На острие меча

Та, продолжая молчать, кивнула головой.

– И кто это? – снова спросил Лемке, впиваясь глазами в лицо девушки.

Это, с-сапожник… – заикающийся голосом ответила Олеся. – Я у него чинила обувь фрау Маргариты Кубе.

– Ну, а вы, господин Скавронский? – обратился Лемке к Анджею.

Тот с трудом разлепил опухшие кровоточащие губы и с презрением ответил:

Это, шлюха гауляйтера… Я ей в обувь гвозди всегда подкладывал.

– Ах ты мразь! – Олеся вскочила со стула и с размаху влепила Анджею звонкую пощечину.

Ее лицо до этого бледное и растерянное вдруг стал красным и злым. Лемке внимательно следил за этой сценой. Некоторое время он размышлял. Затем по его губам скользнула еле заметная усмешка. Он дал Кригеру знак, чтобы тот вывел Скавронского. Когда за ними закрылась дверь, он сказал:

– Благодарю вас, фройлян Кебич! Вы нам очень помогли.

– Я могу идти? – спросил его Олеся, вытирая платком покрасневшие от слёз глаза.

– Да, можете… – ответил ей Лемке.

Когда Олеся пошла к двери, Лемке проводила её долгим задумчивым взглядом.

Москва. Лубянка. Здание НКВД

Анне Зегерс шёл двадцать пятый год. Это была высокая стройная девушка с венчиком коротко подстриженных золотистых волос. Она, как бы олицетворяла собой идеал женщин Третьего рейха. В ней с избытком имелось всё то, что так ценили его вожди – Адольф Гитлер и Йозеф Геббельс. Живя в Германии, Анна вполне могла бы сделать успешную карьеру театральной актрисы или фотомодели. Несмотря на свою внешность и цвет волос, Анна обладала цепким аналитическим умом, сильным характером и выдержкой. В отличие от своих сверстниц на долю Анны выпало немало испытаний и жизненных невзгод. Её отец Альфред Зегерс, видный член Коммунистической Партии Германии, после прихода нацистов к власти эмигрировать в Советский Союз. Анна выросла и повзрослела в этой стране и по праву считала её своей второй Родиной. Она искренне верила в её идеалы и ненавидела фашизм и для этого у неё были веские причины. Ее мать была замучена нацистами в концлагере Равенсбрюк.

Незадолго до войны Анной Зегерс заинтересовалось НКВД. Она окончила специальную школу и ей было присвоено звание – сержант госбезопасности. За прошедшее с тех пор время, Анна выполнила уже несколько сложных заданий и два раза побывала за линией фрунта. Её наградили орденом Красной Звезды. Теперь ей предстояло выполнить новое задание.

Тёплым апрельским днём Анна Зегерс сидела в кабинете начальника четвёртого управления НКВД старшего майора Судоплатова и внимательно слушала то, что он ей говорил.

– Твоё основное задание, Анна, – говорил Судоплатов, глядя в глаза девушки. – Возобновить контакт с подполковником Бауэром и получить у него информацию о подготовке нового немецкого наступления под Курском. Генеральный штаб интересует: дата начала наступления, направления ударов немецких войск, их численность и вооружение. Все остальные дела можно пока отложить. Понравишься ты Бауэру или нет, сейчас не так важно. Еще раз повторяю, главное это та информация, которой он располагает.

Анна Зегерс с пониманием кивнула головой.

– В Минске ты будешь работать с двумя людьми, – Судоплатов положил перед Анной папку с документами. Это Иван Михальчук и Анджей Скавронский… Где они живут и как с ними связаться указано в этой папке. Внимательно изучи её… – Судоплатов сделал паузу и затем продолжил. – Я на всякий случай дам тебе адрес еще одного нашего человека в Минске, но воспользоваться им ты можешь только в крайнем случае. Дело в том, что Скавронский несколько дней назад должен был нам передать сообщение от него, но он почему-то этого не сделал. В Минск ты пойдёшь тем же маршрутом, что и Михальчук. Тебя сбросят на парашюте в урочище Шершуны. Дальше ты сядешь на станции Весняки в поезд и через два часа будешь в городе. – Судоплатов снова надолго замолчал, видимо решая, говорить ему или нет, но потом, решившись, сказал. – У майора Николаев есть сомнения относительно Ивана Михальчука. Несмотря на его анкету. Я с ним согласен. Непонятно, как он себя поведёт в критической ситуации. Поэтому, приехав в Минск, вначале проверь, всё ли там в порядке…

