На острие меча

Крачковский решительно замотал головой.

– Фройлян Вернер, – сказал он с возмущением. – Для такой женщины как вы, платье, это не подарок, это ваша военная форма. Ведь журналисты рейха находятся на передовой линии идеологической войны с Советами. От вас всецело зависит крепость духа нашей армии. Будем считать, что эту форму выдал вам я.

Анна улыбнулась уголками губ.

– Хорошо, господин бургомистр, я согласна. – ответила она.

Через полчаса Анна уже ходила среди прилавков магазина на Вилейской улице. Она знала, что здесь находится мастерская Анджея Скавронского. У нее появился удобный случай проверить, все ли с ним в порядке. Анна осмотрела магазин и, наконец, в дальнем конце коридора, около окна увидела вывеску – «Скавронский и Компания. Ремонт и пошив обуви».

К ее удивлению, за стойкой сидел незнакомый ей человек. Анна знала Скавронского по фотографиям, которые хранились в его личном деле. Анна не спеша прошла мимо мастерской и остановилась у киоска, в котором торговали бижутерией. За прилавком стояла ярко накрашенная женщина с большим выпирающим вперед бюстом. Анна попросила показать ей ожерелье из каких-то дешевых камней. Примеряя его на себя, она как-бы невзначай спросила:

– Говорят, тут у вас работал хороший сапожник? Мне рекомендовала его подруга, но я что-то его не вижу. За стойкой сидит другой человек. Где он?

Продавщица приложила палец к губам и показала Анне глазами на человека, который сидел в мастерской.

– Говорите тише, мадам, – посоветовала она. – Не надо, чтобы нас с вами слышал этот человек.

– Почему? – спросила Анна, изобразив на лице испуг и удивление.

– Тут неделю назад было такое! – пояснила ей продавщица. – Не приведи Господь! Сапожник, который в этой мастерской работал, оказался каким-то проходимцем. За ним Гестапо приехало, а он как побежит от них и в окно выпрыгнул. Но они его на улице всё равно поймали и увезли куда-то. С тех пор я его не видела.

– Да, действительно ужас! – согласилась с продавщицей Анна и попросила её. – Вы ему не говорите, что я сапожником интересовалась, а то ещё начнутся неприятности. Я себе другого поищу.

Продавщица согласно кивнула. Купив ожерелье, Анна вышла из магазина и, сев машину бургомистра, попросила отвезти её на Февральскую улицу. В конце улицы она увидела небольшой пансионат. Она попросила остановить машину около него. Анна зашла в пансионат и поинтересовалась у, стоявшего за стойкой портье, если свободные номера. Тот проводил её на второй этаж в номер с окнами, выходящими на улицу. Осмотрев его, Анна поняла, что дом номер четыре из него виден, как на ладони. Именно в этом доме, как говорилось в шифровке, жил Иван Михальчук. Попросив портье сообщить водителю машины, что она остановилась в этом номере, Анна положила покупки на кровать и, зайдя в ванную комнату, стал раздеваться. До начала банкета оставалось совсем немного времени, а ей надо было привести себя в порядок.

Калужская область. Сухиничи

Всю ночь разведчики капитана Иноземцева шли по следу немецких диверсантов. Иногда след терялся и тогда рота рассыпалась в цепь и прочесывала местность вокруг. Следопыты по количеству следов определили, что диверсантов было двенадцать человек. Тринадцатый не был диверсантом. На земле от него оставались отпечатки сапог, которые носили в Советской Армии. Сапоги имели тридцать седьмой размер. Майор Николаев припомнил, что именно такой размер был у лейтенанта Скавронской. Это однозначно говорило о том, что рота капитана Иноземцева преследует именно ту группу, которая захватила Скавронскую в плен и которая имела радиопозывные «джи-эм-восемь».

Рано утром рота Иноземцева оказалась в берёзовой роще, заросшей пожелтевшим прошлогодним папоротником. Здесь, очевидно, диверсанты дожидались ночи. Трава под деревьями была примята. Кое-где валялись пустые консервные банки и целлофановые обёртки от галет и сала. Но если в рощу ввела только одна цепочка следов, то из рощи их выходили две. По одной цепочке шли пять человек, а по другой восемь. Следы сапог лейтенанта Скавронской вели туда, куда ушли пять человек. Вдруг, разведчик, который обыскивал заросли папоротника, громко крикнул:

– Товарищ капитан, скорее сюда!

Капитана Иноземцев и майор Николаев подбежали к нему. Разведчик показал им рукой, на лежащие на проталине куски мятой испачканной газеты. На одном из кусков были хорошо видны, написанные химическим карандашом, слова – «Группа следует в направлении Запрудная. Скавронская».

