держал бы при себе наложниц? Тебя что же, не устраивает, что ты родился? Ах, ты…

– Мут, мут, – взмолился Хеси, – не бей. Ну не то я ляпнул, не подумал… Пожалей, ведь я же твой тепенхет

…

– Не нужен мне такой тепенхет, – Иринефер схватила кожаный хлыст и начала охаживать им Хеси по спине. – Шере мой тепенхет! Он, чтобы спасти сестру от позора, пошёл неведомо куда, а ты ей желаешь старику отдаться! Не будешь ты больше тепенхетом, Хеси! Отныне Шере тепенхет!

– Да ты что, мут! – Хеси вырвался из рук матери и отскочил в сторону. – Шере не может быть тепенхет, он родился позже! Он сакет

!

– Родился позже, да вырос раньше, – выкрикнула Иринефер и снова бросилась к Хеси, чтобы продолжить трёпку. Но тот быстро выскочил за ограду и уже оттуда выкрикнул:

– Не может быть Шере тепенхет! Я не позволю меня лишать законного!

Иринефер бессильно ударила хлыстом по ограде.

– Вот ведь вырос сынок…

И она полезла на крышу мириться с Кафи, которая всё это время с интересом наблюдала за экзекуцией.

Сноски:

1 – Сехем – начальник какого-либо ведомства, управления в Древнем Египте. Здесь – начальник стражников.

2 – Джадат – провинциальный суд в Древнем Египте. Судьёй обычно был жрец богини правосудия и миропорядка Маат.

3 – Сати – дочь.

4 – Метехнет – женщина, которую познал, наложница, в некоторых случаях – возлюбленная или любовница.

5 – Метехнут – множественное число от метехнет.

6 – Харт – вдова.

7 – Ильные кружки – кружки из ила, которыми пользовались бедняки.