Белоруссия. Минск

Анджей очнулся в камере. Он лежал на цементном полу. Рядом с ним сидел на корточках ещё какой-то человек. Он мокрой тряпкой стирал с лица Анджея кровь. Анджей удивился, что он не чувствует боли. Видимо, ему опять вкололи наркотик. Шарфюрер, который его допрашивал, всегда так делал. Доводил почти до смерти и затем, сделав укол, опять возвращал его с того света. Мучения Анджея становились всё нестерпимее. Он чувствовал, что находится на грани своих человеческих сил. Несколько раз он был на волосок от того, чтобы стать предателем и, только потеря сознания, спасала его от этого. Он понимал, что может не выдержать и только смерть может спасти его. Поэтому, он желал и ждал смерти. Смерть была его избавлением от мучений. Перед глазами Анджея вдруг стали проноситься картины из его прошлого. Он стал как бы проваливаться в другой мир, где не было войны и смерти, где все люди любили друг друга. Вдруг Анджей почувствовал, как его сердце начинает биться все реже и реже и он, как ни странно, обрадовался этому, так как это сулило ему избавление от мучений и предательства.

Калужская область. Сухиничи

Майор Николаев прибыл Сухиничи через три часа после выезда из Москвы. Шофёр майора гнал машину, нарушая все правила и отчаянно сигналя на перекрёстках. Несколько раз машину останавливала дорожная инспекция, но увидев удостоверение Николаева, сразу пропускала дальше. Приехав в Сухиничи, Николаев первым делом пошел искать генерал-майора Сивцова. Тот принял его в кабинете начальника штаба фронта. Рядом с Сивцовым сидели еще несколько офицеров. Доложив Сивцову о своем прибытии и получив разрешение присутствовать на совещании, Николаев присоединился к ним.

Докладывал командир дивизии войск НКВД, которая охраняла тылы Западного фронта, полковник Первухин.

– После поступления сигнала о пропаже лейтенанта Скавронской, – говорил он. – были подняты по тревоге все подразделения дивизии. Они перекрыли возможные пути отхода немецких диверсантов через линию фронта к своим. Сейчас ведется радиопеленгация района вокруг Сухиничей. Прочёсываются районы, где могут скрываться диверсанты.

Генерал-майор Сивцов спросил:

– С момента похищения прошли почти сутки. Могли ли диверсанты за это время перейти линию фронта?

– Нет, товарищ генерал, это исключено, – ответил полковник Первухин. – Диверсанты могут двигаться только ночью. Днём они вынуждены скрываться. Сухиничи это прифронтовая полоса. Здесь находится много наших войск. До линии фронта около ста километров. За день они могут пройти в лучшем случае километров двадцать – двадцать пять. Я уверен, что группа, захватившая лейтенанта Скавронскую, находится на нашей территории.

– Разрешите, товарищ генерал? – сидевший рядом с Николаевым, щуплый лейтенант в очках поднял руку.

Увидев разрешающий жест Сивцова, он встал со стула и сказал:

– Я лейтенант Горегляд, начальник службы радиоперехвата. Мы установили, что из района Сухиничей постоянно выходит в эфир рация с позывными «джи-эм-восемь». Расшифровать передачи пока не удаётся и запеленговать ее местонахождения тоже, так как время ее работы не превышает минуты. Но вчера ночью, как раз после исчезновения лейтенанта Скавронской, рация работала три минуты, и мы смогли определить место ее выхода в эфир.

– Покажите на карте, – приказал Горегляду Синцов.

Тот склонился над, лежащей на столе картой, и отметил на ней точку юго-западные Сухиничей.

– Диверсанты, наверняка прорываются на Думичево и Запрудное. Видимо, здесь они хотят перейти линию фронта, – уверенным голосом сказал полковник Первухин.

– Какие действия, товарищ полковник, вы предприняли после получения информации от лейтенанта Горегляда? – спросил Первухина генерал Сивцов.

– В этот район была срочно переброшена наша лучшая разведрота. – ответил Первухин. – Ею командует капитан Иноземцев. По сообщениям, полученным от него, рота прочесала район выхода рации в эфир и обнаружила следы диверсантов. Сейчас проводится их преследование.

Генерал-майор Сивцов в раздумье прошёлся по кабинету. Затем он подошёл к столу и сказал:

– Товарищи, эта операция проводится под контролем наркома Берии. О ней доложено товарищу Сталину. Поэтому цена каждой нашей ошибки очень высока. В Сухиничи сейчас срочно перебрасывается ещё одна дивизия войск НКВД, чтобы живым щитом закрыть немецким диверсантам путь через линию фронта. Это даст нам время, чтобы их найти. Этим будут заниматься поисковые группы. Район вокруг Сухиничей надо разбить на квадраты и тщательно их обыскать. Немецкие диверсанты должны быть найдены. Прошу всех приступить к выполнению своих обязанностей!