Майор Николаев осторожно взял кусок газеты, очистил его от грязи и спрятал в полевую сумку.

– Как видите, товарищ капитан, Скавронская всё же кое-что смогла сделать, – сказал он, обращаясь к капитану Иноземцеву.

– Да… тут она видимо была одна, – подтвердил Иноземцев – За женщиной немцы не стали наблюдать. Вот она весточку и передала. Надо срочно сообщить эту информацию в штаб генерала Сивцова.

Иноземцев подозвал к себе радиста и что-то сказал ему на ухо. Тот поднёс ко рту микрофон. Николаев развернул карту и стал внимательно её изучать.

Значит, диверсанты разделились, – потрогав в задумчивости пальцами подбородок, сказал он. – Четверо повели Скавронскую к линии фронта, а остальные будут нас отвлекать. Не оригинальная тактика…

– Придётся и нам разделится, – принял решение Иноземцев. – Два взвода пойдут за отвлекающей группой. А я с, оставшимся взводом, за группой, которая повела лейтенанта Скавронскую к фронту.

– Правильное решение, – согласился с Иноземцевым Николаев, продолжая изучать карту.

Затем он свернул её и сказал:

– У меня тут одна идея появилась. Вы преследуйте диверсантов, а я поеду в штаб к генералу Сивцову. Не исключено, что мы сможем устроить диверсантам западню…

Белоруссия. Минск

Машина бургомистра заехала за Анной за полчаса до начала банкета и ровно в полночь, она вошла в зал ресторана «Богемия». На Анне было чёрное вечернее платье, которое оставляло открытыми её руки и шею. Свои волосы она уложила, как у известной киноактрисы Марлен Дитрих. На отвороте платья у нее был приколот нацистский значок. Косметикой Анна не пользовалась, но ради банкета на её лице синели тени для век, а губы покрывала ярко-красной помада. У входа в зал её встречал бургомистр Крачковский. Он взял её за руку и повёл к столику, за которым уже сидели несколько человек. Остановишь у стола, Крачковский громкого воскликнул:

Вот та богиня, которая сегодня посетила мой кабинет! Это журналистка из Баварии Луиза Вернер.

Сидевшие за столом, повернулись и с интересом уставились на Анну. Та, с таким же интересом стала разглядывать их. Когда её взгляд остановился на подполковники Бауэре, Анна непроизвольно вздрогнула. Она не поверила в такую удачу. Фотографии Бауэра она внимательно изучила в Москве. Кроме него, за столом сидели: ещё один военный в чине полковника, эсэсовский генерал и пожилой мужчина в коричневой униформе нацистского функционера. Крачковский по очереди представил их. Вторым военным оказался полковник Рихард фон Ширак. Эсэсовцем – оберфюрер Отто Лемке. А нацистским функционером – доктор Макс Заугель. После третьего бокала шампанского за столом завязался оживлённый разговор. Анна прекрасно понимала, что малейшая ошибка в нём будет иметь для неё роковые последствия и поэтому тщательно обдумывала каждое свое слово.

– Фрау Вернер, вы недавно приехали из рейха. Расскажите нам, что там нового? Мы ничего не знаем в этой глуши, – попросил Анну полковник фон Ширак.

Анна бодрым голосом доложила ему, те материалы, с которыми она ознакомилась перед поездкой в Минск. Её доклад был насыщен множеством цифр и патриотических высказываний. Иногда, она цитировала фюрера рейха, придавая своему голосу почтение и восторг. В конце своей речи она встала со стула и, подняв вверх правую руку, громко воскликнула:

– Хайль Гитлер!

Бургомистр Крачковский, не сдержавшись захлопал ей в ладони, и вместе с ней стоя прокричал: «Хайль!» Другие участники банкета его не поддержали. Полковник фон Ширак, видимо хотел услышать от Анны что-то другое, и, поэтому молча ковырял вилкой в тарелке. Доктор Заугель во время её речи стал клевать носом. А оберфюрер Лемке не спускал с лица Анны прищуренных глаз. Самой интересной для Анны была реакция подполковника Бауэра. Если вначале он с большим интересом её слушал, то потом его взгляд стал холодным и отчуждённым. Анна поняла, что подполковник не является сторонником нацизма и это было очень важно, так как вербовать человека только с помощью компрометирующих его материалов рискованно. Жизнь течёт очень быстро и грехи человека могут со временем терять свою актуальность. У агента надо постараться найти то, что может сблизить его с теми людьми, на которых он работает. Часто, это связывает их крепче любого компромата. Анна прекрасно об этом знала и её речь в ресторане была в первую очередь адресована подполковнику Бауэру.

