Бог, которого не было. Черная книга

– Блядь, – сказали мы с кактусом.

– Но я Илюше никаких штрафов не выписывала, – успокоила нас Майя через алеф. – Мы с ним трахнулись, потом решили создать рок-группу и сразу приехали к тебе. А, нет, сначала мы еще раз трахнулись. Кстати, можно душ принять, а то я с дороги?

Мы с кактусом не успели ничего ответить, а она уже скрылась в ванной.

Я подошел к окну. За окном шел дождь, дождь будущего, как в великом фильме «Бегущий по лезвию»; в фильме, где играл великий Рутгер Хауэр, любимый актер Майи через алеф; под дождем, как рыбы, которых нельзя третировать – штраф семьсот тридцать шекелей, – плавали люди, где-то там в поисках водки плавал Илья, которого Майя через алеф не стала штрафовать, а трахнулась с ним, и они решили создать рок-группу.

Я прижался к стеклу.

– Я буду задавать вам вопросы, а вы расслабьтесь и отвечайте на них как можно проще. Тест на способность сопереживать. Расширение капилляров при так называемой реакции стыда. Расфокусировка зрачка, непроизвольное расширение роговицы.

– Готовы?

– Да.

– Дорот Ришоним, пять?

– Моя квартира. Съемная.

– Хорошая квартира?

– Вполне. Это уже тест?

– Просто разминка. Вы в квартире…

– Это тест?

– Да. Вы в квартире, и вы один…

– Почему?

– Может, все осточертело и захотелось побыть одному. Или вам двадцать лет и вы уснули после своего дня рождения…

– Тогда это не Дорот Ришоним, пять. Это квартира моей бабушки на Соколе…

– Не имеет значения. Это абстракция. Так вот, вы видите тестуда сулькату.

– Тесту… Кто это?

– Черепаха. Она держит на спине дюжину слонов, слоны держат мир, и вдруг вы почувствовали дрожь и скрежет. Дрожь странная, болезненная, словно дрожит мир, но не так, как при землетрясении, а от озноба. Скрежет похож на голос Тома Уэйтса, замерзающего в глухой степи. А потом звучит Моцарт. Соната № 11, часть третья, Rondo alla turca.

Моцарт звучит и прямо сейчас. Это Илья, он спрашивает, есть ли у меня кола. Я молчу. Это не тот Моцарт, что мне нужен. Я жду Дашиного Моцарта. Илья все понимает, дает отбой, покупает колу и выходит под дождь. Майя через алеф стоит под дождем душа. Рыб нельзя нервировать. Штраф семьсот тридцать шекелей. Хочется стать рыбой. Илья купил водки и плывет под дождем. Шабат. Семь двадцать утра. Загорается рекламный стенд: в загробном мире вас ожидает новая жизнь. Не упустите свой шанс.

– Время еще есть, – усмехается любимый актер Майи через алеф. Он успел встретиться с тем, кто его сотворил.

– Чем могу помочь? – спросил Создатель.

– Исправить свои ошибки, – ответил созданный.

– Что тебя не устраивает? – удивился Создатель.

– Смерть, – ответил Рутгер Хауэр.

Через два часа и пятьдесят минут я скажу тебе то же самое. Ну если ты, конечно, есть.

Ощущение какой-то недосказанности

Илья пришел в 7:45, победно позвякивая бутылками в рюкзаке. Майя через алеф все еще была в душе.

– Если что-то сейчас и придает моей жизни осмысленность, то только Майя. И водка еще, конечно, – сказал Илья, разливая по первой. Было 7:47 утра. Шабат. И мы выпили по первой.

– А почему она через алеф? – спросил я, кивая на шумящий душ с Майей внутри.

Вместо ответа Илья налил, и мы выпили по второй. Было 7:52. Шабат.

– Вы в Эйлате познакомились?

– Ага, прямо в море. Ночью. Представляешь, я в море, она в море, а вокруг все светится. Майя объяснила, что это моллюски такие, они, когда ебутся, – светятся. В общем, мы тоже стали… ну это… светиться. Так и познакомились.

Ровно 8 утра. Пьем по третьей – за знакомство.

8:14. Шабат.

Илья:

– Давай еще по одной, а то ощущение какой-то недосказанности.

Пьем.

8:20. Выходит из душа Майя. В домашнем халатике. Майя – через алеф, а по ее халатику бегают бегемотики. Майя через алеф в халатике с бегемотиками смотрит на мокрого Илью и говорит:

– А вы знаете, что душ – это одомашненный дождь?

Мы не отвечаем. Пьем. Втроем.

8:30. Майя говорит, что у меня фен умер. Он мне от Ави, хозяина квартиры, достался. Пожилой уже был.

8:32. Пьем за фен. Не чокаясь.

8:40. Илья достает новую бутылку из морозильника. Пьем.

8:50. Молчавший все это время кактус рассказывает, что глава хасидов из Пшишке ребе Бунем утверждал: поскольку заглавные буквы двух словосочетаний, обозначающих «водку» и «страх Божий», совпадают, то водка – одна из тех добрых вещей, чье потребление ничем не может быть ограничено. Не ограничиваем себя. Пьем. И кактус тоже не ограничиваем. Наливаем ему. Пьем. Вчетвером.

9:14. Выясняем у кактуса, что ребе Бунем умер в 1827 году. Жаль. Умный мужик был. Но, как говорил врач скорой помощи Костя Парфенов: все мы когда-нибудь умрем. И фен, и ребе Бунем. Пьем не чокаясь.

10:07. Илья достает еще одну бутылку из морозильника. Если хорошая водка заиндевела – то она не льется, а тянется, и вот этот вот звук – это звук пианино Билли Эванса. И эта водка пьется так же, как и слушается Эванс: его не надо закусывать, выдыхать, морщиться – все эти стандартные процедуры не нужны. Эванса надо просто пить. И аккуратно ставить пустую рюмку на стол, чтобы не спугнуть волшебство.

А соло на контрабасе Гомеса – это перекур. Но такой перекур – вприглядку. Когда ты достаешь сигарету, но не закуриваешь, а просто постукиваешь ею по столу в ожидании, когда нальют новую рюмку и снова зазвучит Билли Эванс.