Сидящие за столом, офицеры стали вставать со стульев и покидать кабинет. Майор Николаев подошёл генералу Сивцову и обратился к нему:

– Товарищ генерал, решите мне отбыть в роту капитана Иноземцева и принять участие в преследовании диверсантов?

Увидев разрешающая жест Сивцова, майор Николаев вышел из кабинета.

Часть вторая. У последней черты

Белоруссия. Урочище Шершуны

С парашютным прыжком Анне не повезло. В ночь её выброски разыгралась непогода. Пилот самолёта решил возвращаться, но Анна, посмотрев на бьющие в иллюминатор снежные хлопья, всё же решила прыгать. Как только она покинула борт самолёта, её закружило так, что она потеряла ориентировку и никак не могла понять, где находится земля, а где небо. Вокруг неё всё тонуло в снежных вихрях. Досчитав до пятидесяти, она дёрнула за кольцо. Над ней с громким хлопком раскрылся купол парашюта и её тут же потянуло куда-то в сторону. Анна изо всех сил натянула стропы парашюта, но ветер был так силен, что сопротивляться ему у неё не было сил. Она отпустила стропы и отдала парашют во власть стихии. Вскоре, в густой снежной пелене она стала различать верхушки сосен. Она приготовилась к приземлению – согнула в коленях ноги и скрестила руки на груди. Но до земли она так и не долетела. Парашют застрял на верхушке сосны, после чего Анна, расстегнув лямки упала в глубокий снег.

Первым делом она огляделась вокруг, пытаясь понять, как далеко её отнесло от запланированного места приземления – большой поляны, окружённой густым высоким ельником. Поляны нигде не было видно. Анна поняла, что оказалась на незнакомой местности и решила до утра ничего не предпринимать. Она укрылась от снега под густыми ветками, растущей чуть поодаль сосны и, вытащив из рюкзака тёплую накидку, закуталась в нее с головой. Под звук, воющего между сосен ветра, она не заметила, как заснула…

Анна проснулась от какого-то шума. Она открыла глаза. Затем, стряхнула с себя снежные комья и осторожно выглянула из своего убежища. Вокруг никого не было. Вдруг недалеко от неё ветки сосен зашевелились и из-за них вышли несколько человек, одетых в полушубки и шапки-ушанки. На одной из шапок Анна увидела красную ленточку. Она облегчено вздохнула и уже собралась выйти им навстречу, но какая-то смутная тревога остановила её. Она много раз бывала в отрядах белорусских партизан. Люди в полушубках и шапках ушанках не были на них похожи. Они громко разговаривали и иногда вынимали из карманов и прикладывали ко рту бутылки с мутноватой жидкостью. Анна внимательно наблюдала за ними, всё более убеждаясь, что эти люди не те, за кого себя выдают. Вдруг, человек в ушанке с красной ленточкой увидел на верхушке сосны парашют Анны. Он подбежал к сосне и затем, вынув из кармана ракетницу, выстрелил из неё в воздух. Над верхушками сосен вспыхнула ярко-красная звезда. Анна насторожилась, в душе проклинай себя за то, что сразу после приземления не сняла с сосны парашют и не закопала его. Вскоре за деревьями послышались новые голоса, и Анна увидела, что к сосне подходят несколько немецких автоматчиков. Человек в ушанке с красной ленточкой вытянулся перед одним из них и отрапортовал. В лесной тишине Анна хорошо расслышала его слова.

– Господин роттенфюрер, вот его парашют! Я видел, как парашютиста отнесло в этот район.

– Очень хорошо! – ответил роттенфюрер и похлопал говорившего по плечу.

Затем роттенфюрер приказал автоматчикам снять парашют с сосны. Анна поняла, что ей надо, как можно быстрее, уходить отсюда. Она на четвереньках выползла из-под сосны и, спрятавшись в густых зарослях елового подлеска, что было сил побежала вглубь леса. «Скоро сюда привезут собак и начнут искать мой след…» – на ходу думала она, пробираясь через сосновые заросли. Она остановилась чтобы отдышаться и вытащила из кармана компас. Определив, где находится юг она направилась туда, припомнив, что именно там находится станция Весняки, на которой ей надо было сесть на поезд.

Калужская область. Сухиничи