Когда банкет подходил к концу Анна, сославшись на обещание Крачковского, попросила каждого из присутствующих об аудиенции. Якобы это поможет ей написать, заказанную редактором статью. Бургомистр Крачковский и доктор Заугель с радостью согласились. Полковник фон Ширак ответил отказом, заявив, что это не в его компетенции. Таким же отказом вначале ответил и подполковник Бауэр, но после слов Анны, что она ещё никогда в жизни не встречала такого мужественного и красивого офицера, усмехнулся и дал ей свой телефон. Оберфюрер Лемке, вытирая салфеткой рот, поинтересовался, где она остановилась. После ответа Анны, он некоторое время размышлял и затем сказал, что сможет уделить ей десять минут. Когда произойдёт эта встреча, он пока не знает, но как только они смогут встретиться, с Анной свяжутся. Выходя из ресторана, Анна с тревогой думала о словах Лемке. Она знала, кто он такой. При подготовке к операции, ей показали фотографии руководителей Гестапо Минска. В словах Лемке она почувствовала какую-то скрытую угрозу, но, чтобы выполнить порученное ей задание, этот поединок с ним она должна была обязательно выиграть.

Калужская область. Сухиничи

Группа диверсантов, которая вела Зосю Скавронскую к линии фронта состояла из четырёх человек. Это были: обер-лейтенант, два автоматчика и радист. Зосе связали верёвкой руки и теперь идти ей было намного тяжелее. Она попросила обер-лейтенанта её развязать, но тот в ответ разразился отборный руганью и Зося, опасаясь за свою жизнь, больше его ни о чём не просила. Диверсанты теперь двигались не только ночью, но и днём. Видимо у них стал заканчиваться запас продовольствия. Обер-лейтенант вел группу строго на юг. Так было ближе всего до линии фронта. Внезапно дорогу им перегородила длинная полоса вскопанной, ещё мёрзлой земли, вдоль которой стояли таблички – «Осторожно мины!»

Обер-лейтенант зло выругался и, вытащив из ранца карту, стал её изучать. Зося поняла, что в их группе не было сапёров и мины некому было разминировать. Она чуть слышно вздохнула. Это неожиданное препятствие отодвигало ее смерть. Зося твёрдо решила покончить жизнь самоубийством, если её не смогут освободить. Теперь она могла это сделать. В кармане её шинели лежала граната-«лимонка». Её она смогла раздобыть в берёзовой роще, где диверсанты вчера отдыхали. Это была её вторая удача. Первой, она считала, оставленные в кустах, куда она отпросилась у обер-лейтенанта сходить, смятые клочки газеты, на которых она написала свою фамилию и направление, куда должна была двигаться группа обер-лейтенанта. Наверняка, по следам диверсантов идёт преследование, решила Зося и обрывки газеты будут обнаружены. Гранату она осторожно вытащила из сумки, которая лежала рядом с ней. Её охранник на несколько секунд отвлекся и Зося, сунув руку в сумку, обнаружила в ней гранату и смогла незаметно положить её себе в карман. Чеку из неё она смогла бы выдернуть и со связанными руками.

Обер-лейтенант закончил изучать карту, но вместо того, чтобы указать группе новое направление движения подошёл к Зосе и вытащил из кобуры пистолет. Зося напряглась, не спуская глаз с, зажатого в руке обер-лейтенанта, пистолета.

– Фрау лейтенант, к сожалению, у меня нет другого выхода… – сказал обер-лейтенант резким голосом. – Я вынужден вас убить. Мне не хочется это делать, так как я лишаюсь погон капитана и Железного креста первой степени, но ваш НКВД не оставляет мне выбора.

По спине Зоси пробежал холодок страха.

– П-почему? – спросила она, дрогнувших голосом.

– Мы не можем провести вас через линию фронта, – пояснил обер-лейтенант. – Все дороги наглухо перекрыты вашими сослуживцами по НКВД. Я хотел вызвать самолёт, чтобы он меня и вас вывез за линию фронта, но здесь ему негде сесть, – обер-лейтенант показал рукой на, растущие вокруг деревья. – Без вас мы сможем отсюда выбраться. Вы слишком медленно идете, фрау лейтенант.

– Подождите! – воскликнула Зося, видя, как дуло пистолета нацеливается ей в лицо. – Уточните, где мы находимся?

Обер-лейтенант достал из полевой сумки карту и ткнул в неё пальцем.

– Здесь, – сказал он.

Зося посмотрела в карту и вдруг какая-то догадка озарила её лицо.

– Вам ещё рано меня убивать, господин обер-лейтенант, – уверенно сказала она. – Недалеко от нас есть взлётная полоса. Я уверена, что на ней сможет приземлиться небольшой самолёт.

Обер-лейтенант заглянул в карту и затем удивленно спросил: